Ты и только ты (СИ) - Хисамова Лилия

Пока мы прощаемся с Виталием, я постоянно чувствую на себе десятки взглядов, полных сострадания.

Нормальный человек на моём месте заплакал бы, чувствуя боль от потери члена семьи, но у меня в глазах нет и слезинки. Вместо того, чтобы биться в истерике, я делаю вдох свободы.

Это не та эфемерная свобода, о которой философы пишут трактаты. Это чувство облегчения, которое наступает, когда человек освобождается от удушающих его физических оков.

Я свободна!

Я больше никому ничего не должна. Ни у кого нет надо мной власти. Я теперь сама по себе.

Артур опять куда-то пропал. “Заботливый” сынок даже не удосужился прийти и выказать уважение, попрощавшись с собственным отцом.

Работники кладбища начинают закапывать могилу, а я витаю в своих мыслях, не обращая внимания на окружающих и, как ненормальная, постоянно думаю о Рафе.

После похорон возвращаюсь домой и залезаю в Интернет. В поисковике ввожу: “Рафаэль, боксёр”.

На экране сразу же появляются сотни сайтов с его именем.

Рафаэль Штефан.

Вижу десятки его фотографий на ринге и сама не замечаю, как начинаю улыбаться.

Какой же он всё-таки красивый мужчина.

Открываю сайт с его биографией и с замиранием сердца жду, когда загрузится страница. Чувство, что передо мной открывают сундук с настоящим сокровищем.

У меня наконец-то появляется шанс узнать о Рафе всё!

На самом деле это так странно. За несколько дней я не могла вытянуть из мужчины и слова, чтобы узнать хоть что-то, когда в интернете есть вся доступная информация о его жизни.

Несколько раз перечитываю скудный текст с холодными фактами. Мне тяжело поверить, что маленький мальчик мог столкнуться с подобным ужасом. Как вообще можно сохранить в себе человека, пережив такое?

На глазах малютки отец убил его маленькую сестрёнку и маму. Сам Раф вырос в приюте, а отец-убийца скончался в тюрьме от туберкулёза. Получается, что Рафаэль такой же круглый сирота, как и я.

Не знаю, зачем сохраняю себе на телефон его фотографии. Засыпаю я в эту ночь вновь с мыслями о Рафе.

Будь у нас шанс, мы могли бы с ним по-настоящему сблизиться. Я бы обняла его крепко-крепко, чтобы забрать всю ту боль, что пожирает его изнутри. Я бы окутала его нежностью и заботой. Со мной он бы стал другим человеком. Даю себе помечтать. Хотя прекрасно понимаю, что боксёр уже давно забыл обо мне и, наверняка, забавляется со своей новоприобретённой игрушкой.

На следующий день Артур так и не появляется дома. Как же сильно я ненавижу своего сводного брата. Но верю: когда-нибудь настанет время и этот мерзавец поплатится за всё зло, что причинил своей семье.

Стены нашей квартиры давят на меня. Дом, что некогда был родным, стал теперь чужим.

Теперь, когда я больше не связана оковами обстоятельств, решаю действовать без промедления. Собираю чемодан, продаю всё более-менее ценное, что у нас есть, в ближайший ломбард и на собранные деньги покупаю билет в другой конец страны.

Никогда больше не хочу видеть эту квартиру и сводного брата.

Вот и наступил момент, которого я так ждала. Сейчас или никогда.

Ставлю у двери чемодан и иду выпить стакан воды перед дорогой. Задерживаюсь у окна, чтобы в последний раз взглянуть на двор. Дышу полной грудью и улыбаюсь. До сих пор не могу поверить, что решилась на кардинальные перемены.

И если бы не давящие на сердце мысли о Рафе, то мое счастье было бы безмерным. Но тоска съедает меня изнутри.

Я так скучаю по нему. Нас словно связывает невидимая нить. И она же удерживает меня от того, чтобы навсегда стереть воспоминания о днях, проведённых в его доме.

Как бы мне хотелось, чтобы и Раф тоже иногда думал обо мне.

Из раздумий меня вырывает звук открывающейся входной двери: кто-то, воспользовавшись ключом, отворил замок и проходит внутрь. По звукам нескольких пар шагов понимаю, что брат пришёл не один, опять прихватил с собой всю шайку. В душе почему-то начинает появляться плохое предчувствие.

