В моём сердце ты... (СИ) - Шолохова Елена

– Дин, скажи-ка, в твоём зелье сколько градусов?

– Градусов двадцать, наверное, или двадцать пять, – пожимала плечами Дина.

– Чудеса! А по ощущениям все сорок или сорок пять. Аж тут всё зажгло, – Арсений приложил узкую ладошку к груди. – Не, это хорошо. Плохо только, что закуска такая беспонтовая. Колбасы бы или хотя бы огурчиков маринованных.

Дина виновато развела руками.

– А вы, дамы, мухлюете. Споить меня решили? Споить и совратить, – хихикнул он.

– О да! Прямо мечтаем, – скривилась Люба.

Если Катя ему обиду простила, то Люба – уж точно нет и косилась, как на врага.

– А я вообще не о тебе говорю, – возразил Арсений, – а о кое-ком другом…

И уставился на Катю слегка остекленевшим взглядом, влажные губы расползлись в улыбке. Та, бедная, залилась краской.

– Давай, Дина, за тебя! С днём рождения! – приподняла одноразовый стаканчик Люба, чтобы скорее миновать возникшую неловкость.

– Да-да! За тебя, Шигибаева! Ура! – провозгласил Арсений и опять прихлопнул стаканчик целиком. – Уффф…

– Не ори! – зашипела на него Люба. Тот и впрямь не щадил голоса.

– А ты мне не указывай! – огрызнулся распоясавшийся маркетолог.

– Вдруг… – Люба запнулась, – вдруг Елена Эдуардовна услышит.

– Хах! – хохотнул Арсений. Нацелив на Любу указательный палец, обратился вдруг к Андрею. – Слышал хохму? Она уверена, что ты у нас крот, ага. Что это ты Старухе стучишь. И теперь она при тебе зовёт её исключительно по имени-отчеству. Заметил?

Слова, брошенные так небрежно, будто ошпарили. Гнев горячей волной прилил к голове, заколотился в висках.

Андрей исподлобья уставился на Арсения. Сердце тяжело и гулко ухало, распирая грудную клетку. Кроме его стука он, казалось, ничего больше не слышал. А, может, и вправду все смолкли, присмирев. До зуда хотелось двинуть этому поддатому дурачку-маркетологу так, чтобы стереть глупую улыбку. Андрей неосознанно сжал кулаки.

Это ведь какой-то бред, думал он, пытаясь унять ярость, которая удавкой сдавила горло и горечью разлилась во рту. Абсурд полнейший. Этот ничтожный, никчёмный тип, который и мизинца её не стоит, который вообще ничего из себя не представляет, смеет так уничижительно отзываться о его Лене. То, что когда-то он и сам думал о ней не лучшим образом, казалось ещё большим бредом. Да это и не помнилось уже.

– Какая она тебе старуха, сморчок? – произнёс Андрей угрожающе. – Ещё хоть раз так её назовёшь, и я тебе устрою хохму.

Выдержав небольшую паузу, вперился в Любу и добавил хмуро:

– Это, кстати, ко всем относится.

Арсений, обычно восприимчивый к чужим переменам настроения и очень благоразумный, если не сказать трусоватый, тут вдруг вскинулся. Поднялся и, слегка покачиваясь, навис над столом.

– Это кто тут сморчо-о-ок? – голос его играл интонациями и переливался от тенорка к фальцету. – Я тебя не оскорблял, и меня оскорблять нечего! А то одна тут строит козью морду, – он кивнул в сторону Любы, – теперь ещё ты оскорбляешь. Думаешь, раз ты…

– Сядь и рот закрой, – велел Андрей.

– Кажется, я понял! – Арсений сесть-то сел, но молчать и не думал. – Неужели ты и впрямь со Старухой… ауууу…

Андрей не дал ему договорить, резко выкинул правую руку вперёд, ударив кулаком в челюсть. Арсений коротко взвыл, прижал ко рту ладонь. Пригнулся, сидя на стуле, низко, к самым коленям, потом выпрямился, отнял руку.

Катя, Люба и Дина, все втроём, застыли с ошалевшими лицами.

В общем-то, Андрей стукнул его даже не в полсилы, а так, для острастки. Но губу разбил.

Арсений, увидев на ладони кровь, как-то тонко, по-женски охнул. Но затем поднял на Андрея взгляд, полный пьяной, безрассудной злости.

– Сука… да ты… – Он вдруг быстро, по-змеиному выбросил тонкую руку, перепачканную кровью, схватил со стола кружку, керамическую, толстостенную, с нарисованными кофейными зёрнами, и прицельно метнул в голову Андрея.

