Джудит Гулд - До конца времен

Неужели я спятила? Определенно нет. Может, я просто немного напугана? Чертовски верно!»

Предстоящая жизнь и вправду пугала Леони, особенно после развода, от которого она до сих пор не оправилась. Боязнь одиночества, финансовых трудностей, чужого городка, незнакомых людей – эти страхи с завидным постоянством посещали ее. Но Леони каждый раз напоминала себе, что ее манит новая жизнь, возможность начать все сначала. Она мечтала сбросить оковы прошлого, как змея сбрасывает прошлогоднюю кожу, и устремиться к пугающему, но прекрасному неизведанному.

Привычный Нью-Йорк стал ассоциироваться у Леони с чередой неудач, а напоминания о былом супружеском счастье были слишком частыми и хлесткими, как пощечины. Раны еще не затянулись и ныли чересчур сильно, чтобы терпеть унижения и побои, на которые так щедр большой город.

Потому-то Леони и обратилась за утешением к сочным розовым, оранжевым, лиловым и золотистым оттенкам вечернего неба, приближаясь к живописной деревушке Киндерхук. Постепенно игра света и красок успокоила ее и придала уверенности.

Да, она приняла верное решение. Мудрое, правильное и самое главное – практичное решение. А без практичности на этом жизненном этапе ей не обойтись.

Она пережила развод, не утратив присутствия духа, но ее финансовое положение оставляло желать лучшего. Благодаря власти, деньгам, высокопоставленным и влиятельным друзьям, а также весомой угрозе в адрес лучшего друга Леони, Бобби Чандлера, Хэнк ухитрился отобрать у нее буквально все имущество, нажитое за пятнадцать лет совместной жизни.

Двухэтажная квартира на Парк-авеню, находящиеся в ней предметы искусства и антиквариат достались Хэнку. Громадный саутгемптонский особняк в колониальном стиле с роскошной мебелью тоже отошел к нему. Он стал обладателем объемистого пакета акций и облигаций. А еще – двух машин: «бентли-турбо» и кабриолета «ягуар».

Подобный сценарий раздела имущества был редким явлением. Леони знала женщин, получивших при разводе десятки миллионов долларов. Но Хэнк Рейнолдс преуспел в том, в чем потерпели фиаско менее удачливые, или, вернее, более благородные мужчины.

Леони пришлось расстаться и со своей мастерской в Сохо. Выставленная на рынок недвижимости, она вскоре была продана за внушительную сумму, оставалось лишь подписать последние бумаги и навсегда распрощаться с Хэнком. Леони достался солидный банковский счет мастерской и старый микроавтобус «вольво», за рулем которого она сидела в эту минуту. К счастью, на складе у нее хранились мебель и разнообразные украшения для дома, те самые, которые за годы ее супружества были заменены более изысканными и роскошными вещами. Некогда Леони собиралась выставить эту мебель на аукцион «Кристи», но теперь радовалась, что так и не улучила минуты заняться подготовкой к аукциону. Старой мебели с избытком хватит, чтобы обставить недавно купленный дом в долине.

Леони глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Благодаря банковскому счету мастерской ей наверняка удастся продержаться год, самое большее – два, да и то в режиме строгой экономии. И все-таки это лучше, чем ничего. Продажа мастерской позволит ей оплатить ремонт дома и еще кое-какие расходы.

Зная, что вскоре ее карманы опустеют, Леони разработала план, названный «планом финансового восстановления». Для его осуществления требовалось купить старинный дом, отремонтировать и отделать его, а затем выгодно продать, чтобы вложить полученную прибыль в новую недвижимость. Подобную процедуру предполагалось повторять до тех пор, пока… Что означает это «пока», Леони еще не знала. Ей было известно лишь то, что благодаря своему чувству меры, таланту декоратора и дизайнера ландшафтов, а также представлениям о том, каким должен быть настоящий дом, она вряд ли ошибется. Она возьмется за дело, которое не по плечу всем остальным, и заставит их заплатить назначенную цену.

У нее сохранился внушительный список бывших клиентов. Леони не сомневалась, что многие из них не упустят случая приобрести недвижимость, которую она отремонтировала и отделала, – ее вкусу и чувству стиля доверяли безоговорочно.

А еще она подумывала открыть новую мастерскую здесь, в долине – у себя дома или в Гудзоне. В крохотном городке Гудзоне насчитывалось не менее сорока антикварных магазинов, по выходным его наводняли любители древностей и покупатели со всего северо-востока страны. Это обстоятельство плюс бесценный список клиентов помогут мастерской не только выжить, но и стать довольно прибыльным предприятием.

