Галина Волкова - Не ходите, девки, замуж… или… ЛОШАДЬ БОЛЬШАЯ

Глава первая

– Ва-а-ася! Ва-а-аська! Василиса! – из-за угла дома показалась тучная фигура матери, в руке она держала неизменную скакалку. – Ах ты, паразитка… ах ты, дрянь такая! Вот уж получишь сейчас по заднице, так получишь! – орала женщина на весь небольшой посёлок, неожиданно углядев непослушное чадо, сидящее на бетонном козырьке соседнего подъезда.

Завидев разъярённую родительницу, девчонка опрометью бросилась в узкое окно, спрыгнув на лестничную площадку и не забыв при этом прихватить облезлого, блошистого котёнка из-за которого она в общем-то и совершила сей опасный подвиг. А дальше дело за быстротой реакции и скоростью ног! Не успела женщина опомниться, как мимо стремглав пролетело белобрысое создание, считавшееся её собственной дочерью…

Папка очень хотел сына, а мама… как оказалось позднее – никого не хотела, но по воле судьбы родилась она – девочка… Василиса. Или коротко – Васька, так ласково называли друзья-товарищи. Что взбрело в голову родителям дать такое необычное имя, остаётся загадкой, но как позже призналась мать, решила отличиться ото всех родственников, которые девочек неизменно называли Танями, Олями, Ирами… Сама же кликала не иначе как Вася или «лошадь большая». Почему лошадь? Да кто ж его знает… От лошади у маленькой разбойницы разве что острые коленки да долговязые ноги, худенькая, белобрысая, с вечно ободранными коленями и локтями и огромными синими глазищами.

Родительница, будучи по молодости стройной и симпатичной девахой, выйдя замуж после родов сильно расплылась. Характер имела нетерпимый, постоянно всем недовольная, брюзжала и ругалась на каждом шагу и по любому поводу. Рука же, под которую дочка попадала с настойчивой регулярностью, была у неё весьма тяжёлая. Почему-то так сложилось, что за свою несчастливую жизнь та пыталась отыграться на ребёнке, вымещая всю злость и обиду. Женщина сама родилась и выросла в голодное послевоенное время в многодетной семье, воспитывалась в строгости, а родителей до самой их смерти называла на «вы», так у них было принято. Васька же, видимо подсознательно, своим детским умишком чувствовала неприятие от матери и тянулась к отцу, пытаясь стать хорошим сыном, которого тот так хотел иметь. Трусики носила только чёрного или тёмно-синего цвета, ведь остальные цвета суть девчоночьи, платья позволяла надевать на себя лишь по большим праздникам, а в остальное время носилась по двору в трениках и футболках. Девочкой подобное создание можно было назвать разве что с большой натяжкой – сорванцом росла отъявленным, грозой для всей местной шпаны и близлежащих садов и огородов. Дралась не по-детски, защищая себя и слабых, ну и, соответственно, не раз получала тумаки, хотя взрослым никогда не жаловалась. Ещё совсем малявкой благодаря отцу достаточно прилично играла в русский бильярд, ловила рыбу в местной речушке и рассекала по поселковым улицам на мопеде, пугая местных старушек на лавочках, вызывая охи-ахи и пересуды. В друзьях числились одни пацаны, с которыми играла в войнушку, лазая по старому полуразрушенному кирпичному дому и рискуя «поймать» кирпич на голову. Носилась с оравой таких же сорванцов, гоняя в футбол и вывалявшись по самые уши в грязи. Взрывали карбид в бутылках, переводили стрелки на железной дороге, удирая от разгневанного машиниста… Несмотря на то что мать лупила её, хулиганку, как сидорову козу, причём ежедневно и очень даже болезненно, раннее детство казалось наполненным яркими впечатлениями и безоблачным счастьем.

Отца Васька обожала, всюду таскалась за ним хвостиком, старалась быть полезной во всём – помогала ремонтировать мопед, основательно перепачкавшись с ног до головы, собирала на местной поселковой дороге гаечки и болтики, с довольным видом притащив раздобытое богатство. А он уже тогда стал прикладываться к бутылке, вечерами до самой глубокой ночи пропадая в гаражах с такими же любителями спиртного. Девчонка же крутилась рядом, неимоверно довольная уже тем, что не прогоняют!

Детский сад запомнился стойким отвращением к варёной моркови и болезненным чувством беззащитности; там в девочке не только унизили маленького человечка, но и породили комплексы, сохранившиеся в отношениях с мужчинами уже во взрослом возрасте. Случилось же следующее. Во время тихого часа Васька… описалась! Ну бывает, с кем не случалось? Приснилось ей, что сил никаких нет терпеть – так сильно хочется в туалет! В своём сновидении поднялась с кроватки, как и положено, пошла и уселась на горшок. Увы, лишь только во сне, в итоге напрудив в кровать. Воспитательница, крайне разгневанная, принялась громко кричать и стыдить провинившегося ребёнка, после чего, не придумав иного наказания, поставила беззащитно голой в угол на обозрение всей группы.

– Васька – зассыха! – глумились безжалостные мальчишки.

– Ой, она наверное маленькая совсем!? Хи-хи… писает в кроватку! – ехидно показывали пальчиками девочки, сбившись в кружок.

Мучительное чувство позора пришлось пережить Василисе в течение получаса, стоя перед ребятами в чём мать родила. Щупленькое тельце с острыми лопатками покрылось мурашками от пронизывающего холода, отопление как назло отключили из-за какой-то аварии на местной станции. Ссутулившись и опустив голову, прятала глаза от стыда, закусив дрожащую от обиды нижнюю губёнку и прикрывая ладошками интимное место. Сдерживая навернувшиеся слёзы, горестно выслушивала ядовитые насмешки со стороны детишек. Полностью беззащитна. Не убежать и не скрыться…

Девчонке шёл восьмой год, когда мать отправилась в роддом за сестрёнкой, наказав строго следить за папашей и докладывать о поведении того в её отсутствие. А отец-то, к слову сказать, был видным мужчиной, деревенской закваски и с непомерной гордыней, непонятно на какой почве взращённой, ведь и по специальности не начальник какой-нибудь хоть самый мальский, а обычный рабочий на птицефабрике местной. Характером твёрдый и упёртый, но спокойный – ровно до тех пор, пока не напьётся и не начнёт цепляться к жене, провоцируя на ссору. Скандалили же родители громко, заставляя Василиску от страха прятаться в дальний угол квартиры, забиваясь за кровать.

Наконец, проведя подробный инструктаж, мать отчалила, и уже тем же вечером предприимчивый мужчина торжественно преподнёс дочурке презент – сетчатую капроновую авоську, заполненную банками со сгущённым молоком в металлических синих баночках, в то время – страшный дефицит!

– Василиса, это тебе! – хитро произнёс, видя заблестевшие в предвкушении глаза ребёнка. – Только чур, уговор! Матери не будет семь дней, каждый день ты можешь лопать по одной банке, но за это… пообещай мне помалкивать и не докладывать о том, что папа… ну… пиво пил?! Хорошо?