Алиса Лунина - Нас повенчали снежинки

Она задумалась и даже утратила связь с реальностью, к которой ее вскоре вернул голос Олега:

– Маруся, я бы хотел попросить тебя не делать из нашего развода информационного повода.

Она ответила ему удивленным взглядом.

– Я имел в виду прессу, – замялся Олег, – ты же понимаешь… Учитывая мой род деятельности… Тем более у меня сейчас предвыборная кампания.

– Я никогда не делала из своей личной жизни информационный повод. – Маша пожала плечами. – Так что ты можешь быть спокоен за свою кампанию.

Она не могла удержаться от иронии – в последнее время ей стало казаться, что Олег слишком заигрался в эти политические игры, зачастую ей становилось смешно. Неужели он действительно всерьез полагал, что в его руках – судьба мира, или, по крайней мере, этой страны? Судя по его телевизионным интервью (костюм от Бриони, галстук и серьезнейшее выражение лица прилагалось), выходило, что Олег действительно верит в свою сверхважную политическую миссию. За последние годы он вообще стал весьма уверенным в себе человеком, настолько, что ей теперь не верилось, что когда-то она ему помогала: зарабатывала деньги на его избирательную кампанию, была его пресс-секретарем, печатала рекламные листовки, а главное, упорно твердила ему, что у него все получится.

И у него действительно получилось! Олег полностью состоялся в выбранной им системе координат, достиг вершины; есть, конечно, и выше, но ведь его жизненный путь не закончен, ему только сорок, он, так сказать, пребывает на пике жизненных сил и, несомненно, продолжит свое восхождение на политический олимп. Продолжит, но уже без нее. При этом она не считала себя вправе предъявлять ему упреки и обвинения. Напротив, она признала, что в сегодняшнем горьком финале их супружеской жизни была определенная внутренняя логика, потому что отношения, в которых нет любви, обречены. И это правильно, дорогая Маша!

– Маруся, если не возражаешь, я заберу кое-какие вещи, – мягко сказал Олег, – а на днях заеду за остальными.

Маша кивнула – пожалуйста, как она может возражать?!

– На эту квартиру я, разумеется, не претендую, – торопливо добавил Олег. – Может быть, загородный дом…

– Да, – согласилась Маша, – пусть будет так.

Она закусила губу в горькой усмешке: как там она давеча ответила этой юной журналистке на вопрос о семейном счастье? А, да… Супружество – это терпение, труд и способность уступать партнеру. Именно!

…Она все понимала, и все-таки ей было больно слышать звуки из соседней комнаты, где выдвигались и задвигались ящики. К счастью, Олег, собрался быстро.

Она вышла в коридор проводить мужа и задохнулась – неужели сейчас он уйдет навсегда?! Олег держал саквояж и переминался с ноги на ногу, наверное, искал подходящие слова для прощания. И не находил. У него с этим всегда были проблемы – речи ему писали спичрайтеры. Наконец, он выдавил:

– С наступающим, Маруся!

– И тебя! С новым счастьем!

– Ну, я пошел? – спросил Олег.

– Иди, – великодушно разрешила Маша, отпуская мужа в новую жизнь.

…Она растерянно смотрела на закрывшуюся входную дверь в супружество и в прошлое.

Маша долго стояла в коридоре, прислонившись к стене, потом подумала, что надо что-то делать, заставить себя двигаться, вернуться в гостиную, подумать, как жить дальше.

Она бессильно опустилась на диван, оглядела гостиную. Как там она говорила – ее островок покоя в мире хаоса? Ну-ну! Вот она и осталась на своем островке в полном одиночестве. Остров оказался необитаем. Живи теперь, как можешь.

…Услышав телефонный звонок, она вздрогнула (говорить сейчас ни с кем не хотелось), но как бы плохо ей теперь не было, увидев высветившуюся на экране телефона фотографию своего любимого младшего брата, расплывшегося в улыбке, она и сама невольно улыбнулась и ответила на вызов.

Понимая, что, узнав о ее разрыве с мужем, Данила тут же примчится ее утешать, она не стала ему ничего говорить и постаралась «включить» нарочито спокойный, бодрый голос. К счастью, брат ничего не заподозрил – Маше вообще показалось, что Даня позвонил ей с какой-то определенной целью, потому что разговор он начал вкрадчиво – ласково, забросал ее комплиментами и расспросами о новой коллекции, хотя прежде особого интереса к этому не проявлял.

– С каких это пор тебя стала интересовать женская мода? – усмехнулась Маша, почуяв в лести брата определенный подвох.

– С тех пор как побывал на твоем показе! – честно признался Данила.

Не далее как вчера он действительно присутствовал на показе новой коллекции в модельном доме сестры и снимал по ее просьбе рекламный ролик.

– Я горжусь тобой! – заверил Данила.

Тут уж Маша укрепилась в своих худших подозрениях:

– А ну говори, что тебе от меня надо?!

Данила рассмеялся:

– Сущую малость! Понимаешь, сестренка, вчера среди твоих моделей я увидел девушку своей мечты!

– И что?! – взъярилась Маша. Каким, однако, успехом пользуются ее модели!

– Мне нужен ее телефонный номер! – невозмутимо сказал Данила.

Маша фыркнула: «Ну, начинается!» Тем не менее любопытство взяло верх, и она поинтересовалась, о ком говорит ее влюбчивый братец.

– Эта девушка открывала показ. Кажется, ее зовут Вика…

– Ах, вот оно что! Да, ее зовут Вика!

– Значит, мне нужен телефон Вики, – ничуть не смутился Данила.

– Ты ничего от меня не добьешься! Я знаю, какой ты ветреный! Сколько продлится твое новое увлечение – три дня?! На моей памяти только за последний год уже были Лариса, Юля и кто-то там еще!

– Поверь, на этот раз все серьезно! Ну должно же когда-то меня шарахнуть по-серьезному?!

– Вот именно! – не выдержала Маша. – Братишка, ты высоченный, широкоплечий мужик, тебе, между прочим, не восемнадцать, а скоро тридцать! В этом возрасте пора бы уже стать серьезным и научиться относиться к женщинам со всей ответственностью!

– Дай мне телефон Вики, и я отнесусь к ней со всей ответственностью! – хмыкнул Данила.

– Даня, когда ты повзрослеешь? Пора пересмотреть взгляды на жизнь! К тому же мне жалко бедную девочку! Разобьешь ей сердце! Хотя… – Маша усмехнулась. – На бедную она не похожа. Если честно, даже не похоже, что у нее есть сердце. Эти девочки – совершенные холодные богини. Ладно, так и быть, я дам тебе ее телефон, но учти, она из Петербурга, и насколько я знаю, вчера после показа уехала домой.

– Нет проблем, я готов смотаться в Питер! – заверил Данила. – Кстати, заеду, поздравлю родителей с Новым годом!

– Чертов бабник! – сморщилась Маша. – Ладно, записывай! И не вздумай говорить ей, что это я дала тебе ее номер. Не хватало мне еще прослыть сутенершей!

Она не могла на него долго сердиться, на Данилу вообще было невозможно обижаться – свои недостатки он искупал обаянием. Порой Маша, на правах старшей сестры, читала непутевому младшему брату нотации, но была готова простить ему все за его доброту, жизнерадостность и талант.