Анна Климова - Счастье в кредит

— А что это за история со спасением вашей жизни?

Доктор засмеялся:

— Довольно неприятная для меня, нужно сказать. Однажды я, Крис и еще один молодой человек, студент из Мельбурна, работали в серпентарии. Было это уже вечером, большинство сотрудников разъехались по домам. И вот, перенося одного тропического гада в другой террариум, этот молодой человек, из-за мандража или еще из-за чего, выпустил его из рук прямо рядом со мной. Обозленная гадина впивается в ближайшего, то есть в меня, где-то на уровне лодыжки. Я оборачиваюсь и понимаю, что дело плохо. Счет моей жизни пошел на секунды, а этот балбес стоит белый от ужаса и лепечет, что «он не хотел». Кричу на дурака, чтобы он поискал сыворотку в спецаптечке, но он словно к земле прирос. Прибежал Крис и в один момент сообразил, что произошло. Дальше сделал все как положено — отсосал яд, сам ввел сыворотку, отослал недоумка за помощью. Крис молодец. Я не знаю ни одного дела, с которым он бы не справился. Настоящий мужик. Не то что эти современные сосунки с кольцами на всех частях тела.

Крис, отлично понимая, что речь идет о нем, только улыбался.

Вскоре они вышли к красивейшему озеру, которое Наташа когда-либо видела. Его окружали далекие седые скалы, холмы, покрытые лесами.

Крис подошел к ней и обнял за талию. Теперь она поняла, что он хотел показать ей. Здесь была его душа. Именно здесь, среди этой первозданной красоты. Возможно, Крис открыл Наташе свою величайшую тайну. Она заглянула ему в глаза и поняла, что не ошиблась. Здесь он бродил в одиночестве, не в силах слышать шум ветра, слабый плеск волн, крика птиц. Но Крис слышал все это сердцем — добрым, мужественным сердцем, которое не ожесточил недуг. Он чувствовал себя здесь своим — цельным и нужным.

Глаза Наташи наполнились слезами, и она благодарно поцеловала его в губы.

После того как они вернулись к машине, Наташа чувствовала себя совершенно другим человеком. Она еще не знала, что изменится в ее жизни, но одно знала наверняка — муж перестал быть для нее тем, кем он был все эти годы.

Дорога к бухте Лайтхаус заняла гораздо меньше времени, как показалось Наташе. Может потому, что она почти весь путь обратно проспала на заднем сиденье машины, укрытая заботливой рукой Криса пледом. Скорый бег убаюкал ее, укачал, погрузил сознание в сонный дурман.

Она видела себя маленькой. Наташа впервые «помогала» маме готовить обед. Вся перепачкалась в муке, но мама только смеялась.

Мама. Ее звонкий смех Наташа никогда не забывала. Как и не забывала тот день, когда ее не стало.

Грузовик, с пьяным водителем за рулем, въехал на полупустую автобусную остановку. Никто из пяти человек, ожидавших вечернего автобуса, не пострадал, кроме мамы.

Много раз Наташе снился этот жуткий грузовик. То, как он несется, сверкая фарами. Неотвратимый, злой, несправедливый рок, рушащий и коверкающий все на своем пути.

И снова она увидела себя. На этот раз перед алтарем маленькой англиканской церкви, во всем белом, рядом с Филиппом. Перед глазами пелена. Огни свечей, лица окружающих размыты. Все чужие. Никто ей не знаком. Благообразный священник в очках обращается к ней, но она от волнения забыла чужой для нее язык и ничего не может понять. Филипп натянуто улыбается. Паника в ее душе растет, и тут она понимает, что среди всей этой толпы незнакомцев за спиной на нее смотрит мама. Она совсем рядом! Сами собой вспоминаются нужные слова.

— Берешь ли ты, Натали, в законные мужья Филиппа Джошуа Гордона?

— Да, беру!

— Властью, данной мне Богом, отныне нарекаю вас мужем и женой.

Звук. Пронзительный, жуткий, ревущий на высокой ноте.

Наташа оборачивается, но яркий свет ослепляет ее. Нет! Берегись, мама!

Наташа проснулась. Мимо них пронесся большегрузный автомобиль, обдав их морем света. Наташа закрыла уши, сжалась в комочек.

Крис затормозил у обочины и мигом оказался рядом с ней. Прижал к себе. Понемногу Наташа начала успокаиваться и приходить в себя от посетившего ее кошмара. В крепких объятиях Криса она чувствовала исходящий от него покой и умиротворение. Она еще крепче обняла его, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. Прорвалось что-то из самой глубины души. Что-то большое и горькое. И не обязательно этому должны были быть причины. Женщине иногда просто приятно почувствовать себя слабой, оберегаемой и охраняемой кем-то. С мужем-эгоистом она такого не чувствовала. Они живут, как два партнера, заключившие взаимовыгодное соглашение. Настоящему чувству в этом договоре не было отведено ни строчки. Наташа больше не могла так жить. Но и не знала, как все изменить, как вырваться из круга противоречий.

«Тебе приснилось что-то плохое?» — спросил Крис, вглядываясь в ее лицо и вытирая ей слезы на щеках.

— Да, наверное. Я тебя напугала?

«Немножко», — кивнул он.

— Уже поздно. Поедем. Не беспокойся обо мне. Уже все прошло.

«Я люблю тебя. И хочу быть всегда рядом. Ты и я».

— Крис, поедем же! — воскликнула она, сама не понимая, что с ней творится.

Он пересел за руль, и машина опять помчалась в темноту.

Наташа хотела броситься ему на шею, попросить прощения, расцеловать, но что-то нехорошее ворочалось в душе, перекатывалось с отвратительным шепотом из упреков и здравых рассуждений — все то, что она упорно игнорировала все эти дни.

Ей просто необходимо было разобраться в себе и своих чувствах.

Наташа выскочила из машины, как только Крис въехал на небольшую площадку перед домом. На кухне горел свет, и она поняла, что Гаминда еще не ушла.

Как ветер, Наташа промчалась через гостиную, взбежала по лестнице и оказалась в своей комнате. Но не разделить дверью бушующие чувства, не успокоить сердце причудливым набором разумных рассуждений.

Теперь она осталась один на один с этой задачкой, требовавшей именно ее решения.

Ночью со стороны Антарктики подул влажный ветер. Он принес с собой сизые тучи и несмелый дождь. Вода в бухте заволновалась, зарябила свинцовыми барашками. Зародившийся день был ненастным.

Наташа видела из окна, как в море, на выходе из бухты, волны разбиваются об одинокий островок, похожий скорее на изогнутый клык старой ведьмы. Тяжелая пелена облаков скрывала солнце, нагоняя тихую тоску на сердце.

По пустому дому разнесся колокольный звон. Наташа отправилась открывать. Гаминда еще с вечера предупредила, что из-за шторма останется дома. И хотя Наташа не видела никаких признаков надвигающегося ненастья, но служанка оказалась права.

За дверью, кутаясь в плащ и скрываясь под огромным зонтом, стояла Луиза Ричмонд.