Анна Джейн - Белые искры снега

Осталось еще два. И они в этом городе – Фиалка видит это в своих видениях. Зелье Королевы увеличило ее способности.

В это же мгновение в помещении появилось трое мужчин – магов из Ордена, которые тотчас бросились к Карлу, который все же добился своего.

– Я первый нашел ее, – тихо сказал, усмехаясь, длинноволосый. – А потому я беру ее в свои ученики.

И рухнул на пол. В создание заклинания он вложил почти все свои силы, в том числе и те, которые отвечали за жизнеспособность организма.

Забрав Карла, трое мужчин исчезли, не забыв вновь бросить нечто дымящееся, чтобы изменить, запутать память двух находившихся тут людей.

Когда же они нашли Полину, на ней стояла метка Черной Розы. Девушка была принята в ученики ее последователя, а потому сама стала одной из тех, кто служит Королеве.

Правда, это произошло позднее, тогда, когда всем случившимся занимались маги Ордена, трудясь над тем, чтобы обычные люди ничего не поняли и не узнали правды. А сейчас в раздевалке остались только испачканный собственной кровью Яр, который из-за сильных ударов в живот с трудом дышал, и спящая Настя.

Парень попытался привести девушку в сознание, но она не открывала глаз, и тогда он с трудом поднял Настю на руки и, почти ничего не видя, не понимая, словно на автомате, понес ее прочь из этого места, к выходу, к снегу, к морозному воздуху, к людям…

Многие видели, как из полуразрушенной стены вышел молодой человек с девушкой на руках, и едва только он оказался на улице, как рухнул без сил.

Они так и лежали в объятиях снега, глядя закрытыми глазами в голубое приветливое небо, пока к ним не подбежали и не унесли на носилках.

Им снился сон – один на двоих. Сон-иллюзия, сон-воспоминание, сон-будущее. Сон, который значил больше реальности.

Молочные облака ластились к бесконечно-голубому небу и подпирали основание чудной террасы высокой башни из светлого кирпича, чьи низкие перила были увиты бледно-розовыми цветами. Ветер осторожно играл с лепестками и заостренными листьями, похожими на наконечники стрел из зеленого металла. Хрустальное белое солнце блестело на обложенном черно-белой плиткой полу, касалось стен башни, пробиралось в каждый уголок, не давая возможности ни единой тени пробраться в это хрупкое место, находящееся на самом краю неба.

Влажный свежий воздух – где-то рядом, прямо в небе, раскинулся океан, звук волн которого наполнял пространство упоением – заставлял дышать полной грудью.

Умиротворение, полновластно царившее тут, расслабляло.

Ощущение покоя даровало чувство гармонии.

Казалось, в этом месте можно было встретиться с самим собой, чтобы понять себя, признаться самому себе в том, в чем раньше признаваться было страшно, даже простить.

Тут все расставлялось по своим местам.

И у них тут тоже все было расставлено по своим местам – у сероглазой девушки в кремовом простом подпоясанном платье до колен, и зеленоглазого юноши в свободной рубашке и штанах такого же цвета. Она ждала его на балконе, и он не замедлил появиться, вышел и сразу остановился напротив нее. Она подняла взор, и их глаза встретились.

И все вокруг замерло… Даже небо на миг затаило дыхание.

Они могли броситься друг ко другу, обнять, поцеловать, закружиться в вихре нахлынувших чувств, но… сейчас им хватало и взглядов, чтобы все понять.

И взгляды, и объятия, и поцелуи – все это было неким волшебным, сокровенным таинством – одним на двоих – и они хотели насладиться им. Главное – соприкоснуться друг с другом душами, а не телами.

Где-то там, внизу, за километрами облаков, их звали Ярославом и Анастасией. Но это было где-то там, далеко, в другой реальности, в другой жизни, и там даже небо, солнце и океаны были другими. Там, где они пока еще не были самими собой.

– Здравствуй, – сказал юноша.

– Здравствуй, – произнесла в ответ девушка.

В их взглядах не было страсти, влечения, горечи от разлуки и эйфории от долгожданной встречи. Не было взрыва чувств. Не было и удивления. Они знали, что однажды встретятся вновь. Ждали этого.

В их взглядах было нечто гораздо большее, настолько чистое, неземное, хрупкое, как стеклянный шар, повисший на тоненькой ниточке на последнем этаже небоскреба.

В их взглядах было другое – щемящее душу чувство чистой небесной радости, смиренная благодарность и облегчение от того, что вера их дала им шанс.

Юноша и девушка были счастливы от того, что находятся на краю неба, на этом чудесном балконе, когда открывается прошлое, будущее больше не таит в себе тайн, но, самое главное, становится понятным настоящее.

Они одновременно сделали несколько шагов, улыбаясь, все еще не веря в эту встречу в башне на самом краю неба, и оказались совсем рядом. Юноша склонил голову, а девушка, напротив, привстала на цыпочки, тянувшись к нему.

– Как ты спала? – спросил он.

– Плохо. Я скучала без тебя.

– Как и я. Зато мы снова встретились, верно? Пусть и не так, как должны были, – ободряюще улыбнувшись, произнес юноша, любуясь тем, как ветер играет с распущенными волосами девушки. Он тоже коснулся их, а она взяла его за руку – простой жест, но в нем было много нерастраченной нежности.

– Верно. И скоро проснемся, да?

Она подалась вперед, положила голову ему на грудь, а он осторожно стал гладить ее по волосам.

– Скоро, – пообещал он.

– Я сразу узнала тебя… там. Вокруг тебя всегда искры, – прошептала сероглазая, прижимаясь к юноше.

– А вокруг тебя – свет. Только, – он весело взглянул на девушку и поцеловал в лоб, – характер у тебя ужасный, как и всегда.

– Ты сам не лучше, – рассмеялась она, стиснув его рубашку. – Будь со мной повежливее. Я люблю, когда меня слушаются. А если не хочешь слушаться, хотя бы делай вид.

– А ты будь со мной поласковее, – отозвался тотчас он. – Я люблю быть значимым.

– Мы ведь поймем, да? – прошептала девушка.

– Конечно. Нужно подождать, – подумав, сказал зеленоглазый.

Они мало разговаривали, больше молчали. Облака пели им свою песню, и хрустальная мелодия гармонично сплеталась со звуками небесного океана и шумом ветра.

Так странно – проснуться во сне и осознать, что спал всю свою жизнь. Понять, что ты хочешь и кто тебе дорог. Забыть ненужное, откинуть шелуху, сосредоточиться на главном и… любить.

Так странно – проснуться в жизни и забыть, что открылось в чертогах сна.

Время шло не здесь; стрелки двигаются там, где есть часы, а тут их не было ни одного. И они… Они касались друг друга, смотрели друг на друга, а самое главное, чувствовали друг друга, и этот нежный, как дуновение ветерка, невесомый, как перо, но такой сильный, безостановочный, как поток бурной горной хрустально-чистой реки, восторг смешивался с горьким, словно полынь, предчувствием скорой разлуки и испытанием времени.