Джули Хаймор - Кружок любителей чтения

Кейт взглянула на часы, было уже десять минут десятого, а Гидеон все говорил:

— Для Джен все заканчивается хорошо, но как обидно, что в одном Бронте все же солидарна с господствующей идеологией: Рочестеру пришлось стать инвалидом и ослепнуть, чтобы нижестоящая по социальному уровню «простушка» Джен стала достаточно хороша для него.

Бронуин воскликнула: «Точно!», Боб хмыкнул, а Донна сказала:

— Лично я рада, что она не связалась с этим религиозным чудиком. Как его там — Сент-Джон? Он точно голубой.

— Произносится Син-Джан, — поправил Гидеон.

— Да все равно.

— Ну что же, спасибо, Гидеон, — сказала Бронуин. Она встала, подошла к своим переполненным книжным полкам и выудила оттуда «Корабельные новости»[4].

— Итак, все начали читать Энни Прулкс к следующей неделе?

Кейт кивнула. Книга ей так понравилась, что она почти закончила ее и с нетерпением ждала, что скажут о ней другие.

— Честно говоря, не думаю, что у меня будет время, — сказала Зоуи, одновременно проглядывая текстовые сообщения на своем телефоне. — Надо написать один кошмарный отчет, и еще у меня встреча в Дублине. Ты готов, Гидеон?

— А что, уже заканчиваем? — спросил он, взглянул на часы и нахмурился. — Мы не успели коснуться образа Берты Мэзон.

— Это та сумасшедшая корова с третьего этажа? — спросила Донна. — Мы говорили о ней на прошлой неделе.

— Ах, какая жалость. Надеюсь, вы смогли оценить позицию Бронте относительно «домашнего рабства»?

— Да, конечно, Гидеон, — сказала Бронуин и стала раздавать всем куртки, сложенные кучей в углу.

Эд, неработающий муж, сказал, что пора уже перестать думать о работе по хозяйству как о рабском труде. Он натянул шерстяную шапочку на головку спящей дочери и нежно укутал ее в одеяльце. Закончив с этим, он прикоснулся пальцем к ее щеке и улыбнулся. Кейт была очарована и задумалась над тем, какой же должна быть жена Эда. Несомненно, красавица с золотым сердцем, искрометным интеллектом и такими же длинными ногами, как у Зоуи. А, ладно. Она взяла у Бронуин свой кожаный жакетик и прислушалась к тому, как Боб с тяжелыми вздохами пытается подняться с низкого мягкого дивана.

— Кстати о сумасшедших коровах, — сказал он, наконец поднявшись и застегивая коричневатый пуловер. — Моя хозяйка, наверное, удивляется, куда это я запропастился.

Кейт невольно рассмеялась. Рядом с ней стоял Гидеон с кошачьей шерстью на брюках.

— Я как раз начал читать лекции в Оксфорде, — говорил он Бронуин.

— В самом деле? — восхищенно спросила она.

— Ну… почти в Оксфорде. Моулфилдский колледж. Слышали о таком?

— А… понятно. — Бронуин была разочарована.

— Этот колледж весьма продвинутый. В скором времени он может получить университетский статус.

— Ага.

— В общем, — обратился он к группе, — я остановился у Зоуи на время, пока не подыщу себе жилье. Так что надеюсь еще встретиться с вами.

— Очень хорошо, — пробормотал Эд.

— Обязательно приходите на следующей неделе, — с придыханием сказала Бронуин. — Вы случайно не английскую литературу преподаете?

Он улыбнулся и провел рукой по своим волнистым каштановым волосам:

— Да. Забавно, но в этом семестре я как раз веду курс «Английский роман девятнадцатого века».

— Правда? — Бронуин подошла поближе. — Этот период мне всегда казался очень плодотворным для авторов-женщин. У вас есть любимый викторианский роман?

— Э-э-э… дайте-ка мне подумать. — Он постучал себя пальцем по подбородку, поджал губы и на время уставился в потолок. — Ну… Наверное, это «Мидлмарч»[5]. Джордж Элиот рисует замечательную картину провинциальной жизни, дарит нам восхитительную и в то же время страстную героиню, и в довершение всего в нашем распоряжении оказывается превосходный рассказчик.

— Полностью с вами согласна! — воскликнула Бронуин. — Я тоже всегда любила этот роман!

— Погоди-ка минутку, Брон, — вставила Донна, накидывая светлую джинсовую куртку. — Ты же говорила, что тебе не нравятся книги, написанные мужчинами.

Гидеон искренне рассмеялся.

