Его несносная училка - Марина Дианова

Папа – самый главный мужчина в моей жизни, воспитывал меня в одиночестве, потому что мама покинула наш мир пока была еще ребенком, воспитание дочери легло на плечи отца полностью. Он сделал все, что мог, чтобы воспитать меня приличным человеком и, хочется верить, у него получилось.

Выслушав мою браваду, отец молчал трубку, а я, чувствуя, что скоро окончательно расклеюсь, стремительно вышла из офиса расположенного в центре города, сразу садясь в свою машину, с места стартуя и вливаясь в поток на огромной скорости.

Дом, тот дом, в котором я выросла, встретил меня шумом. Папа был наверху и громко ругался по телефону с Юрием Анатольевичем – папой этого засранца.

- … если твой крендель не может удержать член в штанах, то все наши договорённости можно смело считать аннулированными. Такой позор! За три месяца до свадьбы… - ответа собеседника я не слышала, да и отец стал говорить значительно тише, когда услышал хлопнувшую дверь.

Я поднялась на второй этаж, где в своем кабинете сидел хмурый папа. Облокотившись на откос двери, я смотрела на изъеденное морщинами родное лицо и жалела о произошедшем. Странное чувство, вроде бы поступил плохо Артем, а испытываю сожаление я. Конечно, для наших родителей его поступок стал шоком, но у нас на повестке дня были куда более важные вопросы, чем придаваться унынию. Надо спасать фирму, пока этот генеральный директор не наворотил дел на зло мне.

- Привет, - папа отключил телефон и кивнул, подзывая к себе. Я села в широкое кресло, с облегчением откидывая голову. – Как ты?

- Никак, - честно ответила я, ни секунды не раздумывая. – Мало того, что он просто меня предал, так он еще и ведет себя …

- Да… Не ожидал я такого от Темки. – Для папы, который был знаком с Артемом с самого детства, такое предательство было как удар в спину.

- Я больше переживаю за фирму. Он официально может проворачивать любые сделки, - высказала я самое главное свое опасение.

- Не может, - отмахнулся папа, - я еще не выжил из ума. Совет учредителей еще чего-то да стоит. Решим мы эту проблему. Может заплатим ему отступные, чтобы он свалил с глаз наших долой. Или ты думаешь, что он наиграется со своей секретуткой и вернется к тебе? – папа приподнял брови, смотря на меня серыми, но такими живыми глазами.

- Что? Нет. – отрезала я, - Мне товар б/у не нужен.

- Ну значит решим вопрос, не переживай.

- Не переживаю, - отмахнулась я, хотя безразличие далось тяжко. – За фирму волнуюсь. И возвращаться мне оказалось некуда.

- В смысле? – папа даже приподнялся из кресла.

- Мы жили в его квартире, а теперь… - я махнула рукой, будто эти проблемы были не столь важны. – А та квартира, в которую мы планировали заселиться после свадьбы кишит его вещами и еще не готова к заселению. Рабочие трудятся там день и ночь.

- Ничего, с жильем мы как-нибудь разберемся. Ты лучше расскажи, в Америке все вопросы решила.

Я почувствовала себя вновь на коне, когда стала рассказывать папе результаты переговоров с американцами, ведь этот договор был крайне важен для нас, для нашей фирмы. Он открывал для нас невиданные перспективы в будущем.

- Ну и молодец, - заключил папа, тепло улыбаясь. – Останешься здесь на ночь?

- А куда я денусь? – усмехнулась я, поднимаясь.

- Можешь пока пожить в моей городской квартире, - папа как бы невзначай звякнул ключами. – Чтобы каждый день не мотаться из пригорода в город.

- Это было бы чудесно, - призналась я, но не стремясь выхватывать трофей из папиных рук. – В чем подвох?

- Там никого не было целых тридцать лет. Я отключил там все коммуникации и тебе придется крайне постараться, чтобы привести квартиру в божеский вид.

- Ого, - я присвистнула. – А что за квартира?

- Мы там жили с твоей мамой, пока не родилась ты. – Его голос был пропитан болью и горечью. Отец редко говорил о маме, но я знала, что он любил ее очень сильно, поэтому ни одна из женщин не смогла задержаться в его жизни. Его любовь к ней была сильней, чем может представить простой обыватель.

- Пап… - протянула я, чувствуя, как слезы скапливаются в уголках глаз. – Спасибо.

- Не за что, - папа пожал плечами, будто для него это был пустяк, но я чувствовала, что это важный шаг для него.

- Тогда завтра займусь квартирой, но сначала надо вывезти вещи от этого… подонка. – Грубое слово, что так и рвалось с языка удалось сдержать, но, скажу честно, было очень тяжело.

Мы с Артемом дружили с детства. Он был старше меня, поэтому всегда защищал от других мальчишек. С самого детства я смотрела на него раскрыв рот и ловя каждое слово, а он относился ко мне просто как к другу, но все изменилось после его стажировки в Брюсселе, где он провел целых три года, а когда вернулся увидел не нескладного подростка, а привлекательную девушку. Очень долго он не решался подойти ко мне, пригласить куда-нибудь… потом стал дарить цветы, да-да, те самые из «Ля-Розе», благоухающие теперь для другой женщины. А потом все завертелось. Первая любовь… мы были вместе долгих десять лет! И, наверное, мне сейчас не так больно именно по-тому, что каким-то своим женским чутьем я знала, что именно так это все и кончиться. Кончимся мы. Он найдет свою лань и у них все будет хорошо, а я стану стервой-бывшей, испортившей мужику жизнь.

Эту ночь я ворочалась в кровати, не имея возможно сомкнуть глаз, потому что перед глазами представала картина, как он, некогда любимый мною человек, целует другую женщину и говорит, что все будет хорошо и вместе они справятся со всем, даже с обезумевшей бывшей. Периодически становилось смешно от собственных мыслей и я начинала истерически смеяться в подушку, боясь разбудить отца, а потом вновь накатывало уныние и казалось, что больше ничего светлого со мной не случиться.

Поездку в свою новую квартиру я откладывала и откладывала. Дела и вопросы накопившиеся за время моего отсутствия не могли больше ждать, поэтому я погрузилась с