Лишняя (СИ) - Гойдт Юлия

Холодный воздух неприятно резал нос. А еще мерзли уши, и прическа была растрепана. Но я бежала, в кедах, потертых старых джинсах, тонкой куртке навстречу Ване.

Вот и он. Надо же, ничуть не изменился… Хотя что это я, всего-то месяц прошел. Я замедлила шаг. Подошла к нему.

— Привет.

— Привет, — он, кажется, даже обрадовался.

— Чего звал?

— Поговорить… Насть, поздравляю

— А че поздравлять-то, не я замуж вышла, — пожала плечами я.

— И ты когда-нибудь выйдешь, — улыбнулся Ванька. Вот ненавижу, когда он так делает.

Я промолчала.

— Настя, я скучал очень.

— Я тоже.

— Правда?

— Да.

— Я за эти три недели многое понял. Это, конечно, нагло, но… Настя, давай начнем все сначала.

Я подняла глаза и посмотрела на него. Как же я желала этих слов две, нет, даже неделю назад! Как же я заставляла себя не мечтать, и все равно представляла себе, как он подходит/звонит/обнимает/говорит, что не может без меня. Всего неделю, каких-то семь дней… Но я отчетливо поняла, что сегодня я этого не хочу. Просто не хочу идти назад, ведь я с таким трудом шагала против ветра вперед.

— Вань, не нужно.

— Мне нужно, — он взял меня за руку. Я сжала его ладонь.

— А мне — не нужно. Прости, но я за эти три недели привыкла думать только о себе.

На его лице заиграли желваки, и он отдернул руку:

— Что, нашла уже мне замену, да?

— Нет. А, впрочем… Нет, не нашла. Наверное, потому что не искала.

— Но почему? Почему тогда ты не хочешь быть снова вместе? Ты меня больше не любишь?

— Люблю. Но я уже почти стараюсь это забыть. У меня другая дорога, Вань. И я уже её нашла, — я посмотрела в ставшие когда-то мне такими родными голубые глаза.

— Насть… Прости меня. Я такой дурак…

— Все в порядке, Вань. Спасибо тебе, что ты принимал меня такой, какая я есть.

— Да что ты…

— Нет, правда. Ты очень многое сделал для меня, дал мне почувствовать, что меня могут полюбить. Дал мне уверенность. — я обняла его и зажмурилась. — А теперь просто отпусти меня.

— И мы что, больше никогда не увидимся? — в его глазах застыл неподдельный страх.

— Почему же? Наверное, увидимся.

— Спасибо, Насть… За твою бескорыстную любовь.

Я улыбнулась, махнула ему рукой на прощание и ушла.

Прошло пять лет. Пять долгих лет. Я работала все в той же компании, предоставляющей людям Интернет. Только теперь — в столице и уже на должности ведущего специалиста отдела продаж. Университет был окончен с красным дипломом, теперь я получала второе высшее заочно, изучала журналистику в одном из столичных ВУЗов. Жила на съемной квартире одна, каждый день виделась с Ксюхой и Тимом, периодически мы вылазили в свет все вместе.

Да, кстати, о Ксюхе. Она тоже закончила университет, и работала менеджером в одной из промышленных компаний, связанных с нефтедобычей. Из юной девушки она превратилась в прекрасную молодую женщину, и уже стала невестой — не так давно Тим предложил ей руку и сердце. И последние две недели наши головы были заняты мыслями о предстоящей свадьбе — ведь она была назначена на середину июня, а на дворе уже радовал теплом апрель. Они уже давно жили вместе с Тимом, и этого события я ждала с нетерпением последних года три, как только мы закончили учебу. Но Тимурка у нас — парень серьезный, и свадьбу откладывал до того момента, как только придет в его жизнь стабильность.

И вот настал этот момент — квартира куплена, на свадьбу заработал. Ксюшка просто порхала от счастья. И все свободное от работы время мы с ней бродили по магазинам в поисках Того Самого свадебного платья, которое должно было изменить всю её жизнь раз и навсегда.

