Малышка Кей - Приручить льва

   Отсалютовав напоследок двумя пальцами, Поля развернулась и зашагала в сторону ворот. Сцепила зубы.

   "Твою мать, ты не будешь плакать. Ты не распустишь сопли из-за какого-то подонка".

   Матвей так и не сдвинулся с места, глядя вслед удаляющейся девушке. Сильный ветер трепал собранные в низкий хвост волосы и тонкую ткань брюк и рубашки. В голове медленно крутились мысли о том, что план по отомщению все-таки придется свернуть. Досадно.

   Сунув руки в карманы брюк, задрал светлую голову и узрел над собой огромную темно-серую тучу. Усмехнулся.

   Похоже, сегодня погода была с ним солидарна. Точно такая же черная туча поселилась у него в сердце после ухода Львицы.

   Тяжело вздохнув, парень направился к выходу из парка.

   С запада донесся раскат грома.

   - Зря все это, - вздохнула Поля, подтянув колени к груди и уткнувшись лбом в сложенные на них руки.

   В комнате стояла тишина, только за окном был слышен шелест дождя да изредка громыхало. Виктор почти не вылазил из своей комнаты - подходил срок сдачи рукописи, Артем уже неделю как уехал обратно ввиду закончившегося отпуска, Ирина после сдачи экзаменов отправилась на море вместе с сестрой, и теперь Леопольда была предоставлена самой себе. В любом другом случае ей это было бы только на руку. Сейчас же шансов отвлечься стало меньше, и девушка вовсе не была рада такому положению дел.

   В очередной попытке выкинуть из головы все мысли, связанные с Матвеем Селиверстовым, девушка слезла с кровати, подошла к темному шкафу и достала с верхней его полки пухлый альбом с фоторграфиями. Для Поли этот альбом был одной из самых важных ценностей, ведь он хранил воспоминания о матери и том по-настоящему счастливом времени, когда она была еще с ними. Каждый раз, просматривая эти снимки, Поля чувствовала, как любые проблемы отодвигаются на задний план, будто через завесу черных туч вдруг проглянул столь необходимый ей луч солнца.

   Перелистав первые страницы, Леопольда остановилась на снимках, что были сделаны почти два года назад. Девушка хорошо помнила тот день, ставший едва ли не самым лучшим в ее жизни. Её день рождения.

   Погода стояла отличная: ни единого облака, яркое солнце, приемлемая температура - самое то для отдыха на реке. Леопольда с матерью и отцом проторчала там до самого вечера, фотографируя родителей и природу, в кои-то веки научилась плавать и порыбачила. А после распечатала снимки и забила ими фотоальбом. И каждый раз, когда настроение было на нуле или что-то ее беспокоило, девушка просматривала эти фотографии, которые неизменно возвращали ее в хорошее расположение духа.

   - Здрасьте, - Поля удивленно уставилась на пустую страницу. Она точно помнила, что здесь была ее фотография, сделанная матерью.

   Пролистав дальше и убедившись, что все остальные снимки на месте, Поля снова сползла с кровати. Постучавшись для приличия в дверь, девушка заглянула в комнату к отцу. Тот сидел в удобном компьютерном кресле, уставившись в монитор, и грыз карандаш.

   - Вкусно? - намешливо поинтересовалась Леопольда, прислонившись плечом к косяку. Порой Виктор своим поведением напоминал ей пятилетнего ребенка, который познает мир экспериментальным методом.

   Отец резко развернулся лицом к ней, вытащив изо рта письменную принадлежность. Спросил, в свою очередь:

   - Что-то случилось?

   Вместо ответа Поля продемонстрировала ему пустующую страницу альбома. И была награждена откровенно недогоняющим взглядом.

   - Не в курсе, где фотография?

   Виктор моргнул, повертел в пальцах карандаш. Через несколько секунд ответил, задумчиво глядя на дочь:

   - Я скажу, если пообещаешь не ругаться.

   Лицо девушки удивленно вытянулось. Что же такого могло случиться, что она должна была ругаться? Прищурившись, Поля захлопнула альбом и непререкаемым тоном выдала:

   - Я начну ругаться сию же минуту, если ты не ответишь.

   Карандаш был отложен в сторону как ненужный свидетель предстоящего разговора. Махнув рукой в сторону заправленной кровати, Виктор предложил дочери присесть. Когда Леопольда аккуратно приземлилась на краю мебели, отец снова развернулся к ней лицом и, вздохнув, осторожно начал:

   - Ты ведь знаешь, какие планы у Ларисы на твой счет?

   Поля удивленно вскинула брови. До сего момента отец ни разу не заводил тему о планах мадам Самойловой на дочь. Разве что пытался убедить ее в том, что мать - это мать, и ничего это не изменит. "Она мне не мать, потому что я ее таковой не считаю" - отмахивалась от отца девушка, немало обиженная за невнимание к собственной персоне.

   После смерти матери - не Ларисы, нет - Виктор стал избегать дочь. Девушка прекрасно понимала причину этого, но обида все же поймала в свои сети молодое сердце. А потом появилась Лариса. Это было совершенной неожиданностью. Дальше - больше. Виктор начал убеждать дочь в том, что ей необходимо общение с матерью. Теперь уже девушка, решив, что мир точно перевернулся с ног на голову, стала избегать отца. Лишь в последнее время им удалось более-менее наладить отношения. Отец уже не столь сильно давил на дочь, как в первые дни знакомства с Ларисой.

   Поля замерла, неверяще уставившись на Виктора. Прошептала:

   - Это ведь ты сообщил ей о смерти матери. Попросил приехать, - девушка сморгнула набежавшие слезы и сдавленно спросила: - Надеялся, что она избавит тебя от меня? Избавит от ненужного напоминания?

   Не сдержав судорожного вздоха, утерла отчего-то не прекращающиеся слезы тыльной стороной ладони.

   - Лев, - Виктор вскочил с кресла и опустился на корточки рядом с дочерью, - все не...

   - Я ведь все понимала. После... того. Ты мог бы и сразу сказать, - Поля пыталась рассмотреть отца за мутной пеленой, закрывающей глаза. - Не пришлось бы терпеть.

   Мужчина побледнел. Протянув руки, утер слезы дочери, обхватил холодными ладонями худое лицо.

   - Не говори чего-то подобного больше, хорошо? И не смей ни в чем себя винить, поняла?

   Это стало последней каплей. Беспомощно скривив губы, девушка зарыдала в голос, сжав на груди ткань футболки. Если бы было можно выдрать изнутри эту боль, личинкой засевшую в сердце и отравляющую ее жизнь...

   Она не могла перестать винить себя в том, что случилось год назад. Не могла забыть. Да и не хотела. Приняла как наказание за собственный эгоизм и нетерпеливость.

   Если бы не ее отчаянное желание видеть мать, постоянно пропадающую на работе, ничего бы не случилось. Если бы она не звонила и не просила скорее приехать, ничего бы не произошло. Не было бы пьяного придурка, решившего по дурости выехать на встречную полосу. Не было бы ужасной аварии на автотрассе, покореженного автомобиля матери и ее безжизненного тела.