Даниэла Стил - Услышанные молитвы

— Хорошо, если бы ты пришел, — осторожно продолжала Фейт, садясь напротив него за стол.

Алекс был привлекательным мужчиной, и всю жизнь казался ей таким. А к пятидесяти двум, поседев, стал похож на аристократа. У него были пронзительные голубые глаза и спортивное телосложение. Два года назад от сердечного приступа неожиданно умер один из партнеров мужа, и с тех пор Алекс неукоснительно придерживался диеты и поддерживал приличную физическую форму. И поэтому предпочитал рыбу всему остальному и теперь нехотя гонял по тарелке приготовленного Фейт цыпленка. У нее не хватило времени проявить кулинарную изобретательность — весь день вместе со сводной сестрой Эллисон она провела у тела покойного, пока люди приходили выразить усопшему свое уважение. Женщины не виделись с прошлого года, когда хоронили мать Фейт. А до этого не встречались лет десять. На похороны брата Фейт Джека, который погиб за два года до смерти матери, Эллисон не приезжала. Уж слишком много погребений в последнее время. Мать, Джек, а теперь — Чарльз. Столько утрат. Фейт никогда не чувствовала близости с отчимом, но она уважала этого человека, и ей было грустно от того, что он ушел из жизни. Словно из ее существования исчезали привычные вехи.

— Завтра утром я должен быть на встрече в Чикаго, — повторил Алекс, не отрывая глаз от тарелки. Он лишь пощипал цыпленка, но даже не дал себе труда выразить недовольство.

— Другие ходят на похороны, — спокойно заметила Фейт.

В ее характере вообще не было резкости. Она редко спорила с мужем, никогда не ссорилась. И почти всегда с ним соглашалась. Вести себя по-другому не имело никакого смысла. Алекс умел прекрасно устраняться. Годами делал то, что хотел, не спрашивая и не советуясь с ней, и руководствовался исключительно тем, что требовал от него бизнес, а не тем, чего хотела от него Фейт. Она знала, как он работал и о чем думал. Трудно было пробиться сквозь стены, возведенные вокруг себя Алексом. Она до конца не понимала, что это — защита или просто ему так удобно. В молодости все обстояло иначе, но теперь дела уже давно шли именно так. Замужество превратилось в одиночество, но Фейт привыкла к своему состоянию. Сейчас чувство одиночества обострилось, потому что уехали девочки. Долгое время они давали ту теплоту, которая ей требовалась. И их отсутствие ощущалось сильнее, чем отсутствие мужа. К тому же Фейт чувствовала, что отдалилась от многих своих друзей: время, жизнь, замужество и дети сделали свое дело.

Зоя уехала в университет Брауна два месяца назад и, судя по всему, прекрасно там устроилась — еще ни разу не навестила родителей на выходные, хотя Провиденс был совсем недалеко от их дома. Дочь общалась с друзьями и с головой погрузилась в студенческую жизнь. У Элоиз в Лондоне тоже дела шли хорошо — она была довольна работой. Дочери жили более полной и богатой жизнью, чем она, и Фейт не переставала ломать голову над тем, что же ей делать дальше. Она подумывала о работе, однако не представляла, чем могла бы заниматься. С тех пор как Фейт, еще до рождения Элоиз, работала в журнале «Вог», прошло двадцать пять лет. Она прикидывала, не вернуться ли в юридическую школу и даже пару раз заговаривала об этом с Алексом. Но тот только высмеял ее и тут же забыл об их разговоре.

— В твоем-то возрасте, Фейт! Вернуться в школу в сорок семь, чтобы закончить под пятьдесят!

В его взгляде сквозило явное презрение, и, хотя Фейт не оставила своей мысли, она больше ни разу не упоминала об этом мужу. Алекс считал, что жене следует продолжать свою многолетнюю благотворительную деятельность и обедать с подругами. Однако и то, и другое ей стало казаться бессмысленным, особенно после того, как уехали девочки. Фейт требовалось что-нибудь более существенное, чтобы заполнить пустоту, но ей необходимо было придумать нечто, что казалось бы разумным не только ей самой, но могло бы склонить на ее сторону и мужа.

— На похоронах Чарльза меня никто не хватится, — решительно заявил Алекс, пока она убирала его тарелку и предлагала мороженое, от которого он отказался. Алекс следил за весом и был подтянут. Несколько раз в неделю играл в сквош, а по воскресеньям, если позволяла в Нью-Йорке погода, в теннис.

Пока дочери не подросли, Фейт с мужем снимали загородный дом в Коннектикуте, где проводили конец недели, но давно уже перестали это делать. Алекс предпочитал, если того требовало дело, ходить на работу и по выходным.

Фейт хотела сказать, что это ей будет недоставать мужа на предстоявших похоронах отчима, однако промолчала — понимала, что ее слова ни к чему не приведут. Раз он что-то решил, его уже не уговоришь. Алексу и в голову не приходило, что она нуждается в его поддержке, а плакаться было не в их привычках. Фейт вполне могла позаботиться о себе сама и никогда особенно на него не рассчитывала — даже когда были маленькими их дочери. Сама принимала правильные решения и была уверена в себе. Никогда, как он выражался, не «хныкала» и не позволит себе этого и теперь. Но Фейт почувствовала разочарование от того, что Алекс не захотел пойти с ней на похороны. Разочарование стало образом ее жизни. Алекса почти никогда не оказывалось рядом, когда он ей требовался. Когда-то муж казался заботливым, уважительным, умным, ответственным, но все это кануло в дымке прошлого, и у них сложились такие же отношения, как у его родителей. Когда Фейт с ними познакомилась, ее поразила их холодность и неспособность выразить привязанность друг к другу. Особенно сдержанным и сухим казался отец Алекса, и вот таким же со временем сделался и сам Алекс. И все же Фейт ни разу не сказала мужу, как он стал похож на своего отца. Алекс не отличался чувствительностью, более того, ощущал неловкость, когда замечал это качество в других, особенно в Зое и Фейт. Их постоянное проявление любви приводило его в замешательство и заставляло все больше замыкаться и отдаляться от них.

Из двух дочерей Зоя больше походила на мать — такая же ласковая, любящая, доброжелательная и шаловливая. Совсем как Фейт в юности. Очень способная, замечательная девчушка. А Элоиз была, наоборот, ближе к отцу. Между ними образовалась молчаливая связь, которая вполне устраивала Алекса. Элоиз была спокойнее сестры, критичнее относилась к матери и не скрывала этого. Может быть, потому, что подражала Алексу. А Зоя всегда спешила на помощь Фейт и старалась ее поддержать. Она собиралась на похороны Чарльза, хотя не знала близко этого человека — отчим Фейт никогда не интересовался девочками. Однако выяснилось, что в середине семестра придется сдавать промежуточные экзамены, и Зоя не могла отлучиться из университета. А Элоиз тем более не имело смысла лететь из Лондона на похороны отчима матери, который при жизни не удосужился даже взглянуть в ее сторону. Фейт не ожидала от дочерей такого подвига, но надеялась, что хотя бы муж сделает усилие и пойдет вместе с ней.