Aurelia - Отраженная страсть

"Mort aux aristos!" ("Смерть аристократам!") - Молодая девушка быстро возвращается обратно в дом.

Вдалеке я вижу большую группу мужчин, освещенных фонарями,  двигающихся в сторону ворот. Я не собираюсь смотреть, что они будут делать, ибо знаю, что должно произойти. Спотыкаясь в темноте, я быстро двигаюсь в сторону дома, в то время, как мое сердце от ужаса отчаянно бьется, готовое выскочить из груди. Мое время пришло.

Я влетаю в переднюю дверь и запираю ее за собой. Схватив ближайший стул, я подвожу его под ручку и блокирую им проход. Сильная рука хватает меня за плечо, и я вскрикиваю, кажется, что мое сердце безудержно бьется где-то в горле.

"Где ты была и что делаешь?" - В любой другой день этот шепот послал бы дрожь по моей спине, но сейчас он только напугал меня.

"Ээ .... Я выходила на улицу подышать воздухом, и мне показалось, что я услышала грабителя".

"Грабителя"?

"Гм ... Кто-то пытался прорваться внутрь".

"Это было бы безрассудно с его стороны, как мне кажется, mon coeur (душа моя). Здесь сорок гостей. Он, к сожалению, в меньшинстве".

"Тем не менее, лучше не рисковать".

Ее взгляд говорит мне, что она не верит ни одному моему слову. Это довольно нелепая ложь, даже для моих собственных ушей.

"Ты можешь отвести меня наверх, пожалуйста?" - Она и этому не верит. - "У меня слегка кружится голова оттого, что корсет сковал мое тело, и я хочу лечь". - Этому она верит. Я ложу ее руку на свой пульс, чтобы она смогла почувствовать, как под ее пальцами быстро бьется мое сердце.

"Конечно, дорогая. Минутку".  - Франсуаза приближается к своему партнеру по танцу и извиняется за нас. Медленно, мы поднимаемся по лестнице, направляясь к двери в конце коридора. Мы почти у цели, когда Мадлен загораживает дорогу.

"Мадлен, laisse-nous passer, je te prie ". ("Мадлен, дай пройти, пожалуйста".)

"Мадам, je puis prendre soin de votre amie pendant que vous retournez auprès de vos invités ". ("Мадам, я позабочусь о вашей спутнице, а вы возвращайтесь к вашим гостям".)

"Мадлен, ècarte-toi " (Мадлен, отойди). - Франсуаза расстроена, я вижу это, потому что молоденькая горничная отказывается сдвинуться с места. У нас нет времени для этого противостояния, и я должна сейчас же вмешаться.

"Скажи Мадлен, что ты не ее. Ты - моя".

"Что?"

"Пожалуйста, любовь моя. Просто сделай это".

Молодая горничная вопросительно смотрит на свою хозяйку. - " Elle dit que tu ne peux plus m'avoir. Je suis sienne ". (Она говорит, что ты не можешь иметь меня, поскольку я принадлежу ей.)

Внезапно черты Мадлен искажаются от гнева, и она подходит ко мне, останавливаясь в непосредственной близости от меня. - " Elle était mienne avant votre arrivée. Je ne vous laisserai pas me la prendre". (Она была моей до твоего приезда. Я не позволю тебе забрать ее.)

Моя любимая озадачена тем, что ответила мне эта женщина. - "Ну, что?"

"Умм ... Она говорит, что я была ее до того, как ты появилась, и она не собирается отдавать тебе меня". - Франсуаза явно смущена тем, что является объектом спора.

Лицо Мадлен искажается от ярости, и она кричит, глядя на меня: "Si elle ne peut rester mienne, personne d'autre ne l'aura!" (Если она не моя, то и твоей не будет!)

"И ты думаешь, что можешь остановить меня?" - Мои глаза мечут молнии. Я позволяю своему гневу выплеснуться наружу, недвусмысленно отвечая, что готова бороться за то, что принадлежит мне. Перевода здесь не требуется. Одна моя поза говорит ей все, что она должна знать.

У входной двери слышатся громкие голоса, сопровождаемые ударами тарана, с помощью которого пытаются прорваться внутрь. Хитрая улыбка пересекает тонкие губы Мадлен, пытаясь скрыть тайну, которую, как она думает, знает только она.

Я отвечаю ей такой же улыбкой, скрывая от нее свои собственные секреты, и сея семена сомнения в ней. Мадлен, что-то бормочет, и я знаю, что она ругает меня на чем свет стоит. Входная дверь начинает раскалываться под натиском нападавших, и через  минуту или две они ворвутся в дом.

Горничная все более неистово жестикулирует, но я не могу больше ждать.

"Ты, сука, я же говорю тебе, что она моя!" - Я сжимаю руку в кулак перед тем, как вмазать ей в челюсть. Франсуаза молча наблюдает, как ее служанка шатается и без сознания падает на пол. Ее глаза расширяются от ужаса, а челюсть отвисает, когда она в замешательстве смотрит на меня.

"Сейчас мне некогда объяснять". - Я хватаю ее за руку и тащу Франсуазу в  спальню, в то время как входная дверь уступает. Я запираю дверь, снова толкая стул под ручку.

"Раздевайся!" - Мозг моей высокой француженки цепенеет, явно не в состоянии понять то, что я только что сказала. Я подхожу к ней сзади и быстро развязываю шнуровку, тяну неистово, чтобы вытащить ее из платья. - "Давай же! Снимай свою одежду!"

Медленно, она начинает реагировать, стягивая материал с плеч, чтобы бросить его на пол. Франсуаза выходит из кринолина юбки и размещает каркас на соседний стул. Я борюсь  со шнуровкой корсета, позволяя ей раздеваться дальше. Затем беру свою собственную одежду и разбрасываю ее по всей комнате.

До нас доносятся слабые крики и вопли, а затем и звук приближающихся шагов. Громкий стук в дверь заставляет нас подскочить.

"Ouvrez! On sait que vous vous planquez lа!" (Откройте! Мы знаем, что вы там!")

"Не обращай внимания!" - кричу я Франсуазе, которая явно находится в оцепенении. За дверью раздаются крики: " Vive la Rйvolution!" (Да здравствует Революция!) и "Mort aux aristos!" (Смерть аристократам!)

Разбирая кровать, я связываю вместе всю материю, которую смогла найти, чтобы сделать веревку, и сбрасываю ее в первое окно, заведомо привязав к перилам.

Дверь спальни начинает уступать под натиском мужчин, находящихся снаружи. Я хватаю свою возлюбленную и помогаю ей подняться на диван, стоящий под зеркалом, затем толкаю ее сквозь него. Стул, которым я подперла дверь, начинает двигаться и щель потихоньку расширяется. Я карабкаюсь на диван и проскальзываю следом за Франсуазой, чувствуя, как вся одежда спадает с меня. Одновременно с этим, дверь распахивается настежь и четыре крупных неопрятных мужчины, вооруженные вилами, вламываются в комнату.

Я не даю Франсуазе подняться с полу, хватаю одеяло и закрываю им стекло, блокируя свет с моей стороны зеркала. Затем падаю сверху на мою спутницу, и зажимаю рукой рот моей любимой, жестом приказывая сохранять тишину. Пока мы лежим, звуки разгрома доносятся с другой стороны зеркала: разлом шкафов, треск рвущейся ткани и под конец, звук бьющегося стекла.

Мы долго лежим в тишине на полу, дрожа не столько от страха, сколько от холода. Я встаю и заглядываю за одеяло. Зеркало Франсуазы было уничтожено и связь с ее миром разорвана. Чтобы там ни было, сейчас она живет со мной в мое время.