Не говорю "Прощай" (СИ) - Марина Исаева

— И кто же теперь в твоем вкусе? — спрашивает Артем.

— А вот это тебя вообще не касается, — говорю ему, задрав подбородок. — Могу сказать только одно, что этот человек меня любит…

Вижу, как на лице у Артема ходят желваки.

— А ты? — спрашивает Артем.

— Что я? — делаю вид, что не поняла его вопроса.

— Тоже его любишь? — как будто не своим голосом выдавливает из себя Филатов.

— Конечно, — спешу ответить и зачем то добавляю — очень…

Вижу, как Артем буквально багровеет.

Вот и отлично.

Филатов хочет еще что-то сказать, но его прерывает звонок телефона.

Я, воспользовавшись моментом, вырываюсь из его объятий и трусливо сбегаю.

Следующая рабочая неделя выдается весьма напряженной. У нас освободилась единица следователя, и все дела распределили между оставшимися.

Домой я прихожу уже глубоко вечером, когда Анечке пора спать, укладываю её, а затем сама кое-как доползаю до своей постели и засыпаю сном праведника.

С одной стороны я даже рада такому порядку вещей, потому что такая занятость не дает возможности ненужным мыслям пробраться в мою голову и занять там удобное местечко.

Сегодня пятница, мы сидим с мамой на кухне, пьем чай и болтаем обо всем.

— Машенька, — говорит мама, отвези нас завтра с Анечной к бабушке. Её в последнее время что-то давление сильно мучает, мы у неё поживем немного, да и Анюте свежий воздух пойдет на пользу. В садике все равно сейчас много деток болеют.

— Хорошо, мамуль. Я и сама бабулю давно не видела, с удовольствием и сама у неё хоть денек отдохну.

К бабушке мы добираемся к обеду субботы. Бабуля рада безмерно и это взаимно.

Бабуля подготовилась очень основательно: борщ, тушеная картошечка и её фирменные пирожки с разными начинками.

— Хоть у меня поешь, — причитает бабушка, — скоро светиться будешь.

— Бабуль не преувеличивай, — говорю, улыбаясь, с удовольствием поглощая её угощения.

До свечения мне конечно далеко, но за последнее время я и правда немного похудела. С меня бабушка переключилась на маму и Анечку все с той же песней. Мы привыкли уже.

Вернувшись в воскресенье домой, я почувствовала себя отдохнувшей и наевшейся, кажется, на неделю вперед. Бабушка, естественно, завернула мне с собой своих пирожков.

Понедельник, на удивление, оказался достаточно легкий, и я решила пересмотреть дела, которые мне достались от уволившегося следователя.

— Маш, ты куда собралась? — спрашивает Света.

— Доеду до коттеджа Ермоловых, — говорю ей.

— Так там же уже каждый угол просмотрели. Он же опечатан вроде, — говорит Света.

— Да, осмотр места преступления был, но дело было у другого следователя, мне его недавно передали. Я хочу сама посмотреть, вдруг что-то важное пропустили, — говорю подруге.

— Вот ты Машка дотошная, дело закрывать можно, все ясно. Муженек пришил свою жену, к бабке не ходи, — отвечает Света.

— Не верю я в это. Ты её мужа видела? Он не похож на хладнокровного убийцу. Он вообще на убийцу не похож. Не могу я так, это же судьба человека решается, как ты не понимаешь? Не дает мне покоя одна деталь. Хочу проверить, — отвечаю своей коллеге.

— Ну, как знаешь, Машка. Ты поторопись, домой-то когда приедешь? — не отстает Светлана.

— Ничего, Анечка у бабушки, так что могу домой сегодня не спешить, — говорю Свете, выходя из кабинета.

До дома Ермоловых путь конечно не близкий, размышляю про себя, глянув на часы. Время перевалило за полдень. Ладно, к пяти обернусь, осмотрю все и назад, хорошо, что на служебной машине.

На место преступления мы подъезжаем, как я и рассчитывала, к пяти вечера. Водитель останавливает машину за углом, поскольку дорога перед домом не очень широкая.

— Виталик, ты меня в машине подожди. Я не долго, — говорю я водителю.

Еще не заходя в дом, понимаю, что это дом очень обеспеченных людей. Огромные ворота на въезде, сам дом состоит из двух этажей. Я, конечно, видела его на фотографиях, но в реальности совсем другое впечатление.

Тишина в доме немного меня напрягает. Прохожу в гостиную, в доме все так же, как и в день убийства.

Поднимаюсь на второй этаж, прохожу по комнатам. Ничего необычного не замечаю.

Неожиданно, меня привлекает какой-то шорох внизу.

Да нет, показалось, думаю про себя. В доме стоит гробовая тишина. Обойдя второй этаж, решаю вернуться на первый в интересующую меня комнату — кабинет хозяина дома, которого и обвиняют в убийстве собственной жены.

Подойдя к кабинету, обращаю внимание, что дверь приоткрыта и из неё тянет сквозняк.

Странно, мне казалось, все двери в комнаты были закрыты.

Открываю дверь. Комната пустая. Напротив двери открыто окно, а точнее, стеклянную дверь, которая, по всей видимости, выходит во двор.

Захожу в кабинет и осматриваюсь в поисках скрытой камеры, которая здесь должна быть и естественно скрыта от глаз.

Эту информацию сообщила одна из свидетельниц, которая пояснила, что точно не уверена, что такая камера вообще существует и не знает, где она спрятана. Ей однажды об этом проговорилась хозяйка дома, будучи в изрядном подпитии и ныне убитая Ермолова. Об этой камере не знал даже супруг убитой и для которого, возможно информация, записанная на камере, может оказаться единственным доказательством его невиновности.

Я вожу глазами по комнате, предполагая, где бы могло быть самое удобное место для съемки и одновременно самое укромное местечко для камеры.

Начинаю потихоньку осматривать мебель, стены. Заглядываю в ящики, под полки, проверяя самые невероятные на первый взгляд места.

На часах уже почти шесть.

Ничего. Неужели убрали?

Я уверена, что она есть и, возможно, продолжает писать в эту минуту.

Чувствую, как меня резко хватают и прижимают к себе чьи-то руки в перчатках, зажимая рот рукой.

— Не шевелись, сучка. Что ты тут все вынюхиваешь? — слышу мужской голос над ухом. — Будешь дергаться, живой отсюда не выйдешь, а если будешь паинькой, отпущу, может быть, я еще не решил. Я сейчас уберу руку с твоего рта и думаю, что тебе не надо объяснять, чтобы вела себя как мышка, — продолжает неприятный голос. — Если поняла, кивни.

Я киваю головой, давая понять, что все поняла. Сама при этом лихорадочно соображаю, что мне делать. Как дать знак водителю, который ждет меня в машине?

Черт, зачем я сказала ждать в машине? Мне страшно. Очень. Я не знаю, на что готов незнакомец.

— Значит, камера действительно существует, — озвучиваю свои мысли вслух.

— А ты не дура, как я погляжу, — говорит мой захватчик, — рыпнешься, пристрелю. Мне терять нечего. Поняла? Я спрашиваю, поняла? — спрашивает уже громче незнакомец, проводя холодом пистолета