Тот инстинктивно отклонился, кружка с зёрнами просвистела мимо уха и угодила прямиком в шкаф со стеклянными дверцами. Взрывом прозвенело за его спиной разбитое стекло. Динина кружка, к слову, осталась целёхонькой. Зато шкаф будто ощерился острыми стеклянными клыками.

Теперь все три женщины почти одновременно вскочили и почти в унисон взвизгнули. Затем уж заголосили вразнобой.

Андрей молниеносно обогнул стол, схватил Арсения за грудки, рывком сдёрнул со стула и с немилосердным хлопком прижал к стене.

Женские крики оборвались. Как-то слишком внезапно. Оттого собственное тяжёлое, учащённое дыхание казалось Андрею неестественно громким. А потом сзади прозвучал голос. Пронзил навылет, заставив нутро сжаться:

– Что здесь происходит?

Андрей, помешкав, отпустил Арсения. Медленно обернулся к двери.

На пороге стояла Елена, обводя ошарашенным взглядом помещение и всех присутствующих.

– Я спрашиваю, что здесь происходит?

Андрей молчал, сверля её горящим взглядом.

Дина, Катя, Люба тоже оцепенели так, что слова вымолвить не могли, и стояли, понурившись. Арсений тоже прятал разбитое лицо и не спешил объясняться.

Справившись с потрясением, Елена Эдуардовна уже привычным ледяным тоном произнесла:

– Сию секунду убрали всё это безобразие и по домам! Завтра с утра жду объяснительную от каждого из вас. Затем решу, что с вами делать.

Как только она вышла, закрыв за собой дверь, женщины всколыхнулись, загалдели взволнованно.

– Вот так попали!

– Господи, что теперь будет?

– Уволят всех нас на хрен! – изрёк Арсений. Затем дёрганым жестом достал из внутреннего кармана клетчатый носовой платок.

– Это всё из-за тебя! – прошипела Люба, гневно сверкнув на него глазами.

– С чего это из-за меня? – возмутился тот. – Я никого не трогал, футболист первый начал…

Арсений покосился на Андрея.

– Мало получил. Я бы ещё добавила, – зло бросила Люба.

– Ой-ой-ой… – сгримасничал Арсений, глядя в зеркало и оттирая носовым платком подсохшую кровь с подбородка и щеки.

– Вдруг она и правда нас уволит? – причитала Дина.  – Нельзя же пить на работе, а тут ещё и порча имущества… Нет, точно уволит!

– Может, выговором отделаемся? – понадеялась Люба. – Но премии-то наверняка лишат.

– Чёрт с ней, с премией, – отмахнулась Дина, убирая со стола следы «празднества». – Меня любая перспектива устроит, лишь бы не уволили. Где бы веник взять, а?

Только Андрей и Катя не участвовали в препираниях.

Катя, похоже, никак не могла оправиться от шока. Андрею же было попросту плевать и на разгром, и на перспективы. Его тянуло пойти за ней, за Еленой. Хотелось догнать, поймать, пусть силой, но переломить её дурацкое упрямство, это её сопротивление, которое доводило его уже буквально до исступления.

И, возможно, он бы и пошёл следом, но тут неугомонный Арсений снова проявил себя.

– Катюха, – вихляющей походкой подплыл он к Кате, – а пойдём куда-нибудь вместе, а? В клуб? Или ещё куда?

Он её даже приобнял, но Катя, покраснев, осторожно вывернулась.

– Мне домой надо, – тихо ответила.

– Домой? Как скучно! Смотри, жалеть потом будешь, – хмыкнул он, вглядываясь ей в лицо.

Она смущённо опустила глаза.

– Да пошли, чего ломаешься? – он обнял её уже увереннее. – Пользуйся случаем, а то…

Андрей прихватил пьяненького маркетолога за руку и резко дёрнул в сторону.

– Гляжу, никак не уймёшься?

Арсений вывернулся, отскочил.

– Что тебе надо от меня? – прикрикнул. – Ещё вопрос – кто тут никак не уймётся.

– Тихо, тихо, тихо! – немедленно вклинилась между ними Дина. – Мало вам, что ли?

В кабинет вновь пожаловал гость. Только на этот раз охранник. Открыл дверь нараспашку, встал, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

– Расходимся! – велел, грозно уставившись почему-то именно на Андрея. – Живее! Устроили тут…

День снова выдался насыщенным. Может, оно и к лучшему, думала Елена Эдуардовна. Работа сейчас хоть и в тягость, а всё равно не даёт совсем уж пасть духом и погрязнуть в своих безрадостных мыслях. Хочешь – не хочешь, а дела надо делать.