Не твоя дочь - Кристина Майер

— Иди, — одними губами.

Варя весь день капризничает, не спит. Всю ночь и весь день на руках. Вчера у нее поднялась температура, зубки лезут. Пробовала разные гели, но они что-то плохо помогают. С маленьким братишкой проблем нет. Того, главное, накормить и уложить. Они родились с разницей в пять недель, но Борька весит на два килограмма больше. Мама уверяет, что младенцем я тоже плохо ела, но это мало успокаивает.

Помассировав десна, в очередной раз нанесла тонкий слой геля на воспаленные места. Скорее бы они прорезались. Варю все-таки удалось укачать. Спустилась в кухню, с утра еще ничего не ела, а время близится к вечеру.

После родов я набрала почти двенадцать килограмм, но за полгода умудрилась уйти в минус. Малышка справилась с моим похудением лучше любого фитнес-инструктора. Варя не была спокойным ребенком, наверное, сказались переживания. Ревела я первые два триместра регулярно. Гормоны плюс тяжелое моральное состояние. Специально ведь уехала путешествовать, чтобы сменить обстановку и не думать о Глебе. Не получилось.

Раньше рядом был Ванька, который всегда подставлял свое плечо. В тот период времени он не мог быть со мной, я и не хотела. Не хотела, чтобы он узнал о том, что у него есть племяшка. Вот такая странная я подруга. Не верю, что Ванька мог бы меня предать и рассказать брату о дочери, но я перестраховалась. У каждого из нас есть тайны, моя – слишком мне дорога. Я никогда не думала, что могу любить так сильно. Любить кого-то сильнее Тихомирова.

Только с рождением ребенка я выкинула его из головы. Всю свою любовь направила на кроху, так похожую на отца. Мама уверяет, что Варя моя копия, но я не вижу нашего сходства. Нос, цвет и разрез глаз точно тихомировские, мои, может, только губы – и то сомнительно, своей улыбкой Варя напоминает отца.

Чуть подогрев суп, налила себе полтарелки, больше не съем. Не успела проглотить полную ложку, раздался тихий гудок телефона. Губы тронула улыбка. Ванька! Он мне часто звонил! Сейчас он проходит плановое обследование в Израиле.

Промокнув салфеткой губы, приняла вызов.

— Привет, — радостно произношу в динамик. Мы никогда не говорим о Глебе, будто его нет. Я попросила об этом Ваньку после того, как он узнал о нашем разрыве, больше друг ни о чем меня не спрашивал.

— Привет, Ромашка, — растягивая прозвище. Моя улыбка становится шире. — Как дела?

— Все хорошо, Вань. Как еще может быть? — давлю в себе тоску и слезы, наворачивающиеся на глаза. Глеб не просто разбил мне сердце, он увел из моей жизни очень дорого человека. Взамен дал намного больше, даже не подозревая, но Вани мне все равно очень сильно не хватает.

— Всякое может быть, никто не обижает? А то приеду, уши надеру! — Ванька намекал на родителей.

В свое время они доставляли мне массу переживаний, но после того, как мама забеременела наконец-то наследником, что-то в доме изменилось. Папа как-то резко повзрослел, перестал после работы зависать в ресторанах, расхотел задерживаться на работе, а маме стало неинтересно ему мстить.

Нашу семью можно назвать образцовой. Перебирая в памяти нашу прошлую жизнь, очень надеюсь никогда туда не вернуться. Борьке такой атмосферы в доме, при которой росла я, не желаю.

— Не обижают, Вань! Все по-прежнему хорошо.

— Тебя заперли с малышами и не пускают на свидания, разве это хорошо? — подтрунивает друг. — Или ты ждешь возвращения своего футболиста?

— С малышами я сама рада оставаться, меня просить не надо, — от Вари меня вообще сложно оторвать.

Родители меня пинками выставляют за дверь погулять без ребенка, сходить куда-нибудь с подругами. Мама категорически против, чтобы я ставила на себе крест. Каждый месяц к нам в дом приходят новые интересные молодые люди, которые не очень рады бывают узнать, что я мать-одиночка.

Мама ругает, что я с порога отпугиваю женихов, рассказывая им сразу о своей дочери. А я делаю это намеренно, ну не нравятся мне кандидаты в «папы».

— Так что там, на личном фронте?

— Папа продолжает поставлять женихов прямо к порогу нашего дома, — смеюсь в трубку. — Но Берт… — подбирая слова.

После возвращения в Новосиб мы встретились в старом кафе. Я не скрывала от него развод и беременность, да и сложно было скрыть живот на пятом месяце. Пусть и небольшой, но он был. Берт поддерживал меня, мы много времени проводили вместе, он и отец даже забирали меня из роддома. Вместе гуляли с Варей каждый вечер, почти в любую погоду. А три месяца назад его пригласили снова на просмотры в московский клуб. Берт не хотел уезжать, но я настояла. Когда нужно, я могу быть очень убедительной.

— Берт продолжает занимать лидирующую строчку в моем сердце, — не лукавя. Резкий грохот на том конце динамика ударяет по ушам. — Вань, все в порядке? — испуганно и напряженно интересуюсь в трубку.

— Да, я перезвоню… — отбивает звонок.

Глеб

— Больше я не буду звонить Миладе по твоей просьбе, Глеб, — кинув телефон на диван, произнес Иван. — Это было в последний раз. Хочешь узнать, как у нее дела, садись в самолет до Новосибирска и лично поинтересуйся, — выговаривал брат. Закинув ноги на журнальный столик, осуждающе смотрел на меня. В руках крутил стилус от планшета.

В углу бесформенной кучей лежали черепки только что разбитой вазы. В стену полетел мой телефон. Не сдержался. Ей единственной удавалось поднять в моей душе бурю. Вывести на такие эмоции и ревность, что я себя не узнавал.

Единственная женщина, которая пробралась в мое нутро и даже спустя почти два года способна вывернуть его наизнанку. Я сам ее отпустил. Хотел ли я вернуть эту женщину в свою жизнь? Каждый день – и каждый день запрещал себе.

— Сколько это еще будет продолжаться? — Иван не отводил взгляда.

Если бы я знал. Сам себя спрашиваю постоянно. Когда эта дыра в душе затянется, когда я смогу не думать о ней?

Засунув руки в карманы, без особого сожаления посмотрел на сломанный телефон. У меня их два, второй при мне, кому надо – дозвонится.

Отошел к панорамному окну, отсюда открывался прекрасный вид на озеро, но сейчас я ничего перед собой не