Одри Карлан - Calendar Girl. Никогда не влюбляйся! Январь

– …он выбрал тебя на нашей веб-странице на следующий день после того, как я отослала тебя к мистеру Ченнингу. Заставил меня пообещать, что я зарезервирую для него следующий месяц с тобой.

Я недовольно развернулась, сняла со спинки кресла одеяло и укуталась в него.

– Он что, какой-то псих?

Милли рассмеялась так громко, что мне пришлось отодвинуть мобильник от уха.

– Нет, малышка, он художник! А ты будешь его музой. Один взгляд на твое фото – и он заявил, что должен заполучить тебя для своего нового цикла картин «Любовь на холсте».

Я слышала, как она нажимает на клавиши, а затем мой телефон пискнул, принимая входящее сообщение.

Включив громкую связь, я залезла в почту, чтобы проверить, что тетя мне прислала.

– Пресвятая Богородица!

Из меня словно вышибли весь воздух.

– Есть на что посмотреть, да. Точь-в-точь как мистер Ченнинг, только в негативе? Темные волосы, темные глаза, среднее телосложение.

Я кивнула, тупо глядя на фотографию мистера Алека Дюбуа, художника, на экране телефона. Ничего среднего в этом типе не было. Больше всего он смахивал на двойника Бена Аффлека, за исключением длинных волос, собранных в небольшой узел на макушке, и бороды с усами. Мне уже не терпелось посмотреть, какой длины на самом деле у него волосы. Если описать его одним словом? Изысканный.

Я глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух, чтобы хоть как-то снизить внезапно подскочившую температуру.

– Так что… э-э… я должна делать в качестве его музы?

– Не совсем представляю. Я знаю, что он создает необычные художественные полотна. Каждое единственное в своем роде. Они продаются за сотни тысяч долларов. Однако, если ты согласишься раздеться, он заплатит больше. Точка. А если ты захочешь с ним переспать – и, господи боже, какая женщина бы не захотела…

Тут тетка рассмеялась.

– …он должен будет заплатить тебе дополнительные двадцать тысяч, отдельно от общего счета.

– А он может потребовать, чтобы я разделась?

Я неожиданно почувствовала себя так, словно меня окунули в грязь, – и тут же принялась рыться в памяти, пытаясь вспомнить, на что именно подписывалась в контракте.

– Нет-нет-нет, это никоим образом не входит в условия договора. Однако он упоминал об этом, когда просил зарезервировать тебя. Я объяснила ему, что обнаженка будет стоить еще двадцать пять процентов от общей суммы и возможна она только в случае твоего согласия. И, технически говоря, речь не идет о сексуальных поползновениях.

Двадцать пять процентов – это двадцать пять тысяч долларов.

– Серьезно? Я получу лишние двадцать пять штук, если стану позировать ему нагишом?

– Нет, куколка, ты получишь двадцать штук. «Эксклюзивные эскорты» берут дополнительную плату – двадцать процентов от суммы контракта. А это означает, что пять тысяч достанется нам, а двадцать – тебе.

Я пожала плечами. В принципе, мне было плевать. Я собиралась раздеться. Эти дополнительные двадцать тысяч помогут мне приблизиться к моей конечной цели. Или, в самом худшем случае, помогут Мэдди вернуть кредит за первый год обучения в колледже.

– Подписывай меня! Я буду позировать голышом при условии, что не придется с ним спать.

Стоило мне произнести это вслух, как я почувствовала фальшь. Ох, ну я и влипла. Я даже еще не рассталась с Уэсом, а уже пускала слюни при мысли о следующем парне. Да я просто шлюха.

– Сделано. Ты вылетаешь первого числа. Не опаздывай на самолет. Официально твой последний день у мистера Ченнинга – двадцать шестое января. У тебя будет несколько дней, чтобы сходить к косметологу, поправить прическу, сделать эпиляцию и привести в порядок все неназываемые части тела.

На сей раз я рассмеялась вслух.

– Ну, если ты все поняла, то я закругляюсь…

– Э-э… тетя Милли…

– Мисс Милан, помнишь? – грозно напомнила она.

– Извини. Ты же понимаешь, что я никогда не буду называть тебя так, если мы не на встрече с клиентами? – с убийственной серьезностью спросила я.

– В чем дело, Миа?

На сей раз в ее голосе не чувствовалось никакой родственной любви.

– Могут ли эскорты потом снова встречаться со своими клиентами? Уже по личному желанию?

– Ох, нет, прошу тебя. Пожалуйста, не говори мне, что ты влюбилась в мистера Ченнинга.

– Нет! Нет, дело не в этом.

«Ну, не совсем в этом, – мысленно добавила я. – Нет, вовсе нет. Вероятно».

– Просто мы подружились, и я была бы рада сохранить эту дружбу, не нарушая правил.

Тетя Милли громко вздохнула.

– Правил как таковых нет, но тебе следует быть осмотрительной, Миа. Такие мужчины могут обещать девушке все что угодно, но никогда не сдерживают своих обещаний. Поверь мне, я все это уже видела. И даже слишком часто.

– Значит, такого правила нет?

– Нет, просто… – она медленно выдохнула, – береги свое сердце. Этот бизнес создан не для всех, а тебе уже и так пришлось пройти через многое. Используй это время для того, чтобы поразвлечься, расслабиться и испытать все прелести жизни. Пожалуй, это один из немногих случаев, когда тебе представится такая возможность.

Я подавила эмоциональный шторм, бушевавший за моим каменным фасадом.

– Позвони мне, когда встретишься с мистером Дюбуа. Я перешлю все по электронной почте.

На этом разговор с Милли был окончен.

Тетя была права. Я не могла позволить Уэсу убедить себя, что между нами происходит нечто большее, чем на самом деле. Я должна была отправиться в Сиэтл и поеду в Сиэтл. Я взглянула на экран мобильника. Что ж, мистер Сексуальный Живописец станет моим следующим незабываемым впечатлением.

– Милая, я дома!

Голос Уэса громовым раскатом разнесся по дому и проник даже на террасу, где я прохлаждалась в бассейне. Уэс вышел на террасу в костюме и при улыбке. Черт, этот парень был горяч! Он всегда отлично выглядел, но мне особенно нравилась эта его манера формально одеваться. Может, потому, что потом мне еще больше нравилось его раздевать.

– Ты рано вернулся.

Было только полтретьего. Подтянувшись на руках, я выбралась из бассейна и устроилась на бортике.

Уэс, шагавший ко мне, остановился на самой кромке бассейна. Его взгляд был прикован ко мне, но не к моим глазам. Изумруды его глаз пристально изучали мое тело – взглядом настолько пламенным, что я как будто ощущала его прикосновение к своей груди, к животу, к бедрам. Он сбросил туфли, затем уронил на бетон клубный пиджак. Словно по команде, я выгнула спину, опираясь на руки. Голова откинулась, груди уставились прямо в небеса. Ноги чуть раздвинулись, позволяя удерживать равновесие. Крошечный купальник не оставлял никакого простора воображению. Когда я подняла голову, чтобы проверить, возымел ли мой маленький спектакль какой-то эффект, раздался громкий всплеск. Тело Уэса, по-прежнему в одежде, разрезало воду. Он был словно темная акула, плывущая к жертве.