От Саммертауна Кейт решила пройтись пешком. Вечер был теплым, и, несмотря на темноту, на улицах было многолюдно. Она шла к дому по переулкам Джерихо[6], в домах горел свет, но кое-где шторы не были задернуты. Поэтому она могла заглядывать в гостиные: вот здесь абсолютно все куплено в «Икеа», а здесь — творческий беспорядок. О, какое чудное покрывало! Боже, ненавижу это рококо в комнатах для отдыха! Иной раз можно было почерпнуть новые идеи; а иногда ей хотелось постучать в дверь, вручить визитную карточку и сказать: «Не хочу вас обидеть, но ваша обстановка ужасна. Не хотите ли зайти в мой магазин? И захватите с собой пару тысяч фунтов».

Кейт свернула на Элис-стрит, делая небольшой крюк ради интерьеров этой улицы. Она состояла их двух рядов крошечных домов, ухоженных и аккуратных, выходящих прямо на тротуар, при каждом домике — терраса. Здесь цена за квадратный метр жилья была самой высокой в городе. Говорили даже — самой высокой в Европе. Все дома разного цвета, что создавало общую атмосферу шика и благосостояния. Только один дом, по левой стороне улицы, выбивался из общего стиля: отделка камнем, навесной фонарь, общая с соседями телевизионная антенна. Чтобы обойти этот дом, Кейт перешла дорогу и снова стала беззастенчиво рассматривать гостиные, как вдруг в нескольких дюймах от нее по ту сторону окна выросла мужская фигура. Мужчина стоял, подняв руки вверх и в стороны. От ужаса она застыла на месте и закричала.

Я только что уложил Джорджию и задергивал занавески в гостиной, когда увидел, что за окном стоит Кейт из нашего кружка и издает странные звуки. Если она разбудит малышку, я убью ее. Я поспешил к входной двери, что не заняло у меня много времени, так как дверь находилась рядом с окном, и спросил, все ли с ней в порядке.

— Ах, это ты! — сказала она, вся дрожа. — Да. Теперь все в порядке.

— Я надеюсь, это не цвет дома так тебя напугал? Хотя у нас были сомнения насчет фиолетового.

— Нет-нет. При таком освещении его практически не видно. То есть… Наверняка все очень красиво. Ты меня напугал, вот и все. В окне.

— Правда? — спросил я, пытаясь вспомнить, когда в последний раз кого-нибудь пугал. Ага, однажды, когда мне было десять лет, я спрятался под кроватью брата и с громким рычанием схватил его за голые щиколотки. Говорят, он до сих пор не может спать на кроватях с ножками. — Просто занавески застревают на карнизе, и приходится сильно их дергать.

— Понятно.

— Э-э… может, зайдешь? У нас где-то должно быть цветочное успокоительное, осталось после родов Бернис. Очень помогает при психических травмах.

Она засмеялась:

— Нет, все нормально, спасибо. Я уже пришла в себя. — Она плотно запахнула куртку и сложила на груди руки: — Оно ей помогло? Это цветочное успокоительное?

— Вообще-то оно было для меня. Да, очень помогло. Ну… тогда, может быть, чашку чая?

Согнув тонкую руку в запястье, она взглянула на часы. А ведь она довольно симпатична, эта Кейт. Трудно сказать, сколько ей лет. Тридцать четыре, тридцать пять? Ростом около пяти футов и двух или трех дюймов и, похоже, не замужем, что привлекало. Красивые волосы — темные, волнистые, длиной до плеч. Карие глаза, приятный голос. Не будучи самым разговорчивым участником кружка, она все еще оставалась загадкой.

— Ну что же, давай.

Она зашла в дом, а я прибрал вещички Джорджии, чтобы Кейт могла сесть.

— Чудесный дом, — сказала она. — Я и не знала, что ты живешь так близко. А где… э… Бернис — так, кажется, ее зовут?

— Да. Она уехала по делам. Вернется завтра.

— А чем она занимается?

— Она…

Как бы я хотел сказать ей, что Бернис — эксперт в теории узлов, один из лучших специалистов в своей области. А ведь она могла бы стать таким специалистом, если бы не бросила докторантуру, узнав, что беременна. Она тогда заявила, что кто-то из нас должен стать взрослым и что сделать это придется именно ей, несмотря на то, что ее докторская диссертация могла бы принести огромную пользу всему человечеству, а мою прочитают только экзаменаторы да еще, может быть, мои родители. После многообещающего романтического начала мы к тому моменту несколько охладели друг к другу, и Бернис стала обращаться со мной довольно бесцеремонно. Можно даже сказать, грубо. Но я решил отнести это на счет беременности и, пока она заполняла анкеты, готовил для нее французский луковый суп — тогда она могла съесть его целую кастрюлю. Одна фирма пригласила ее на собеседование, и, замаскировав живот, Бернис сумела получить должность агента по распространению учебных пособий. И, как ни удивительно, весьма преуспела в этом новом для нее деле. Она взяла небольшой отпуск, чтобы родить Джорджию, но ей не терпелось вернуться к работе. Материнство совсем не шло Бернис, это была не ее стихия.