Иэн Сент-Джеймс - Заложники удачи

– В любом деле есть доля риска, – резюмировал Лео. – Выиграл – ты победитель, проиграл – ну что ж, на ошибках учатся. Если кредитор не получал денег, то уходил без денег. Такова игра, пожимал плечами Лео.

Таким он и запомнился Тодду, пожимающим плечами, с чуть заметной грустной улыбкой на лице. Иногда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, успокаивал он. Единственной потерей, о которой он жалел, была Катрина.

После этой первой встречи они встречались каждый раз, когда Лео приезжал в Лондон, нерегулярно, не чаще одного или двух раз в год, да и то всего на час или около того. Как правило, они лишь выпивали несколько рюмочек в номере Лео.

– Знаешь, старина, – сказал однажды Лео, – Катрина заслуживает такого мужа, как ты. Солидного, надежного…

– Ради Бога, перестань! Ты же знаешь, что на самом деле я не стою ни гроша.

– Да посмотри же, какие ты делаешь успехи! Удачная женитьба, растущий бизнес…

– Ты вечно все преувеличиваешь…

– Ха! Не прибедняйся. Дела у тебя идут в гору. Ты человек, который просто создан для бизнеса. Ты никогда не проиграешь. Я не сразу все это понял. Я всегда думал: «Сегодня проиграл – завтра отыграешься». В серых глазах Лео мелькнула искра сожаления.

– Поверь мне, есть вещи, которые, потеряв, никогда не воротишь.

Разумеется, Лео имел в виду Катрину. Но он не оставлял надежды, что Тодд поможет им примириться.

Поначалу Тодд вел себя осторожно. В конце концов, он помнил рассказы Катрины, и, несмотря на то, что теперешний безликий секс вносил напряжение в их семейную жизнь, он не хотел верить, что она ему лжет. Она и не лгала. Чем больше он слушал Лео, тем больше убеждался, что его восприятие отношений с дочерью и воспоминания Катрины о детстве были лишь взглядами с двух разных сторон. Вспоминая о жене, Лео упорно отказывался брать вину на себя.

– Поддать она всегда любила, – ворчал он. – Ничего страшного, даже если речь идет о женщине, но она просто спилась. Катрина сменила невообразимое количество школ, отовсюду ее выгоняли. И всегда по одной и той же причине – за учебу никто не платил. Деньги просто пропивались, вот в чем было дело, хотя Катрина, конечно же, ничего об этом не знала. А виноват оказывался я. Я всегда был во всем виноват. Возможно, в чем-то это и было так, но женщина уж как-нибудь могла бы пережить, что не имеет постоянного партнера. Другие же вроде как-то обходятся. – Брови его поднялись, как вопросительные знаки. – Солдатки и тому подобное, жены, чьи мужья в постоянной отлучке, ведь мирятся с этим.

Он так же ненавидел свою покойную жену, как Катрина ненавидела его.

– Я, конечно же, был плохим отцом, – признавался он. – Чертовски плохим, но эта сука была еще хуже. И, доложу я тебе, влетела же она мне в копеечку! Частные лечебницы, знаешь, не дешевы. В первый раз, когда она отправлялась на лечение, она обещала мне, что после возвращения не притронется к бутылке. Куда там! Как только вернулась, в первый же вечер надралась, как свинья.

С тех пор она уже не вылезала из лечебниц. Катрина, которой тогда было двенадцать лет, училась в интернате, а на каникулы Лео отсылал ее к своей старой сестре в Харроу.

– Еще одна ошибка, – мрачно заметил Лео. – Выходит, даже кровной родне нельзя ни в чем доверять. Но по крайней мере сестре можно было доверять, когда дело касалось денег. За обучение она платила исправно, даже когда мой чек задерживался, но она настраивала девчонку против меня. Она заявляла, что я виноват в пьянстве Мариам, никогда ни в чем она не была на моей стороне…

Мать умерла, когда Катрине было пятнадцать, а еще через три года умерла ее тетя. Катрина унаследовала ее дом в Харроу и несколько тысяч в придачу. Всем этим заправлял адвокат ее тетушки.

– Через шесть месяцев этот идиот прислал мне письмо. Вернул мой чек и написал, что поскольку у Катрины теперь есть свои средства, от моих денег она отказывается. Представляешь? Родная дочь от меня отвернулась.

Эту историю Тодд уже слыхал. Когда он встретил Катрину, ей было двадцать три. Она все еще жила в Харроу и делила дом с двумя подружками. Сперва она пришла в фирму Тодда бухгалтером, а потом…

– Мистер Синклер, кажется, уже давно в Лондоне? – спросил Герберт, поймав взгляд Тодда в зеркале.

– Несколько месяцев, – кивнул Тодд. Герберт настороженно поднял бровь:

– И все еще никаких шансов примирения его с миссис?

– Скорее рак на горе свистнет, – проворчал Тодд. Время от времени он пытался как бы невзначай в разговоре ввернуть имя Лео, чтобы проверить ситуацию, но каждый раз безуспешно. При малейшем упоминании об отце лицо Катрины омрачалось и горькие воспоминания об унижениях детства вызывали у нее резкие, бранные слова. Бог свидетель, он пытался их примирить, но, скрыв от жены свою первую встречу с Лео, он был вынужден скрывать и все остальные. Семь лет секретов! Семь лет!

Слава Богу, Лео примирился с таким положением вещей.

– Пожалуй, ей действительно трудно простить меня – я слишком перед ней виноват, – заявил он однажды с мрачным видом раскаяния. Но и на этот раз его лицо омрачилось лишь на мгновение. Лео так часто встречался с неудачами, что привык во всем находить светлую сторону.

– Могло бы быть и хуже, старина, – пожимал он плечами. – Главное, она счастлива. А я вот с тобой подружился. Я продолжаю быть ее отцом и всего лишь стою как бы на ступеньку дальше. Как знать, может быть, когда-нибудь ты сведешь меня с ней?

Но Тодд не был в этом уверен. Он постоянно чувствовал себя в долгу перед Лео, и это усложняло ситуацию. Боже праведный, он чувствовал, что он в долгу!

– Слушай, босс, ты какой-то осунувшийся, – произнес Герберт, рассматривая лицо Тодда в зеркале. – С тобой все в порядке?

Тодд усмехнулся. Что за идиотский вопрос! А как еще прикажешь себя чувствовать? Дела шли паршиво. Два года назад ничто и не предвещало такого спада. «Временное снижение темпов в экономике, – так, кажется, говорили все эти политиканы и газетчики. Временное? Шутники. Попробовали бы они продать машину с таким рынком…

– Лишь вчера, – произнес Герберт, – думал я, что трудная пора прошла…

– Слушай, веди машину и помалкивай.

– Извини, босс. У тебя такое лицо… Ну не может быть все так плохо.

– Могло бы быть и хуже, – отозвался Тодд, вспоминая. Пять лет назад – в тот год, когда они с Катриной проводили отпуск на Майорке, – дело процветало. Он чувствовал себя мультимиллионером. А остров Катрину очаровал. «Я не могу поверить, что всего в трех часах полета от Лондона», – повторяла она.

– Тебе нужен перерыв, – бросил Герберт через плечо. – Почему бы тебе не посвятить несколько дней своей яхте?

Тодд поморщился по причине, о которой Герберт не знал.