Людмила Зенкина - Порочный треуогльник

После Андерсона Еве разрешили самой спуститься в подвал и выбирать, что читать. Глаза её засияли упоительным блеском, когда в тусклом свете небольшого помещения, пред ней предстала вся семейная библиотека. Множество полок и множество книг, аккуратно расставленных в алфавитном порядке. Разноцветные ряды корешков плыли перед глазами девушки, она не знала куда смотреть, за что хвататься в первую очередь, как сделать выбор?

Дни полетели быстро, в нескончаемых страницах кардинально разных произведений Ева не замечала времени, её с трудом отрывали от чтения, только чтобы она не забывала, что нужно иногда питаться и отдыхать. Месяц за месяцем сны девушки становились всё ярче и прекраснее, всё больше сливались с реальностью. Мечта, живущая в душе, до того разрослась, что стала давить, распирать изнутри, рваться наружу криком радости, безудержным желанием свободы. Жизнь била ключом в книгах и в сновидениях, всё остальное казалось пустым и не настоящим, скучным и серым. И как только начинали шелестеть страницы нового тома или закрывались тяжёлой дрёмой уставшие глаза, фонтан красок заливал всё вокруг и жизнь (жизнь ли это) становилась по-настоящему живой!

Конечно, это не могло длиться вечно, слишком много появлялось вопросов, слишком тесными становились стены уже ненавистного дома — мило обставленной тёплой темницы, которая отделяла Еву от настоящего живого мира. Наконец родители смирились с решением врача — девушка должна выйти в мир. Как бы ни было больно им снова её отпускать туда, как бы ни было страшно, без этого она просто не сможет жить, сойдёт с ума взаперти.

— Милая, завтра мы с отцом хотим сходить в зоопарк, вместе с тобой, — голос матери звучал радостно, но почему-то иногда подрагивал и глаза начинали предательски блестеть от наворачивающихся слёз.

Ева не верила своим ушам, ей хотелось прыгать от счастья, кричать, плакать, смеяться! Но она давно перестала выражать свои эмоции при матери, все чувства, касающиеся внешнего мира, были сокрыты из страха перед её слезами. Лишь горящие, наконец-то такие живые глаза девушки выражали всё её бурное счастье.

— Хорошо, мама, — только и смогла с улыбкой произнести она, — я этого так ждала!

Уже была глубокая ночь, но Ева не могла уснуть. Как можно спать, когда внутри бушует такой ураган мыслей и чувств? Завтра, нет уже сегодня она приоткроет ненавистную дверь и яркие лучи доброго тёплого солнца того мира ворвутся в её жизнь, перечеркнут пустоту, проложат дорогу её мечте, рвущейся из груди наружу с каждым ударом сердца. Каким будет он — тот мир? Конечно волшебным! Таким, каким она его себе представляет! Добрым, огромным, светлым, насыщенным полной палитрой красок! Она не сомневалась ничуть, но сердце всё равно щемило странное предчувствие — ощущение, будто она уже была там — по ту сторону глухих стен, но никак не может этого вспомнить.

Устав непрестанно ворочаться в кровати без дела, когда внутри всё кипит, Ева встала и, накинув поверх лёгкой ночной рубашки махровый халатик, тихонько вышла в коридор. За матовым стеклом двери, ведущий во внутренний двор, колыхались чёрные тени — это старый дуб манил подругу к себе «на колени» раскидистыми ветвями. Девушка надела мягкие уличные тапочки и быстро скользнула на улицу, осторожно прикрыв за собой дверь, не щёлкая лишний раз дверной ручкой. Она подошла к знакомому, родному дереву и опустилась на жёсткие корни, опершись спиной о могучий ствол. Почему вдруг повеяло печалью, будто она пришла прощаться? Так много радости и предвкушения несла девушка, чтобы поделиться со своим молчаливым товарищем и вдруг всё отхлынуло, оставляя лишь грусть и горький привкус расставания. Ева безмолвно смотрела в ночное небо, в своём сердце она часто разговаривала с могучим гигантом, ей даже чудилось порой, что дуб едва слышно отвечает ей, и шелест листьев есть не что иное, как его тихая спокойная речь. Но сейчас сердце молчало. Всё молчало, мир вдруг погрузился в тишину. Непробиваемую, тяжёлую, густую тишину. Что это? Такое одиночество. Гостья повернулась и прильнула щекой к грубой коре дерева, шуршание её халата на миг прорезало звенящую пустоту и тут же утихло, будто отступая в страхе перед её холодным презрительным взглядом. Что за чувство рвёт душу? Это страх? Перед чем? Возможно перед неизведанным, перед тем, что так чётко представлялось ещё минуту назад, а завтра может оказаться совсем иным. Ведь не было ни единого сомнения, что всё там за дверью именно такое, каким она видит его в своём воображении, а сейчас сомнения окружили, прокрались в душу, беспрепятственно вошли в сердце и уже грозят разбить мечту, живущую там. О Боже, как хочется убежать! Уйти в тот мир, который она так полюбила! Который ждала, которому радовалась, на который надеялась. Сбежать прямо сейчас, сию секунду. Ева закрыла глаза и крепче прижалась щекой к стволу дерева, а оно, будто наконец услышав крик её души, вдруг едва слышно зашумело своими листьями. Лёгкий ветерок запутался в кроне и тянул то за одну, то за другую веточку, рождая нежный шелест, мягко раздвигающий тяжёлый полог тишины.

— Слышишь?.. — померещился девушке знакомый тихий голос в шорохе листьев. Она открыла глаза и посмотрела вверх, на чернеющую, на фоне тёмного неба, крону. — Слушай… — снова шептал он нежно. — Не бойся… — произнёс совсем тихо и смолк. Ветерок выскользнул из зелёной ловушки и помчался дальше, а старый дуб замолчал, и всё снова погрузилось в пугающую тишину.

Ева зажмурилась, пытаясь понять, что она слышала — собственные мысли? Своего друга? Или лишь игру воображения?

— Здравствуй, — низкий чуть хриплый голос внезапно разорвал в клочья покров безмолвия и разметал его остатки. Девушка, подпрыгнув от неожиданности, хотела закричать, но испуг так сдавил горло, что вырвался лишь прерывистый выдох. Перед ней, в трёх шагах стоял мужчина. Кто он? Откуда? Как подошёл так незаметно и тихо? Чего хочет? Вихрь вопросов пронёсся в её голове в один миг, но сердце бешено колотилось, а воздуха так сильно не хватало, что она не смогла задать ни одного, не в силах произнести и слова. Всё на что хватало духа — держаться на обмякших ногах и с бледным, как простыня лицом, смотреть испуганными глазами на незнакомца.

— Не бойся, — тихо произнёс тот и в голове девушки эхом пронёсся шелест: «Не бойся… Не бойся…». Этот голос, так похожий на шуршание листвы, он необъяснимым образом стянул тёплой рукой покров страха с сердца девушки, вдруг стало легче дышать, и по телу прошла волна новой энергии, дающей силы выпрямиться и уверенно стоять на ногах. Лишь сердце всё так же бешено колотилось в груди, отчаянно стуча о грудную клетку.