– Ева, сестрёнка моя любимая, – кричит Артур из коридора. – Я знаю, что ты дома.

Делаю глубокий вдох и выхожу, чтобы встретить мерзавца.

– Почему ты пропустил похороны отца? – тут же набрасываюсь с обвинениями.

– Я попрощался с ним ещё в больнице, – подходит ко мне и угрожающе нависает. – Пока ты трахалась со своим боксёром.

– Замолчи! – пытаюсь оттолкнуть его тощее тело, чтобы пройти в зал, но брат припечатывает меня к стене, и мою щёку тут же обжигает резкой болью.

Подонок! Опять начал руки распускать.

– Куда ты так торопишься, мелкая? – улыбается придурочной улыбкой, а я морщусь от запаха перегара, исходящего из его беззубого рта. – Пошли-ка в родительскую спальню, покажешь мне, чему научилась.

Слышу противные смешки его дружков за спиной.

– А потом ещё и моих ребят обслужишь, шалава!

– Этот бы настрой сохранить для поединка – Борзой из последних сил удерживает подушку, отражающую мои удары ногой. – Откуда вдохновение убивать пожаловало?

Мне совсем не до разговоров. Я пришёл на ринг забыться.

Слепо полощу кожаную поверхность чередой апперкотов.

– Завтра выезжаем, – жестом показывает, что пора остановиться и опускает тренажер на пол. – Сегодня отдых.

Скидываю печатки на пол и покидаю ринг.

– Куда собрался? – летит мне в спину вопрос.

– Мы не закончили? – не оборачиваясь, хватаю бутылку с водой.

– Тренировку закончили. Но от встречи с малышнёй тебе больше не удастся улизнуть. Они уже полгода ждут.

Выпиваю ледяную жидкость залпом и, бросая пустой пластмассовый контейнер в мусорку, грубо выплёвываю.

– Пусть ещё столько же подождут.

– Не пусть! – басистый голос тренера отдаётся громким эхом. – Тебе две минуты времени, а им радость на всю жизнь.

Делаю глубокий вдох. Привык как робот следовать указаниям Борзова. Он мужик умный. Единственный, к кому у меня есть какое-никакое доверие.

– Что нужно?

– Малышня тренируется на первом этаже. Спустись к ним в зал. Подпиши майки, сделай парочку фото.

– Подгузники им поменять не надо? – фыркаю.

– Две минуты, и ты до завтра свободен.

Вытираю со лба пот полотенцем и плетусь в душ.

– Эй, Раф, – Борзой не унимается. – Никакого секса до поединка. Шлюху свою гони нахер.

– Уже…

Всё же я не последняя тварь. Умею по-своему сочувствовать. У Евы умер отец. Девчонка нужна своей семье. Пришлось отпустить…

Я ведь давно избавил себя от лишних сантиментов. После смерти родных внутри поселилась темень, и я забылся. А с Евой во мне проснулись грёбаные эмоции.

Я злюсь и сам кайфую от этого. Её поведение меня раздражало, но я упивался этим чувством. Злость, неприязнь, ноющая тоска… Я как будто дышать по-новому начал. Это именно то, чего мне не хватало. То, что заставляет кровь кипеть в жилах.

Но с её уходом всё колоссально изменилось! Во мне что-то окончательно сломалось. Первый день меня ломало, трясло, как в горячке. А потом словно дамба рухнула и выпустила всю удерживаемую мощь наружу.

Я, блядь, стал чувствовать! Сначала неприятное покалывание в районе груди, потом нечто большее. Образ девчонки действует на меня как триггер, порождая неведомое или хорошо забытое состояние.

Два дня без моего сладкого наркотика стали нескончаемой пыткой. И только ринг даёт мне призрачный шанс вновь забыться. Но ненадолго.

– Быстро выстроились все в круг, – командует тренер малолеток, как только я вхожу в общий зал.

Малышня, завидев именитого боксёра, начинает визжать и прыгать от радости. От их бурной реакции моё настроение меняется. Уголки губ дёргаются и медленно ползут вверх, принимая подобие улыбки.

Мать вашу, я что, улыбаюсь?

Осознание этого меня ошарашило. Поразило.

Окружающий мир заиграл красками. Непривычно.