Исповедь блудницы (СИ) - Лоренц Катя

— Устраивайся, Адель. Сменное белье найдешь в шкафу.

— Хорошо, — покраснела я. В его маленькой спальне было так тесно. Дэвид стоял слишком близко, и я отступила. Стало страшно. Немного. Я поехала мужчине, которого не знаю. Нужно было придумать что-то другое, но в тот момент я плохо соображала. Дэвид почувствовал мое смятение.

— Не волнуйся, я сейчас уеду, вернусь только утром. Можешь оставаться тут, сколько хочешь. Я живу один, у меня немного тесно. Но в тесноте, как говорится…

Дэвид ушел, я поменяла белье, ворочалась на кровати. Чужой мужской запах остался, и я уже отвыкла засыпать без Доминика. Боль накрыла меня с головой.

Больше не будет его, такого родного. Он никогда не обнимет так, что все проблемы отступят под его оберегающей аурой. Я теперь одна. И мне не на кого больше положится.

Дэйзи, моя однокурсница, помогла устроится в пятизвездочную гостиницу горничной. Наши смены часто совпадали, я быстро влилась в коллектив. Убираться — единственное на что меня брали без образования. Поэтому после учебы я работала.

Однажды Доминик приехал к университету, и мы чуть не столкнулись. Несколько минут я, как зачарованная смотрела на него. Изучала хмуро сведенные брови, черные джинсы Левис. Его цепкий взгляд сканировал толпу студентов. Он явно произвел фурор среди молоденьких девушек. Они призывно смотрели на него, перешептывались, хихикали. Доминик не мог остаться незамеченным.

Мое только-только восстановившееся душевное равновесие было безвозвратно утрачено. Мне удалось прошмыгнуть с другими студентами. Пока я не готова была встречаться с ним лицом к лицу. Домой не успевала зайти. Несколько станций на метро, и я пулей вылетела в гостиницу. Переоделась в комнате для персонала. Занимаясь делом, я отвлекалась от тяжёлых мыслей.

Когда-нибудь нам нужно будет поговорить. Если он ещё будет искать встречи. А может, он поймет, что так будет лучше. Сможет и дальше ездить по клубам, развлекаться с более опытными девушками.

Эти мысли не давали облегчения. От них только невыносимая тяжесть в груди.

Я сама ушла. Но так и не поговорила с ним, расставляя все точки над «и». Оставила себе ниточку. Для чего? Сама не знаю. Определенно, к нему я не вернусь.

— Адель, — дежурная горничная Виктория, придирчиво осмотрела номер. — Ты скоро? — скользнула взглядом по идеально заправленной кровати, букету цветов в красивой вазе, разгладила черную форму.

— Я уже закончила.

— Хорошо, этот номер забронировал очень влиятельный постоянный клиент. С любовницей. Он предпочитает встречаться именно в этом номере, — хихикнула она. — Он такой красивый! Хоть и староват для меня, но ещё есть порох в пороховнице, — часто пентхаусы заказывают именно для этого. Видимо, изменять своим вторым половинкам в крови у мужчин. Вот и Доминик… Мне совсем не до него сейчас. Нужно работать. Тряхнула головой, прогоняя непрошеные мысли. Сейчас мне совсем не до него. Выкатила тележку в коридор. Теперь этаж ниже.

Я только закончила пылесосить, как позвонил администратор. Сообщила, что в пентхаузе не хватает полотенец. Постучалась, прижимая к себе мягкие, как пух полотенца. Мы с Домиником заказывали такие. Мне так они нравились.

Помимо моей воли воспоминания о совместной жизни врываются в сознания, стараясь не касаться того ужасного дня.

— Милый, — услышала голос за дверью. — Открой, а то я голая. Это, наверное, горничная пришла.

Послышались шаги, дверь распахнулась. Взгляд выхватил мускулистый голый торс. А потом его.

Я остолбенела с открытым ртом, размышляя, как все же тесен мир.

— Адель? — у Джеффа удивленно вытянулось лицо. Он стоял в полотенце на бедрах. А папочка то у меня ого-го!

— Милый, — на его плечо легла женская рука. Девушка выглядела молодо. Почти ровесницей мне. — Что вы встали? — надменно обратилась ко мне. — Проходите, делайте то, за что вам платят. Наберут всяких по объявлению, — меня не трогают ее слова, а вот «папочка» дергается, морщится, как от зубной боли.

