Неприличное предложение - Елена Лабрус

— Простите, что? — я покачала головой, думая, что ослышалась.

Но этот Повелитель оргазмов, как я его звала, терпеливо повторил: меня ждут в ресторане и как-то нехорошо отвернулся.

Что было странно. Обычно он мне улыбался, проходя мимо. Глянет кокетливо-застенчиво и отводит глаза, потирая бровь или подбородок. Я думала он, наконец, решился: пригласит меня куда-нибудь, телефончик попросит. А он…

Я машинально задрала голову, чтобы посмотреть где меня ждут. И не смотреть на рельефную грудь этого негодяя, что смущал меня небритой рожей, длинной шеей, уходящей в рассчитано-небрежно растянутый ворот футболки под расстёгнутой кожаной курткой, дразнил кадыком. Он и руки в карманы джинсов засунул, сволочь, приподняв широкие плечи. Ещё бы задницей повернулся, чтобы я совсем потеряла дар речи и даже этого дурацкого вопроса не задала.

Впрочем, я и так знала, что его задница в инстаграм набрала бы подписчиков даже больше, чем его чертовски сексуальные ямочки на щеках, что появились, когда он ответил и слегка поджал губы, а ветер подхватил и бросил ему на лоб несколько непослушных тёмных прядей, придав мальчишеской небрежности его и без того охренительной внешности.

Это вообще законно быть таким секси?

А вот так обнадёживать, а потом стоять с видом, словно он был не против, но потом, увы, что? Член отморозил?

Я прищурилась. С ярко освещённой улицы столик за окном просматривался плохо. Лишь тёмное пятно, где сидел мужчина в строгом костюме. Этого мужика я тоже помнила. А точнее сказать, просто видела каждый день. И вот он мне совсем, совсем не нравился.

Никак.

Здоровый, словно грубо вытесанный из куска скалы, похожий на гранитный утёс, он каждый день проходил мимо с таким лицом, словно весь мир принадлежит ему. Я даже невольно замолкала, когда он бросал на меня тяжёлый взгляд, способный остановить вражескую армию, и ждала, пока войдёт в ресторан, прежде чем дальше могла работать.

Святые галоши! И он ждёт меня за столиком?!

— Зачем? — нахмурилась я.

— Думаю, он сам вам об этом скажет, — склонил голову гад, давая понять, что он только посланник и ему всё равно.

Вот урод! А раньше разглядывал меня как лоток с фруктами, которыми он не прочь перекусить.

Ну и хрен с тобой, не буду больше о тебе даже думать.

— А если я откажусь?

Явная угроза исходила от этого предложения. Я чувствовала её каждым нервом. И каждой клеточкой сопротивлялась.

«Не ходи, Янка! Не ходи!» — вопила система самосохранения.

— Не думаю, что в открытом заведении с кучей персонала и посетителей у большого окна вам что-нибудь грозит, — усмехнулся секси-посол.

Спасибо, я уже кончила. Его сокрушительной внешности словно было мало волевого подбородка, красивой челюсти, высоких скул и рта, созданного шептать грязные словечки, так природа наградила его ещё и редким сверкающим на солнце зелёным оттенком глаз — цвета депрессии, в которую чуть не вогнал меня этот кретин, а редким, потому что в уныние я впадаю нечасто.

— Если только хороший обед, — пожал он плечами.

Обед? В пустом животе голодно заныло, напоминая, что пообедать я так и не успела: в универе задержали, а я опаздывала на работу. А в словах «передаста» (Или как лучше назвать человека, передающего поручения босса? Помощник?) был здравый смысл.

— Ладно, — согласилась я нехотя. Надеюсь, это ненадолго.

Мужчина, тот самый, скалообразный, о котором я и подумала, молча показал на кресло напротив, когда я подошла.

На столе уже стояли какие-то закуски, бутылка вина, два бокала.

— Спасибо, Гриша, — небрежно кивнул он своему помощнику, давая понять, что он лишний. Тот помог мне сесть, галантно подвинув стул, и послушно испарился в ту же секунду, как джин.

— Я не пью, — покачала я головой, когда Утёс, ни слова ни говоря, поднял бутылку и наклонил в сторону моего бокала.

С таким же успехом я могла бы обратиться напрямую к бутылке: он никак не отреагировал.

Бордовая жидкость наполнила большой бокал на треть, пока, постучав о стол флаерами, что так и остались у меня в руках, чтобы подравнять стопку, я убирала её в карман фартука с логотипом компании, на которую работала.

— Можешь снять это всё пока, — перевёл мужчина взгляд с меня на вешалку.

В потёртой рабочей куртке, кепке и замызганной спецодежде я, наверное, выглядела как беспризорница, а в этом дорогом ресторане с белыми скатертями, хрусталём и дубовыми панелями — особенно непрезентабельно, да ещё на фоне солидного мужика в костюме. Но желания обнажаться даже до блузки не было.

— Ничего. Мне и так хорошо, — покачала я головой, стараясь мужчину не разглядывать. А это было трудно.

В его грубоватой внешности, конечно, было мало красоты, что радовала глаз. Но была сила, мощь, страсть — холодная ярость стального клинка и животный магнетизм зрелой мужественности. Взрослый уверенный в себе мужик — это чертовски соблазнительно, но, мать твою, дьявольски опасно. С такими не кокетничают, в таких влюбляются раз и навсегда.

— Как скажешь, — не стал он настаивать. И буквально тут же спросил: — И много платят за такую работу? — он отставил в сторону бутылку и поднял на меня глаза.

Голос у него был как назло приятный, низкий и бархатный. Тёплый. А вот взгляд замораживал. Под воздействием стального холода этого взгляда я тут же почувствовала себя как бокал, что уже запотел от холодного вина. Или как Анна Каренина перед железной мощью паровоза.

Низкий гудок. Безмолвное равнодушие рельс.

Этот паровоз, что пёр, как танк, точно меня переедет, не моргнув, если захочет.

— Не очень, — честно созналась я. — Но другую работу на полдня найти трудно.

— Значит, тебе нужны деньги? — смотрел он, словно гнул железные пруты.

— А кому-то они не нужны? — усмехнулась я.

— Справедливо, — поднял он бокал и кивком головы предложил последовать его примеру. — Я слышал: ты не пьёшь. Но это вино и не пьют. Его смакуют, катая на языке. Наслаждаются щедрыми фруктово-молочными оттенками с ванилью и орехами. Растягивают удовольствие от нежного послевкусия округлых танинов, ноток вишни, клубники, чёрной смородины.

Я невольно сглотнула. А мужик умел уговаривать!

— Всего один глоток. За знакомство. Платон, — представился он и протянул бокал.

— Яна, — согласилась я. Но, видит Будда, только ради ванили с орехами.

Мелодично звякнуло дорогое стекло, соприкоснувшись словно в лёгком поцелуе.

Я с предвкушением глотнула…

На языке к моему большому разочарованию осталось что-то вроде компота из дикой кислой сливы да дымок кофе.

«Так и знала: дурят нас эти французы, красиво описывая и свою кислятину из дубовых бочек, и свои вонючие плесневые сыры.