Джейн Моррис - Испытание любовью

Специально для визитов матери у меня есть еще одна квартира — скромное жилище на окраине города. Ну, она не совсем моя, мы сбросились с парнями — приобрели спецобъект, так сказать, для личных нужд. Жены не знают про это маленькое убежище — островок пьянства и разврата. После наших кутежей квартира вылизывается специально обученными людьми. Даже есть график на выходные: например, коллега Брендон едет в командировку и должен вернуться в пятницу, но жене говорит, что приедет в воскресенье и после деловой поездкой зависает на выходных со своей любовницей-моделью, которая учится на актерских курсах и вьет веревки из трудяги — вот что делает с мужчиной упругая грудь четвертого размера. Иногда мы едем всем мужским коллективом и снимаем пачку проституток. Миловидные девчонки любят к нам приезжать — ведь мы не извращенцы и не уроды, а так как мы пользуемся услугами одних и тех же девчонок, у нас есть скидка на «любовь». Мы всей гоп-командой очень весело проводим время, вливая в себя кучу бухла и устраивая дождь из денег, за которые получаем нереальные ласки. Такие «холостяцкие» вечеринки бывают раз в два месяца, мы их скромно называем «блядовое побоище». Жены отправляются в санатории или стриптиз-клубы с вип-обслуживанием, а мы едем якобы в футбольный бар или шары гонять в накуренное и душное помещение бильярда. И всем хорошо! Терпение супруг покупается увесистой пачкой «зелени».

Мать не любит бывать в этой квартире, особенно после того, как нашла в прикроватной тумбочке кучу презервативов. Я пояснял, что безопасный секс — это здоровье, а резина — важный предохранитель! Мало ли с кем таскаются бабы, ложащиеся в мою постель. За себя я уверен! Тем более, что я не сторонник больничек, ведь кабинет уролога — это путешествие в ад. Однажды пережив увлекательную процедуру лечения от лирической болезни (это было еще в школе), я понял, что второго такого испытания не переживу. В общем, мама меня не поняла и стала приходить реже, а я тихо радовался, ведь благодаря неугомонному любопытству я сократил ее присутствие в моей жизни почти в два раза! Если бы она узнала, для чего нужны силиконовые шарики, лежащие в целлофановой упаковке рядом с коробками презервативов, то, наверное, совсем позабыла бы дорогу в сердце грязного разврата. Честное слово, я анальными игрушками не пользуюсь, а мой приятель Джордж жить без них не может. После того как мы познакомились с его дамой… точнее Адамом сердца, вообще хотели вычеркнуть его из списка на выходные, но после долгих раздумий решили не портить его и без того малосчастливую жизнь. Если счастье у человека анальное, так пусть украшает свой мир соответствующими аксессуарами! Единственный уговор: во время холостяцких праздников только бабы! Без грязи!

Еще мне нравится заводить романы с «новенькими» на работе. В этом есть что-то романтичное. На самом деле не только я увлечен служебными интрижками, мои приятели тоже с радостью разбавляют обыденное существование с помощью новобранок, пришедших в нашу фирму. Даже Джордж становится очень активным и задвигает своего Адама на потом. Наши романы с коллегами даже стали спортом и заработком — мы создали букмекерскую контору, и все втроем делаем ставку по солидной сумме на новую «лошадку». Кто ее укатает — тот срывает банк. Если она дает всем троим, то половину суммы забирает первый, а вторая часть ставок лежит до следующей «новобранки». Бывают и целомудренные, но очень редко. Обычно перед натиском хитрой вражеской силы открываются врата даже самой неприступной крепости. Мы заметили такую тенденцию: при щедрых дарах дамы становятся куда общительней. А если намекать на продолжительные отношения и стабильное финансирование они готовы снять свое белье почти сразу. Облом был всего три раза за пару лет. Первый случай — верная замужняя (мы ее прозвали «красная книга»), второй — религиозная фанатичка, ну, а третий самый безнадежный — лесбиянка. Не сыгравшие деньги мы оставляли до следующих претенденток, тогда способы завоевания становились более изощрение, а в стремлении к победе все средства были хороши. Надо сказать я рекордсмен по срыванию банка! Это мои маленькие победы, я храню их в памяти, как вояка ордена и медали.

Я вполне счастлив. Скучно правда становится периодами, когда однообразие утомляет, но в основном все меня устраивает. Мне думается, что я завершаю какую-то стадию в жизни и нахожусь в преддверии чего-то удивительного и необыкновенного, нового витка в моем существовании. Откуда это чувство возникло — трудно сказать и на что оно похоже, тоже не смогу объяснить. Какое-то волнение, беспокойство, тревога… Как перед первым поцелуем или сексом. Я поделился своими соображениями со своим сослуживцем Джорджем, он хихикнул застенчиво и сказал, что после того, как встретил своего Адама у него постоянно это ощущение.

— Мне очень жаль, но роль ты не получила! — сетовала агентша по имени Маргарет. — Значит, она была не твоей! Будут и другие пробы! До связи!

В маленькой тесной квартире был беспорядок. Очередное «нет» в бесконечном потоке отказов. Хватит ли сил ждать главную роль своей жизни, которая сделает из нее звезду?! Ни для кого не секрет, что карьера актрисы часто начинает набирать обороты к тридцати годам. Элизабет уже находилась у этой заветной черты и жаждала славы и признания.

— Ты не правильно ставишь себе цели! — утверждал Майкл — ее близкий друг, с которым они снимали квартиру напополам. Нью-Йорк был городом возможностей, при этом выживать в нем было непросто. Маленькую каморку в подворотне сдавала старуха-еврейка, она весьма предвзято относилась к жильцам и прежде чем пустить кого-либо, устраивала допрос с пристрастием. Майкл сразу покорил ее, в нем была необъяснимая магия, благодаря которой он мог решать любые вопросы. В карьере ему очень везло: обладая заурядной внешностью и типажом «парень с соседней улицы», он легко проходил пробы и играл друзей главных героев в сериалах, а также в нескольких пьесах. Театральные подмостки его манили всегда, он любил их намного больше чем кинематограф.

— Ты отказался от главной роли в сериале! Поверить не могу! — возмущалась девушка, разжевывая недоваренные макароны, которые слиплись и выглядели совсем неаппетитно.

— Я не могу согласиться на это предложение, потому что в таком случае у меня не будет возможности играть на сцене! — отвечал Майкл, повышая голос. Его очень злила безалаберность подруги и то, что она не понимает, как важна для него профессия и возможность пребывания на театральной площадке — особенное место, почти святое, только там он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Кино он считал обманом, потому что не раз видел, как бездарные обаяшки становились национальными героями. Публика готова была кружить на руках тех, кто сверкает фарфором улыбки с экрана или притворяется мужественным, в душе этих говорящих голов из ящика была пустота. В храме искусства все было по-другому: ты перед зрителем и должен быть убедительным, чтобы в финале получить главный приз — благодарные аплодисменты.