Екатерина Спирина - Стереть прошлое

Фьоренцо усмехнулся, подавляя внутри какое-то непонятное чувство, похожее на безотчетный страх. Новые женщины в коллективе всегда изначально вызывали в нем такое ощущение.

– Но она совершенно не знает Рим, – невозмутимо продолжил Алессио. – Она никогда не была здесь.

– Ты насмехаешься надо мной?! – в изумлении воззрился Фьоренцо на Алессио. – И каким образом тогда мы создадим с ней рекламный ролик о Риме, если о Риме она не имеет ни малейшего представления?!

– Зато ты и вся остальная команда отлично знаете Рим, – спокойно возразил Алессио. – Этого достаточно. Она же поможет оформить ваши знания в новом свете и внесет свежий взгляд на привычные вам вещи… В пятницу она уже будет здесь, и вы начнете вводить ее в стиль работы в вашей команде. На следующей неделе я дам вам два свободных дня, когда ты должен будешь провести ее по историческому центру и показать ей твой Рим. Ты знаешь его как никто другой…

– Алессио… – вздохнул Фьоренцо, – впервые в жизни я сомневаюсь в твоей адекватности.

Алессио прыснул со смеху и подмигнул Фьоренцо. Тот покачал головой, всем своим видом показывая, что нисколько не сомневается в провальности данной акции, поднялся и понуро пошел к выходу из кабинета.

Фьоренцо вошел в студию и задумчиво посмотрел на Марио. Вся остальная команда ушла в съемочные павильоны, и это был отличный момент, чтобы сказать ему про Иларию.

Фьоренцо с Марио дружили уже года три, с тех пор как Алессио ввел Марио в эту группу. Не то чтобы они были близкими друзьями, но они помимо совместной работы, где Марио был оператором и монтажером, то есть, по сути, технически воплощал в жизнь самые необычные идеи Фьоренцо, проводили вместе почти каждый субботний вечер. Не потому, что не могли жить друг без друга, а потому, что имели схожие потребности: поразвлечься после интенсивной рабочей недели, в том числе с женщинами. Таким образом, они проводили субботние вечера в барах, на дискотеках или на других светских римских вечеринках, частенько продолжая их на квартире Фьоренцо в компании парочки каких-нибудь красавиц.

Изменить такой способ времяпрепровождения мог только футбол. Во время футбола они друг друга не переваривали, потому что Марио был с пеленок болельщиком Ромы, а Фьоренцо проводил футбольные вечера с Алессио и его семьей, яростно болея за Ювентус5. Итальянцы, которые увлекаются футболом (а надо заметить, что увлечение это повальное), очень нетерпимы к тифози6 команд-соперниц. Пару раз случилось даже, что Марио с Фьоренцо полдня не разговаривали друг с другом. Точнее, угрюмо сдвинув брови, восседал за своим рабочим местом Марио, всем видом показывая, что Фьоренцо превратился для него в призрак на том лишь основании, что его Ювентус опять подкупил арбитров и в очередной раз обыграл безденежную Рому. Фьоренцо, несомненно, никогда не отказывал себе в удовольствии разъяснить своему наивному коллеге, на каком месте находилась бы Рома, если бы действительно была бедной и честной. Но сам он в силу сдержанного характера в случае победы Ромы никогда не впадал в мрачную меланхолию.

Но последние месяца три Марио редко присоединялся к Фьоренцо в ночных похождениях. Роман с коллегой из их же команды нарушил традицию безбашенных субботних вечеров. Надо сказать, что Фьоренцо этот факт доставлял неприятные чувства, но он их никоим образом не показывал, потому Марио, ничего не замечая, летал на крыльях розовой влюбленности. Он был младше Фьоренцо на семь лет, и это было чуть ли не первое серьезное увлечение в его жизни, которое длилось уже так долго – три месяца! Для него это было даже слишком долго, поскольку обычно его storie d’amore не выдерживали и месяца.

– Через две недели у нас стартует новый проект, – деловым тоном произнес Фьоренцо.

– Что за проект? – спросил Марио, не отрываясь от монитора, где занимался монтажом недавно отснятого материала.

– Рекламный ролик об историческом центре Рима, – невозмутимо произнес Фьоренцо.

Марио быстро взглянул на Фьоренцо и усмехнулся:

– Хорошо не о Колизее.

– Зря смеешься. Это должен быть принципиально новый ролик.

– Хаха, – теперь уже откровенно рассмеялся Марио. – С нетерпением жду съемок принципиально нового ролика о Риме… Ты же знаешь, что я готов воплотить все твои даже самые невоплотимые идеи.

– Спасибо, – усмехнулся Фьоренцо. – У нас изменится состав нашей команды.

Марио вопросительно посмотрел на своего друга.

– Илария перейдет к Джорджо, – будничным тоном продолжил Фьоренцо, ожидая всплеска негодования.

– Почему именно Илария? – достаточно спокойно спросил Марио.

– Потому что с нее начинается весь процесс, а Алессио считает, что мы должны сменить генератора идей и внести новизну в нашу команду.