Как бы там ни было, Леони собиралась действовать осторожно, не форсировать события и рассчитывать каждый свой шаг.

Она прибавила газу, торопясь к своему новому «дому, славному дому», пусть даже неопрятному и ветхому, и давней верной подруге Фионе Мосс. Милая Мосси! Мосси, обладательница язвительного остроумия, сокрушительной иронии, безошибочного чутья на любую добычу, а также сердца и души чистейшего золота. Именно Мосси, агент по продаже недвижимости, продала Леони этот дом – Хибару-на-Бугре, как они любовно прозвали его. Именно Мосси сейчас ждала там Леони в компании местного архитектора, который специализировался на реконструкции старинных зданий.

В том, что с предстоящей работой она справится успешно, Леони не сомневалась. Особенно с интерьером дома. Бог свидетель, у нее есть опыт. Правда, еще во время ремонта старого особняка в Саутгемптоне она обнаружила, что без помощи архитектора ей не обойтись.

Это открытие вызвало у Леони досаду, и все-таки урок пошел ей на пользу, позволив разобраться в своих достоинствах и недостатках. Кроме того, архитектор сэкономил ей не только время, но и деньги – если бы не он, она дорого заплатила бы за свои ошибки.

Однако теперь, предвидя очередную работу, Леони решила как можно меньше полагаться на чужую помощь. Успешное бегство от Хэнка Рейнолдса, а также из его окружения – Уолл-стрит, Парк-авеню и «Светский календарь» – лишь распалило в ней жажду самостоятельности, стремление следовать своей интуиции и полагаться исключительно на саму себя.

Леони вознамерилась доказать, что она сможет выжить в одиночку.

«И заняться домом, – мысленно добавила она. – Большинство бывших жен вряд ли выбрали бы такое времяпрепровождение. Но в моем случае все остальное противопоказано».

Леони даже не подозревала, что судьба уготовила ей совсем иное будущее.

Еле сдерживая волнение в предвкушении встречи с новым домом, Леони сбросила газ, подъехав к повороту, сразу за которым открывался вид на восьмиугольное строение.

Она выключила кассетник и в наступившей тишине подняла голову. К западу от дороги виднелся дом, возвышающийся во всей своей поблекшей красе на вершине холма, на фоне реки Гудзон и гор Катскилл.

Теперь Леони двигалась вперед черепашьим шагом, оценивая дом и окружающий пейзаж и вновь поддаваясь чарующим ощущениям, охватившим ее в ту минуту, когда она впервые увидела эту картину. Ее губы тронула легкая улыбка. На ум ей пришло сравнение с некогда прелестной дебютанткой, превратившейся в престарелую вдову – увядшую, но по-прежнему величавую.

Дом был деревянным, обшитым досками, белая краска на которых облупилась и осыпалась, с тяжелыми классическими багетами. Во многих высоких и узких окнах недоставало стекол и рам, застекленная дверь выходила на запущенную террасу. Покосившиеся, уныло повисшие на петлях ставни когда-то были зелеными. В плане это двухэтажное строение имело восьмиугольную форму и было увенчано застекленным куполом, тоже восьмигранным.

По мнению Леони, именно этот купол придавал дому официальный, величественный и вместе с тем причудливый вид. Прекрасное рифленое стекло местами потрескалось, кое-где зияли пустые рамы. В сотне футов к югу виднелся старый, обшитый досками флигель с двумя куполами – точными, но уменьшенными копиями того купола, что венчал большой дом. Даже каретник заканчивался куполом с позеленевшим медным флюгером в виде скачущей галопом лошади.

И здания, и окружавший их сад относились к сороковым годам девятнадцатого века. Все поместье было выдержано в строгом классическом стиле, который создатели умело приправили фантазией, отказавшись от чрезмерной приземленности и практичности. Дом отличал романтический колорит. Изысканный особняк на облагороженной земле. Кто-то вложил в него немало труда и частицу своей души – это Леони знала наверняка и собиралась последовать примеру неизвестного архитектора.

Свернув с шоссе, она медленно повела машину по усыпанной мелким гравием дорожке, которая извивалась по неухоженной, но живописной лужайке. Леони уже выяснила, что лужайка заросла пыреем и другими сорняками, но не могла избавиться от собственнических чувств к каждой травинке. Дом окружали величественные, но давно не стриженные деревья и кусты, буйно разросшиеся на плодородной почве долины.