Юлия Комольцева - Я балдею от его ямочек

– Я завтра приду. Адьос!

Его силуэт растворился в полумраке. Лина осталась одна. Меж двух огней.

Так ей думалось потом навязчиво, монотонно. Их двое, а она – одна. Когда это началось, чем закончиться, – неизвестно. Но сейчас было так: одна и двое.

Проснулась Лина в совершенно другом настроении.

Страха не было. Смущения тоже. Она великолепно выспалась, видела чудесные, разноцветные сны, в которых летала, как маленькая. И все предстало в ином свете.

Одна и двое – это же здорово!

У нее есть парень, в которого она давно была влюблена. И есть Мик, который влюблен в нее. Чем плохо-то? Разве она виновата, что не может ответить взаимностью? Она же только одна… а их – двое!

Перед выходом, Лина приплясывала у зеркала.

– Дед, а, дед, ты сразу знал, что на бабушке женишься?

– С первого взгляда!

– Ну, серьезно!

Лина замерла в ожидании ответа. Дед присел на скамейку в коридоре. Потер лысину.

– Да, откуда знать-то, Линуська?! Познакомились, понравилась она мне. ухаживать я за ней стал…

– А ты ей понравился? Сразу она замуж-то согласилась?

– Ох, нет, Маша норовистая была. Полячка же. Эх, и нрав крутой! То ей это не так, то эдак не то! И много к ней сваталось-то, перебирала она…

Лина слушала напряженно, чуть не с придыханием, как сказки в детстве. Спросила:

– А почему же тебя выбрала?

Дед хмыкнул:

– Да за лысину!

– Ну, правда!

– Кривда! Точно тебе говорю! У меня тогда уже волос маловато было, она и решила, что это от избытка мозгов. Ум, говорит, прямо из тебя так и лезет. Вместе с волосами! А я, говорит, дураков терпеть не могу, мужа благоразумного хочу!

Дед засмеялся, утирая глаза. Лина обняла его. Ласково провела по лысине. Заартачилась бы бабка, не будь этой лысины, так и Лины бы тоже на свете не было!

Вот удивительная штука.

А двое и одна – это вовсе не удивительно. На каждом шагу. Сколько угодно историй! И чего она так перепугалась, спрашивается?! Вон и бабушка у нее полячка гордая с кучей ухажеров была, и мама второй раз замуж выскочила, не поморщившись.

Она думала, что от радости разорвется сердце.

Она думала, стоит увидеть его – и все заботы останутся в прошлом, позабудутся, покажутся неважными.

Она думала, счастье заслонит весь мир.

Так и вышло. Ну или почти так.

Несколько первых минут они молча держались за руки. Лина физически ощущала, как сердце плавится от нежности. Словно мороженое на солнцепеке.

А солнце между тем, действительно, неумолимо жарило. Лицо Егора – близко-близко – качалось в мареве. Блестели на лбу капельки пота. Не отрывая от него взгляда, Лина высвободила руку, достала платок, промокнула осторожно.

Егор улыбался.

Потом они о чем-то говорили. Вероятно, о турнире. О том, как Егор проиграл и почему, и что делать, чтобы в следующий раз выиграть. Им обоим.

Разговор был важный. Но все же их глаза вели отдельный диалог, более существенный.

Общая скованность не оставляла. Они оба походили на путников, забредших в болото. И прежде чем сделать следующий шаг – сказать слово! – нащупывали твердую почву, ставили одну ногу, – осторожно, неуверенно, смущенно улыбаясь друг другу и пытаясь скрыть страх.

Неловкость прошла окончательно, только когда они оказались на кортах. Привычная атмосфера затянула обоих. Решено было, что с ребятами Егор поговорит отдельно, без Лины. Ей это было только на руку.

Все равно осталась белой вороной, чужой среди своих, и вносить раздор между коллективом и Егором – явно лишнее. Пусть разбирается сам.

Он разберется, она была уверенна!

Особо ни времени, ни сил тратить на внутренние разборки не хотелось. Егор вышел из раздевалки на минуту позже, чем Лина. Ямочки на его лице утвердились прочно. И Лина улыбнулась в ответ, ни о чем не спрашивая. Диалог, который продолжали вести их взгляды, был все так же насыщен и важен во сто крат чем то, что происходило вокруг.

Как всегда, громоподобно разносились указания Палыча.

Как всегда, сеял смуту Джонни. Он тоже вылетел в Пятигорске, – играл с 12летками! – и это явно повлияло на его настроение. Его младшая группа стонала хором, требуя, чтобы «старшаки» забрали Джонни к себе.

Егор, не дожидаясь вмешательства тренера, так и сделал. Он разминал братца и Лину, а ей представилось вдруг на мгновение, что на месте Джонни – Мик.

Она ждала, что он придет. Что встанет на стенку, будет молча работать, но прежде, его мимолетный взгляд коснется ее, и новообретенная ямочка собьет с толку глупое девичье сердце.

Не хватает тебе адреналина, говорила она самой себе сердито.

Хочется острых ощущений!

Лина ждала, что Мик придет, и радовалась, что этого не случилось. Каша в голове становилась уже привычной.

– Говорят, ты Карину под ноль разнесла? – В перерыве хмуро спросил Джонни.

Она усмехнулась и ответила, как Егор:

– Ага.

Ей и раньше удавалось выигрывать у Карины довольно спокойно. Не всегда, но чаще всего. Но чтобы под ноль, не случалось. Вчерашняя игра, и правда, получилась блестящей.

Джонни переводил задумчивый взгляд с нее на брата.

– Влюбиться что ли… – пробормотал он.

Егор удивленно вскинул брови:

– Чего? Чего?

– Представляешь, как я стану играть, если того… самого… 12леток порву!

Лина вдруг увидела, что они похожи: Егор и Джонни. Младший тоже был неуверен в себе, просто у него не получалось это так красиво и умело скрывать, как у брата. Егору достаточно улыбаться, высоко держать голову, встряхивать чубом. Он легко справлялся с комплексами. И проигрывал тоже легко. А Джонни переживал каждую неудачу, замыкаясь в себе все больше, выискивая причины.

Напрашивался вывод, что старший – поверхностный тип. Это было смешно и нелепо, и Лина заставила себя переключиться.

– Того… самого… – передразнила она ласково.

Хотелось потрепать Джонии по макушке, но Лина не решилась.

– Влюбляться тебе рано, – серьезно сказал Егор, бросив на Лину лукавый взгляд.

Джонни независимо дернул плечом. Мол, кто определяет, когда рано, а когда не рано.

Уже после тренировки, провожая Лину, Егор вспомнил этот короткий обмен репликами. Засмеялся:

– Сумасшедший у меня все-таки брат. Одержимый теннисом. Это же надо придумать, – влюбиться, чтобы лучше играть!

– А может, он и прав? Это же помогает, – расслабленно ответила Лина.

Егор взлохматил чуб.

– Ну, брось, ты же понимаешь! Он все с ног на голову поставил! Знаешь, когда Джонни был совсем мелкий, у него в каждом слове теннис вылетал. Я ж говорю, помешанный. Играем, например, в города, он придумать не может и просит: «переподай»! Или писает стоит, струя такая фонтаном брызжет, а он комментирует: «я свечку пустил»!