— Можно, мистер Уокер? — насмешливо приподняла бровь. Смешно смотреть на этого самоуверенного мужчину, что так растерян. Джефф зачесывает пшеничного цвета волосы назад. Он только из душа, капли стекают по груди. Ему бы в рекламе сниматься, с такой-то внешностью. Если он сейчас так потрясно выглядит, то что было много лет назад? Отлично понимаю маму, от него и замужней женщине с ума сойти можно.

Положила полотенца в ванной, собиралась уже уходить.

— Дочка, — он хватает меня за локоть. — Давай поговорим?

— Дочка? — фифа переводит взгляд с меня на него.

— Пожалуйста. — Я больше не сержусь на него. Все-таки отец. Разрешаю записать мой номер. В раздевалку иду через холл, достаю телефон, читаю смс от Дейзи. Совсем не смотрю на дорогу. Сильные мужские руки ловят меня. Я испугалась, хочу закричать, но на мой рот ложится рука. Зеленые глаза темнеет.

— Добегалась, Адель? — я не могу выдавить из себя слово, его энергия подавляет. Он пропускает сквозь пальцы длинную черную прядку, подносит к лицу, обнюхивает, как зверь. Я пораженно смотрю на него. Сердце начинает биться в ускоренном ритме.

— Ты сбежала, Адель. Я должен тебя наказать.

— Нет. Я больше не твоя нижняя! Но я думаю, ты легко найдешь в том клубе замену, — он хватает меня за скулы, мне почти больно.

— Ты. Моя! Я не разрешал тебе уходить! — впивается в губы голодным поцелуем. Я безвольная кукла, не могу сопротивляться ему, не могу сдержать стон, он вырывается из меня, помимо моей воли. Доминик прижимает меня к стене, наваливается всем телом. Его руки ползут по голым ногам, к кружевным трусикам. Он рычит, сжимает бедро.

Я думала, что стала сильнее, что во мне появился стержень. Но стоило ему появится, и я таю в его руках, забыв, что он натворил.

— Нет! — отталкиваю его и убираю руку.

— Адель, я соскучился, — прижимаясь шепчет на ухо, по телу волной бегут мурашки, глаза закатываются от удовольствия.

— Ты мне изменял. Я была в том клубе!

— Нет, Адель. Ничего не было. Ты должна мне поверить. Я могу думать только о тебе. Только тебя хочу. Ты околдовала меня. Еще там, в Иллинойсе, — мое бедное сердце трепещет. Так хочется ему верить. Но факты вещь упрямая.

— Я видела все своими глазами! Не нужно делать из меня дуру.

— Я покажу тебе запись с видеокамер, Кертис снял. И потом ты извинишься, что усомнилась во мне, — он протягивает телефон мне.

Горечь. Я вновь возвращаюсь в тот день. Толпа похотливых хищников окружили девушку. И среди них мой Доминик. Я так старалась забыть эту картинку. Мне неприятно видеть это. Жмурюсь.

— Смотри, Адель, — приказывает Доминик. И я подчиняюсь. Смотрю.

Доминик не соврал, он вышел сразу после меня.

— Ничего не было. Для меня существуешь только ты, — он прижимает к себе, упираюсь ладонями в грудь, где бешено бьется сердце моего мужчины.

— Я надеялся. Думал, ты поймешь все сама. Остынешь. Хотел поговорить, но ты каждый раз убегала, — он приподнимает меня за подбородок, тону в зеленом вязком болоте его глаз. — Ты мой ангел, Адель. Я тебя люблю.

— Что ты сказал? — я так долго ждала этого признания. Я и без слов все знала, но хотела услышать.

— Люблю. Тебя, — нет, не послышалось. Он целует. Нежно касаясь губ. Плавлюсь. Пропадаю. Разряд. Еще разряд. Сердце оживает. Бьется сильнее. Пламя охватило нас. Пропало все. Обиды. Недоверие. Есть только он и я.

Господи, какой я была дурой! Как могла усомниться в нем? Поверила обиженной Стейси?

А может, все дело в том, что постоянно ждала подвоха. В глубине души знала, что когда-нибудь Доминик проснется, поймет, что я не та, кто ему нужна. Я не была уверена в себе, поэтому не верила в верность своего мужчины.

Улыбка Доминика действует на меня обезоруживающе. Десять минут назад я злилась на него, что он вторгся в мое личное пространство, утащил, как вещь. Как он привык. А сейчас не могу на него наглядеться.