Сандра Мэй - Хочу замуж!

— Я — нисколечко. Рой прилетел.

— Кто?

— Конь в пальто. Рой Роджерс, хирург широкого профиля, светило полумирового масштаба, уроженец здешних мест и твоя детская…

— Салли!

— … привязанность прилетел на празднование семейных праздников.

— И что мне теперь нужно делать?

— Снимать штаны и бегать, прости мой французский. Лори, дитя мое престарелое, если мне не изменяет память, ты все ломала голову, как бы заполучить Роя Роджерса в нашу больничку хотя бы на полгодика. Я что, все должна за тебя помнить?

— Салли, это очень мило, что ты помнишь то, о чем я говорила полгода назад, но… я не понимаю связи между стриптизом, Роем Роджерсом и собой.

Моя младшая сестра закатила глаза и покачала кудрявой головкой. С виду Салли напоминает эльфа — многие, ох, многие пали жертвой этого обманчиво-безобидного и убийственно-прелестного облика. Под хрупкой оболочкой скрываются реакция змеи, совесть кошки, ум Макиавелли и изобретательность Гудини. Интриги, которые придумывает моя сестрица, витиеваты и извилисты, как кельтский орнамент.

— Послушай меня, Лори. Ты звонила Рою Роджерсу в Остин восемь раз, хотя с первого раза было ясно, что тебя вежливенько послали. Ты мямлила его секретарше всякую чушь про совместно проведенное детство и мечту увидеться. Потом ты написала ему письмо, от которого у любого свело бы челюсти — таким скучным и занудным оно было.

— Я тоже тебя люблю. Дальше что? Мне надо работать.

— Хорошо, буду краткой. Рой Роджерс — самовлюбленный и напыщенный осел, который на самом деле с детства боится только одного — попасть в глупое положение. Ты это знаешь лучше меня. Среди всех братьев Роджерс он всегда отличался занудством. Значит, нужно поставить его в неловкое положение, припереть к стенке и не выпускать, пока он не даст согласие поработать на тебя.

— Салли, ну как я могу припереть его к стенке?

— Идеален здесь был бы шантаж, но, к сожалению, Джои так и не смог ничего раскопать…

И это моя сестра! Хорош и Джои — младший из братьев Роджерс. Он на полтора года старше Салли, но иногда мне кажется, что они с ней близнецы, разлученные при рождении. Вы только подумайте — шантаж!

— Салли, мне некогда слушать твои фантазии, так что выметайся…

— И тогда я представила себе: бар «Хмельной койот», дядя Кейн, братья Роджерс, Эйб, пара-тройка посетителей — и ты, вылезающая из торта в чем мать…

— Салли!

— … хорошо, в бикини! Ты немного попляшешь на торте, а потом набросишь лассо на Роя и не развяжешь до тех пор, пока он не согласится!

— Глупая глупость и дурацкая дурь!

— Почему? Лассо ты бросаешь лучше ребят, тебя сам дядя Кейн и учил.

— Я не про это. Рой меня убьет и уйдет с вечеринки.

— Вот именно для этого и нужно лассо! Ты прикрутишь его к стулу. И безопасно, и если уж это не глупое положение, то я и не знаю, как оно должно выглядеть.

— Он будет в ярости!

— Да. Но он слишком зануден, чтобы ругаться, как ковбой с дальних пастбищ. Он будет сидеть на глазах у всех и молча умирать от злости, поэтому через три, максимум пять минут согласится на все, что угодно.

— И потом откажется.

— А свидетели? Кроме того, он честный парень. Главное, чтобы он дал слово.

Я смотрела на разрумянившуюся Салли в бессильной ярости. Господи, ведь сколько раз у меня был удобный шанс… утопить в ванночке, забыть в коляске на станции, подбросить в монастырь в Эль-Аламейдо… А теперь поздно, теперь она сама способна меня утопить.

Однако помимо ярости во мне зарождалось и иное, куда более удивительное и пугающее желание. Я все отчетливее понимала, что в бредовой на первый взгляд идее Салли очень много здравого смысла. Рой Роджерс именно таков, каким она его описала: немного сноб, немного педант, серьезный и ответственный мужчина, знающий себе цену. Однако была у него и темная сторона — и я отлично помнила о ее существовании. С самого детства Рой стремился не отставать от сверстников и старших братьев. Для него немыслимо было проиграть, сесть в лужу, остаться в дураках… думаю, он и хирургом стал именно из упрямства — ведь в детстве Рой Роджерс, вы не поверите, очень боялся вида крови!

Я отложила ручку и мрачно уставилась на Салли.

— Чикита, во всем этом есть одно большое «но»: я не умею танцевать стриптиз.

— И не надо, ты что, сдурела? Да тетя Исабель тебя в реке утопит, если узнает. Нет, нужен небольшой танцевальный номер с элементами эротики. Ты же занималась бальными танцами — значит, чувство ритма у тебя есть. Костюмчик я продумаю. Маску будем надевать?

— Не надо. Мы с ним не виделись пятнадцать лет. Он меня не узнает. А дядя Кейн с ребятами, наоборот, узнают и в маске.

Вот так я и влипла в главную авантюру в моей жизни — а все для чего? Сейчас объясню и это.

Врачом я хотела стать всегда. Лет, наверное, с трех. В пять вполне прилично наложила повязку Билли Горну, рассадившему ногу об острый камень. В семь научилась накладывать примитивные швы.

Наша с Салли мама Меган — ирландка. Многие считают ирландцев колдунами, и это не лишено смысла. Мама Меган отлично разбиралась в травах, варила декокты, делала микстуры и настои от всех болезней, нам с Салли сроду не дала ни одной таблетки и не сделала ни одной прививки. Когда много лет спустя встал вопрос о моей специализации, мама Меган дала очень своеобразный совет:

— Терапевт-хренапевт, невролог-хренолог… Большого ума не надо, чтобы прописать от поноса стакан химического напалма, от которого даже глисты мрут! А вот собрать нужные травки да скатать правильные пилюльки — тут надо мозг иметь. Я лично стою за хирургию — по крайней мере, это честное ремесло. Отрезаешь ненужное, порванное сшиваешь и смотришь, чтобы рана была чистой. Да, кстати: когда будешь сшивать, помни принцип — красное с красным, белое с белым, розовое с розовым, желтое с желтым. Не ошибешься!

Вот такая у нас мама Меган!

Я пошла в хирургию — и ни разу не пожалела о своем выборе.

После ординатуры и трехлетней работы в госпиталях Чикаго и Сан-Диего, четыре года назад я вернулась в родную Литл-Сонору. Приняла больницу. И первые полгода спала по два часа в сутки — потому как времени на сон не было.

Техас — штат весьма обширный и крайне просторный. Расстояния здесь измеряются квадратными милями, ранчо отстоят друг от друга так далеко, что ближайшим соседом считается тот, до кого три часа на машине…

Еще есть пустыня, где тоже полно народу. На буровых работают вахтами, все болезни лечат кукурузным пойлом убойной крепости, но если уж припрет — вызывают врача по рации. В первый же месяц работы я летала туда на полицейском вертолете — один из ребят оступился и попал ногой в коленчатый вал буровой… В сериале «Скорая помощь» все выглядит прекрасно, но попробуйте-ка соблюсти стерильность в луже из нефти и крови, поливая раздробленную ногу дезинфицирующим раствором и отчаянно молясь, чтобы не грохнуться в обморок на пятидесятиградусной жаре?