Он - монстр (СИ) - Маркс Катерина

Указанный дом давно знаком мне. В нем совсем недавно проходила наша тусовка. Та, после которой я решила скрыться в своем убежище. Это был один из последних спокойных дней в моей жизни. После началась вся эта кутерьма.

Адвокат и несколько следователей уже ждали меня у въезда на территорию. Мужчины придавали чувства уверенности и смелости. Трусить сейчас нельзя. Нужно смело идти внутрь и вызволять Вадима. Я все еще очень обижена его предательством, но не могу просто бросить его там. Сначала удостоверюсь, что с ним все хорошо, а потом уйду с гордо поднятой головой.

В первую очередь полицейские проверили дом и окружающую территорию. Только после этого мне разрешили войти. Как мы и ожидали, в доме кроме Соколова никого не было. Он сидел в гостиной избитый и привязанный к стулу. Мое сердце разрывалось на части от такой картины. Невыносимо видеть все еще любимого человека в таком состоянии. Я первая кинулась к нему. Но меня оттащили и попросили отойти в сторону. Мужчины аккуратно развязали Влада и пересадили его на диван. Он был в полусознательном состоянии. Скорее всего, это вызвано не физическими травмами, а дурманящим действием каких-нибудь препаратов. По крайней мере, я надеялась на это.

Внутри все еще неприятно точило чувство неуверенности. Я не могла отрицать тот факт, что Влад мог сам все это подстроить. Обида на его предательство, на то, что он бросил меня в больнице давала о себе знать. К тому же, доверять на сто процентов я сейчас не могла даже себе.

Соколов сидел на диване в окружении полицейских. Они суетились вокруг и пытались привести парня в чувство. Я же отстраненно стояла у стены. Хотелось подойти и прижать Влада к себе, зацеловать его израненное лицо. Одновременно с этим хотелось скрыться и убраться отсюда подальше.

— Аня, — хриплый голос Соколова вырвал меня из раздумий.

Я резко распахнула глаза и посмотрела на него. Парень сидел, развалившись на диване и смотрел мне в глаза.

— Я не планировал этого, — он попытался встать, но его снова качнуло назад. Влад рвался ко мне и хотел все объяснить.

Неужели на моем лице все так отчетливо написано. Либо он знал меня очень хорошо, либо я выдавала свои сомнения поведением.

Я не могла двинуться с места. Будто невидимая стена мешала мне подойти ближе.

— Я не помогал ей! И не предавал тебя! — Влад кричал эти слова в мою сторону, я видела ту боль, что отражалась на его лице.

Если он действительно не причем и не замешан во всей этой истории, то ему должно сейчас быть очень паршиво. Он ясно понимает, что я больше не доверяю ему.

— Аня, — он пытался достучаться до меня своими словами.

Мне же вместо того, чтобы подойти к нему, захотелось сбежать. Вот прямо сейчас, немедленно… Бежать на все четыре стороны… Я все еще не простила Влада за его предательство… Он сбежал от меня в больнице и не пытался ничего изменить, а сейчас я должна лететь к нему с распростертыми объятиями? Ну уж нет…

Я развернулась и вышла из комнаты. Уточнив у полицейских, могу ли быть свободна, я снова вызвала такси и вернулась в свою квартиру. Соколов в надежных руках. Он в безопасности, ему окажут всю необходимую помощь. А с меня хватит его оправданий и этих жутких кровавых картин! Нам с малышом нужен покой и крепкие нервы.

Сегодня очень ответственный и важный для меня день. День судебного заседания. После моего освобождения и вызволения Влада дни сводились к бесконечным допросам и даче показаний.

С экспертизой ДНК я определилась. Помогло все то же расследование. В его рамках у меня и Сергея были взяты образцы слюны. Это нужно для подтверждения факта нашей половой связи. Я смогла настоять на том, чтобы в ходе уголовного дела мне был предоставлен образец ДНК Сергея для установления факта возможного отцовства. Учитывая то, что я готова провести ее за свой счет, мне, конечно, пошли на уступки.