А я… а я так и была пока свободна. Да, за пять лет были какие-то парни, уделявшие мне внимание, но, однажды обжегшись, я так и не решилась вступать в новые отношения. Да и некогда было — я полностью уделяла время себе, своим друзьям, скорее, жила их жизнью. Воспитывала племянника — четырехлетнего озорника Максимку, как две капли воды походившего на меня. Многие думали, что это мой сын, он почему-то унаследовал мои удивленно-округлые карие глаза и улыбку. Мне нравилась эта жизнь, и ничего в ней менять я пока что не хотела. Я чуть вытянулась в росте, посерьезнела, но все равно мне давали на вид лет восемнадцать-двадцать. Я смеялась, вспоминая, как меня это злило в юности, сейчас же это было скорее комплиментом. Волосы я чуть отрастила, они спускались мягкой волной до плеч, фигура моя так и не округлилась, как мечталось, но изгибы стали мягче, все углы и шероховатости сгладились, и я с полной уверенностью могла сказать, что стала более-менее привлекательной барышней. Болезнь моя не прогрессировала, скорее наоборот, походка стала чуть лучше и необычность моя была уже не столь заметна. Правда, туфли я по-прежнему не могла носить, и это мне добавляло хлопот, так как в двадцать пять уже не похвастаешь новыми кедами, учитывая то, что на работе был довольно строгий дресс-код. Я, как могла, увиливала от правил, покупала себе более-менее женственные ботиночки без каблуков, строгие балетки, но порой все же плакала от безысходности и доставала из шкафа кеды и кроссовки.

Жизнь шла своим чередом. И радовала стабильностью, но все же долгими ночами сердце сжималось от тоски и одиночества. Я уговаривала себя, что я самодостаточная личность, и мне никто не нужен, чтобы быть счастливой, но сердце просило перемен.

* * *

— Ксения! Возьми себя в руки! Не плачь, весь макияж ведь смажешь! — прикрикивала я на подругу, зашнуровывая её корсет белоснежными шелковыми лентами.

Подруга вот уже третий час выла, как белуга. Вдруг ей показалось, что она недостойна Тима, и это в день свадьбы! Я уже не знала, что с ней делать, и отвесила пощечину.

Ксюшка округлила и без того огромные голубые глаза:

— Ты чего?!

— Надоела. — авторитетно заявила я, и продолжила затягивать на ней корсет. Она надулась и наконец-то замолчала.

— Выдохни, — приказала я. Ксюшка втянула живот, и я со всей силы потянула за ленты. Сильно мешали вспышки «зеркалки», девушка — фотограф контролировала всякое малейшее движение со стороны невесты и ее свидетельницы.

— Готово!

Ксюха повернулась. Нежнейшее белое платье с кружевным корсетом туго обхватывало тонкую талию, и шикарным шелком струилось по ногам. Не было там пышных юбок и напыщенных каркасов, была лишь только утонченная элегантность искренне чистого существа — невесты. А с Ксюшкиной идеальной фигурой оно слилось, будто вторая кожа. Кудрявые волосы подруги парикмахер гладко зачесала на затылке, открыв беззащитную длинную шею, закрепила сверкающей маленькой тиарой в россыпи бриллиантов, по нежным плечам струилась прозрачная с кружевом фата. На шее — серебряный кулон в виде знака бесконечности, и маленькие бриллиантовые гвоздики на ушках — вот и все украшения. Я смахнула слезу — Ксения была идеальной невестой. Самой красивейшей из всех, которых я когда-то видела. А видела я их немало — среди коллег и бывших однокурсников я слыла хорошим организатором, и меня раз пять уже за последний год приглашали на свадьбы свидетельницей.

Ксюшкина свадьба была шестой, и самой важной для меня. Поэтому и готовилась я к её свадьбе, как к собственной.

— Настен! — умилилась Ксюха моим слезам, и прижала меня к себе.

— Ксю… — всхлипнула я и разрыдалась неожиданно для самой себя.

Как же это здорово — видеть, как взрослеют и меняются твои друзья, и лишь одно при этом остается неизменным — ваша дружба.

— Ну, Настюха, чуть последние штаны не содрала! — воскликнул, отдуваясь, Тим, когда мы наконец-то уселись в свадебный экипаж.

— Ха-ха. — высунула язык я, стараясь поудобнее устроиться и распихать бутерброды, которые всунула мне Ксюшина мама, чтобы мы успели перекусить в машине, пока едем до ЗАГСа, бутылки колы и коньяка.

— Все-таки мы с ней раньше познакомились, — легонько стукнула свадебным букетом белых орхидей жениха по носу Ксюшка.

— Не нойте, все равно это вам на свадебное путешествие, — потрясла большой нарядной коробкой-«банком» я, — Первый, так сказать, ваш семейный капитал.