Марио неопределенно пожал плечами, продолжая увлеченно работать за компьютером.

– Что-то ты чрезмерно равнодушен, – не без удивления констатировал факт Фьоренцо.

– Может, так будет лучше, – пожал плечами Марио.

– У вас с ней все закончилось что ли?

– Нет. Но я понял, что работать вместе со своей девушкой – не самая лучшая идея. Сначала ты весь день наблюдаешь ее на работе, потом наступает вечер, и ты снова наблюдаешь ее, только дома…

– А говорил, что не против семейной жизни, – рассмеялся Фьоренцо. – Когда женишься, все твои дни станут такими.

– Если я не буду работать вместе со своей женой, то это будет терпимо.

– … Уверенно сказал человек, который никогда не был женат, – скептически улыбаясь, поддразнил его Фьоренцо.

– Ну, я по родителям, например, вижу. Они уже 30 лет живут вместе, отдыхают вместе, вообще почти не расстаются. И вполне терпят друг друга. Я бы даже сказал, наслаждаются обществом друг друга. Но ты об этом в любом случае знаешь еще меньше: твои родители давно уехали в другую страну, а ты о браке вообще даже не задумываешься.

Фьоренцо усмехнулся, и странная мрачная тень пробежала в его глазах. Он промолчал и устремил невидящий взгляд в свой монитор.

– Кто такой этот новенький? – нарушил повисшую тишину вопрос Марио.

Фьоренцо вздрогнул от неожиданности, потому что какие-то явно невеселые мысли уже успели набросить на его сознание темную пелену.

– А?.. Да какая-то давняя подруга Алессио.

– Перспектива становится все более радостной и вдохновляющей, – вздохнул Марио.

– В каком смысле?

– Уж и не знаю, какие новые идеи может внести женщина в районе сорока.

– У тебя предвзятое отношение к возрасту, – с укором сказал Фьоренцо, но глаза ехидно заулыбались. – Однако, помню, одна синьора в районе сорока подарила тебе как-то незабываемую ночь, привнеся много новых идей

– Да ну тебя! – расхохотался Марио, смущенно краснея.

– И вообще, – продолжил Фьоренцо, – никто и не говорил, что она его ровесница.

Венеция

Голубые воды венецианской лагуны поблескивали в лучах заходящего солнца. Вечерний красноватый туман окутывал загадочной дымкой купола, башни и разноцветные дома, окаймляющие Гранд Канал. Был еще достаточно холодный весенний вечер. Очертания кампанилы Сан-Джорджо едва угадывались вдали, а купол и вовсе растворялся в клубящейся мгле. Пейзаж был настолько живописным, что хотелось поставить прямо на набережной мольберт, взять кисть и начать творить. В минуты созерцания этого города становится понятным, почему на этой земле родилось столько великих живописцев: Тициан, Тинторетто, Паоло Веронезе, Карпаччо, Гварди, Джорджоне, Тьеполо, шедевры которых теперь украшают Прадо, Эрмитаж, Лувр, Бельведер. И почему великие живописцы из других стран, например, Рубенс и Дюрер, ездили в Венецию. Они ездили сюда за вдохновением, за музой…

На канале царило привычное оживление: узкие и изящные гондолы непостижимым образом проскальзывали между двух несущихся друг навстречу другу катеров, проворные и быстрые моторки пролетали поперек канала иногда перед самым носом величаво плывущего вапоретто7. Как и положено на итальянских дорогах, – а венецианские каналы отличаются от обычных итальянских дорог только наличием воды вместо асфальта да меньшими скоростями, – водители плавающих транспортных средств ругались друг на друга, активно жестикулируя и выражая свое недовольство манерой вождения другого водителя. Кто-то же, напротив, улыбаясь солнечной улыбкой, приветствовал знакомых и даже останавливался поболтать. Прямо здесь, посередине канала. В конце концов, кому не нравится, обплывут – не поезда же, в самом деле!

Но самыми живописными и изящными в этом хаотичном движении, несомненно, являются гондольеры на своих легких и грациозных лодках. Эти красивые, спортивно сложенные в большинстве своем коренные венецианцы моментально притягивают взгляды всех без исключения. Крепкие и сильные, обязательно загорелые под лучами венецианского солнца мужчины с лучезарной улыбкой являются одним из самых ярких символов Серениссимы8. Как правило, они, с детства привыкшие к борьбе со стихией и к преодолению трудностей, обладают очень сильным характером и какой-то особой харизмой. Это уже сложившиеся настоящие гондольеры, у которых есть своя собственная гондола, и в которых можно узнать представителя этой профессии даже тогда, когда он просто идет по улице, неодетый в форму гондольера. Правда, есть и другой тип гондольеров: молодые, атлетически сложенные, хорошо воспитанные, но еще не настолько уверенные в себе, не настолько харизматичные и не имеющие своей гондолы. В них можно угадать гондольера только, когда они идут, одетые в черные штаны, полосатую футболку и шляпу с привязанной ленточкой. В их движениях чувствуется повышенная исполнительность и желание сделать свою работу превосходно, чтобы однажды стать настоящим гондольером.