Обреченная ненависть - Вика Жукова

Даже на мгновение представила себя на месте Али.

Все начали ржать.

Я сначала не поняла.

— Вано, вайфай выключи. У вас постороннее подключение.

Тут до меня дошло.

Первая парта, на которой происходил сей притягательный для чужих глаз момент, я действительно оказалась лишней. Стояла, раскрыв рот, тянувшись и втираясь в тет-а-тет.

Покраснев до корней волос, выскочила из класса.

Хорошо, что последний урок.

Зашла в библиотеку, подготовила реферат по биологии.

Прошла в спортзал, надеясь что Ваня после школы вместе со мной сходит в магазин за подарком.

Но у того оказывается свидание! А алгебру опять у меня списывать будет?

Зайдя в «Волшебную лавку» остановилась в ступоре. Оля и Катя тёрлись у прилавка с серёжками. Али не видно. Ну ещё бы, я бы тоже Ваню на бесцельное брожение по магазинам не променяла.

Отвернувшись, чтобы те меня не заметили, принялась изучать стеллажи.

Столько всякой ерундовины, что глаза разбегаются. Мне хотелось подарить что-то со смыслом. Не просто ручку и ежедневник, или как предложила Аля на предыдущем собрании, цацки. Были предложения купить билеты в театр, но опять, идти нужно с кем-то. А вдруг у Елены Петровны пойти нескем. И вообще, она больше выставки любит. Но у нас в ближайшее время нового ничего выставлять не собираются.

Гномы, слоники, феи и эльфы. Неожиданно среди статуэток был обнаружен кальян.

Я представила как подарю это Елене Петровне, а та потом опробует его в учительской с преподавателеми русского и истории.

Ну, Петров бы оценил.

Я хмыкнула, сдерживая смешок.

Подняла глаза на окно, где стояли статуэтки побольше.

Вот она. Рыба моей мечты.

Важный карп в очках, читал газету, вздернув хвост и облокотившись на колонну-столик.

Идеально, подумала я. И со смыслом.

Девочки с класса прилипли к витрине, примеряя безвкусные побрякушки.

Я попросила продавца подойти.

— Я возьму карпа, — тише мыши говорю я, протягиваю деньги и кошусь на одноклассниц, которые осыпали друг дружку комплиментами.

Продавец достала с окна рыбёшку и собралась унести.

— Мне без упаковки.

— Но он очень тяжёлый. У вас руки устанут, а так в коробке с ручками...

— Ненадо. — Я хотела уйти вообще не заметно, но голос сорвался и получилось довольно громко. И агрессивно.

Продавец поставила рыбу табурет возле витрины.

Слишком тихо.

— О, Акимова. Не знала что ты в таких местах бываешь.

— Мы думали ты только в библиотеку ходишь.

— И иногда в продуктовый, — девочки рассмеялись.

Всунув продавцу деньги, дождалась когда та принесет чек.

Оля и Катя шушукались, переодически проверяя, не убежала ли я.

Сунув чек в карман, подняла карпа...

И охнула. Он и правда тяжеловат. Но просить теперь его упаковать, после того как я едва не накричала на продавца, желая остаться незамеченной, выглядело бы глупо.

Потащила свою ношу к дверям..

— Акимова, мы же одноклассницы.

— Должны помогать друг другу, — с этими словами Оля нацепила мне на нос очки.

— Эээ..сними...пожалуйста!— запаниковала я. Расплывчатая картинка перед глазами мешала идти, а ведь мои руки начали уставать от непривычной тяжести.

— Спасибо, до свидания, — попрощалась Катя с продавцом, открыла передо мной дверь. Свет сплошным пятном сбивал с толку. Я ведь дорогу сюда наизусть знаю, а сейчас мозг отказывается мне помочь.

Оля взяла меня под руку и повела наружу.

— Снимите, девчонки. Я же ничего не вижу!

У меня никогда проблем со зрением не было.

Понимая, что девчонки просто издеваются, хотела поставить карпа прямо под ноги.

— Не сюда, Акимова. Тут же грязно!

— Знаешь, тебе правда идёт. Ты сейчас похожа на маму этой рыбы, — хихикнула Катя.

Я тряхнула головой, чтобы сбить это недоразумение со своего лица.

Но ведомая под руку своими одноклассниками, оказалась перед каким-то препятствием.

Носок башмака упёрся в что-то твердое.

Толчок в спину.

Я наклоняюсь вперёд.

По инерции, или же из инстинкта самосохранения, выпускаю злосчастную рыбу из рук и приземляюсь коленями в лужу.

Хруст.

Господи, надеюсь это не мои коленные чашечки!

Очки сползли, немного открыв обзор. Но я почему-то не тороплюсь их снять.

Карп торчит из лобового очень дорогой тачки, блистяшей от полировки.

Девочки сматываются подальше, чтобы поснимать мой позор.

Тимур

— Пожрать че есть? — открыв холодильник, заныриваю внутрь чуть ли не с головой. Перехватив планшетку с нарезкой, шлепаю ею на стол. Перед сводным братишкой.

Ваня недовольно отодвигает от себя.

— Поаккуратнее. Ты чего вообще припёрся?

— Соскучился. — Мы оба знаем, что я вру. После окончания школы я свалил, едва забрав аттестат. Иногда приезжаю, проверить тех, кто воспитал меня как родного.

Ну и в отчем доме сердечные раны быстрее затягиваются.

Налил себе кофе, достал хлеб и сел рядом с Ваньком.

— Че, как в школе дела?

— Нормально, — без энтузиазма ответил братишка.

Вечером родители вернулись с работы. Счастливые от моего появления, устроили праздничный ужин.

Они взяли меня в семью в шесть лет. В то время, как предыдущая семья от меня отказалась, вернув обратно как помойного кота.

Я старался не расстраивать маму Свету, поэтому и уехал. Чтобы поменьше знала, чем я занимаюсь. Ради приличия поступил в универ, но держусь там на честном слове и за большое «спасибо».

После ужина залегся на боковую. Отоспаться. А все остальное завтра. Встречусь с приятелями, узнаю новости. Найду себе «любовь» на вечер. Да я ж романтик. Правда это не отменяет моего характера хищника.

Достал с карманов телефон и сигареты, бросил на тумбу, а брюки швырнул на пол.

Что-то с грохотом стукнулось об пол.

Поднял, залез в карман.

Телефон той страшненькой капуши.

Попробовал включить. Трещина на экране. И пароль поставлен.

Было бы что скрывать, хотя в тихом омуте черти водятся.

Положил рядом со своим. Передумал и швырнул в ящик.

Ночью проснулся в холодном поту.

От внезапности, даже не сразу понял, где я.

Акимова... Акимова..

До чего же знакомо.

По телу пробежал ток, как разряд, следом покрылся мурашками. Вот же...

Это же фамилия той семьи, которая от меня отказалась.

И девочка эта...

Это она...моя несостоявшаяся сестричка.

Гнев, злость, ярость крутили меня изнутри как соковыжималка. Я горел огнем мщения и враждебности.

Буря из ненависти поднималась во мне, не позволяя думать ни о чем другом.