Оказывается, полиция давно точила на моего отчима зуб. Он был у них под наблюдением как предприниматель. Я даже не удивилась, когда узнала, какие махинации он проворачивал со своими счетами и уходом от налогов. Все обвинения в совокупности позволяли засадить Сергея на очень и очень долгий срок.

Настя по данному делу проходила как свидетель. На этом настояла я. Ее согласие на сотрудничество со следствием также сыграло положительную роль. Во время наших совместных допросов она, как правило, стыдливо опускала глаза и говорила, смотря в пол. Видно, что ее мучала совесть. Вот только ее раскаяние мне было уже не интересно. Предательство не тот поступок, который я бы простила. Учитывая ее выходки с похищением Вадима и многолетний шпионаж за мной, я вообще еле сдерживалась, чтобы не плюнуть ей в лицо. Только ее родители пару раз звонили мне и благодарили, что их дочь не попадет за решетку.

В ходе расследования я узнала много нового для себя. Оказывается, именно Влад поспособствовал моему освобождению. Это он обивал пороги полиции и требовал, чтобы проверили дом Сергея. Именно Соколов сообщил номера машины и приметы подозреваемого, который меня силой увез. Без него я бы все еще находилась в заточении. Эта информация возбуждала во мне трепетное тепло, где-то внутри будто зажигался огонек благодарности. Раньше я сожалела, что Влад оказался впутан во все это, а после услышанного была даже рада.

Также оказалось, что тот дом, в котором держали Соколова, принадлежал ему. То есть даже не его родителям, а ему самому. Как выяснилось, он купил его совсем недавно. Его отец и мама оказывается вполне состоятельные люди. Видимо, Влад, как и я просто не хотел афишировать свой уровень достатка. Мы оба играли в простых студентов и тащили за собой груз прошлого и множество скелетов в шкафу.

Узнав все это, мне стало не по себе. Я не могла понять логику Влада, когда он услышал про беременность. Может быть, восприняв его поступок, как трусость и предательство, я поторопилась. Ведь, узнав дополнительные сведения о его жизни, я больше не могла воспринимать его все тем же человеком, что я знала раньше. Он, как и я, многое скрывали. Мы вообще были не теми, кем старались казаться. Наши отношения становились еще более запутанными. Это удручало и мучало меня. Но набрать заветный номер и просто поговорить не решались ни он, ни я.

Результаты теста пришли сегодня с утра. Конверт лежал на столе передо мной. Я пила чай и смотрела на него. Вопрос открыть сейчас или позже вертелся в моем сознании.

День и так должен был стать одним из самых сложных с моральной точки зрения. Сегодня мне вновь придется рассказывать все свои тайны и довольно интимные моменты посторонним людям. Это довольно тяжело. На слушании будут перемывать все мои кости, зачитывать все записи из моего дневника. Личные и тайные записи станут достоянием общественности. Радовало только одно — журналистам и посторонним запретили присутствовать в зале суда. Я потребовала это сразу. Не собираюсь, чтобы из моей жизни делали онлайн-трансляцию.

Время стремительно двигалось к двенадцати дня. Заседание назначено на час. У меня совсем мало времени, чтобы собраться и вызвать такси. Несмотря на это, я просто сижу и смотрю на чертов конверт.

Двенадцать ноль пять. Медлить больше нельзя. Встаю, убираю чашку в раковину и отправляюсь в комнату одеваться. Конверт останется на столе и будет ждать моего возвращения. Так будет лучше для меня. Я уже решила, что малыш только мой, поэтому то, кто его отец всего лишь формальность. В свидетельстве о рождении буду только я.

У здания суда куча народа. Журналисты, полиция, просто любопытные зеваки… не меньше пятидесяти человек. Все норовят задать мне вопрос и подставить свой микрофон к моему лицу. Это раздражает. Благо мой адвокат и охрана не позволяют стервятникам меня окружить.

Я внутри. Здесь тихо. Доносятся только крики с улицы. Каждый мой шаг отдает гулким эхом.

В зале суда занимаю место за столом вместе с моим адвокатом. Он поддерживает меня и старается настроить на нужную волну. Постоянно предлагает мне воду и хлопает по плечу. Это опять раздражает. Мужчина не виноват, просто я очень волнуюсь, предвкушая предстоящее слушание.