Патриция Макдональд - Пока ты со мной

Первым, конечно же, вернулся маленький кот. Но Кристал предусмотрела такую вероятность заранее. Пластмассовой вилкой она положила немножко еды на землю, а сама, осторожно ступая на чавкающую под ногами почву, двинулась вперед, в глубь заповедника. Расчет оказался верным — котик моментально подбежал к еде и начал ее обнюхивать. Кристал улыбнулась: отлично — теперь он при деле. А вот и заросли, где обычно сидели кошки. Интересно, как им удается с такой скоростью рыскать по болоту, не проваливаясь в трясину? По этой части кошки большие умницы.

Кристал присела на корточки и вывалила содержимое банки на землю, а прилипшие остатки соскребла вилкой. Кошек она не видела, но чувствовала, что они где-то рядом. Наконец-то и им кое-что перепадет. Как только она удалится, кошки сразу набросятся на еду.

Кристал выпрямилась, гордясь своей изобретательностью. Какое-то время, очевидно, придется придерживаться этой тактики. А потом кошки научатся ей доверять.

Из-за ближайшего куста, до которого было никак не больше пяти шагов, высунулась черная кошка, с подозрением глядя на девочку. Кристал осторожно попятилась назад, надеясь, что этим придаст кошке смелости. Девочка совсем забыла, что здесь нужно смотреть под ноги. И тут же одной ногой Кристал провалилась в вязкую тину по самую щиколотку.

— Ой, нет! — вскрикнула Кристал и тут же зажала себе рот. Допрыгалась — одна из кроссовок вымокла насквозь, носок хоть отжимай. Девочка огорченно вздохнула.

Заповедник просыпался: защебетали птицы, небо постепенно окрашивалось в желто-серый цвет. Кристал растерянно смотрела на промокшую ногу, решая, как быть дальше. Если вернуться домой и переобуться, наверняка опоздаешь на автобус. С другой стороны, если она останется в мокром носке, то может простудиться и заболеть, и кто тогда, спрашивается, будет кормить кошек?

Девочка была настолько поглощена этой дилеммой, что не сразу обратила внимание на странный предмет, торчавший из темной воды и спутанных стеблей травы. Внезапно Кристал поняла, что это вовсе не белесый камень, обросший водорослями, а череп с пустыми глазницами и длинными космами волос. Чуть дальше из воды торчало что-то серое, похожее на ветку. Но когда Кристал поняла, что это не ветка, а кость, она взвизгнула и отскочила в сторону. Сердце ее бешено заколотилось. Девочка была так испугана, что не могла закричать. Ей казалось, что скелет сейчас выскочит из воды и кинется ее душить. Но череп по-прежнему лежал в болотной траве, наполовину прикрытый высокими стеблями и палой листвой.

— Мамочка, — всхлипнула Кристал, прислушиваясь к шуму ветра в тростнике. — Мамочка!

Девочку била крупная дрожь.

Дейл Мэтьюз, начальник бейландской полиции, аккуратно вписался в правый поворот и вырулил на немощеную стоянку, расположенную в непосредственной близости от заповедника. Свой синий «Линкольн» Мэтьюз припарковал между двумя черно-белыми полицейскими автомобилями, из которых доносилось повизгивание и потрескивание раций. Утром шеф полиции уже побывал здесь, но потом пришлось отлучиться — он должен был выступить с речью на обеде в местном «Ротари-клубе». В отсутствие начальника прочесыванием заповедника занимался его старший помощник, лейтенант Уолтер Ференс. Мэтьюз связался с ним по радио сразу после окончания обеда в клубе и выяснил, что в результате тщательного осмотра зарослей, в котором приняла участие полиция нескольких окрестных городков, новых тел обнаружено не было — лишь скелет, найденный школьницей, решившей подкормить бродячих кошек.

Едва шеф Мэтьюз вылез из машины, как к нему тут же бросилась дамочка с перманентом на голове и большим значком «Защити природу!» на груди. За ней подтянулись еще четыре женщины с такими же значками. Дейл приветственно помахал им рукой, но предводительница была настроена решительно:

— Сколько времени будет продолжаться это безобразие? — возопила она пронзительным голосом. — Ваши люди топают по болоту в сапогах, прочесывают граблями траву и разрушают экологию. В этом болоте гнездятся редчайшие птицы! Немедленно прекратите разрушать окружающую среду!

На гладком, без единой морщины лице Дейла появилось тоскливо-вежливое выражение:

— Мы уедем отсюда, как только закончим, мадам.

— Ваши люди оскверняют эту святыню! — не реагируя на его слова, продолжала гнуть свое предводительница, а прочие активистки поддерживали ее, энергично кивая головами. — Мы настаиваем, чтобы вы немедленно увели отсюда свою мародерствующую орду.

— Мадам, — пытался урезонить ее Дейл. — Это не «мародерствующая орда», а полицейские, выполняющие свою работу. Мы пытаемся выяснить, нет ли в заповеднике других мертвых тел. В данном случае для нас люди важнее, чем птицы.

— В этом-то вся и беда, — презрительно фыркнула женщина. — Если бы мы ставили на первое место птиц, всем жилось бы гораздо лучше.

— Возможно, вы правы, — как можно сердечнее улыбнулся шеф полиции. — А теперь, если позволите…

Он с облегчением двинулся навстречу лейтенанту Ференсу и Джорджу Янсену, который до выхода на пенсию работал патологоанатомом, а сейчас был призван в качестве медэксперта — эти двое направлялись к автомобильной стоянке. Мэтьюз приветственно помахал им зажатой в руке лайковой перчаткой. Он старался ступать осторожнее, чтобы не слишком запылить свои начищенные до блеска черные английские туфли.

Дейл знал, что многие в Бейланде недовольны его назначением на столь ответственный пост. Они предпочли бы иметь начальником полиции не чужака-молокососа, а опытного полицейского из местных. Однако сам Мэтьюз считал, что вполне достоин своего поста: во-первых, у него хорошее образование и превосходные рекомендации, а во-вторых, он обладает тем, чего «старой гвардии» катастрофически не хватает — дипломатичностью, тактом, умением разговаривать с людьми. Взять хотя бы речь, которую он произнес сегодня на обеде. Или, к примеру, как ловко он утихомирил этих полоумных баб, защитниц окружающей среды. Настоящий общественный деятель должен чувствовать себя как рыба в воде в любых социальных кругах.

Доктор Янсен и Уолтер Ференс приближались к своему начальнику, зябко ежась под холодным октябрьским ветром. Лейтенант был одет в толстенную шерстяную куртку, но выглядел все равно так, словно у него зуб на зуб не попадал. Этакий вялый, седеющий пожилой дядька, для которого согреться — уже проблема. Даже очки в стальной оправе были затуманены, словно покрылись инеем. Лицо у Уолтера было серое, бесцветное, за исключением старого шрама, багровой вмятины над левой бровью. Зато у доктора, любившего хорошо поесть и выпить, щеки были такие румяные, что холод им явно был нипочем.