Джойс Данвилл - Три принца

– Но вы-то уже здесь, – заметила Верити.

– Канцелярская работа другое дело. Я ухожу отсюда ровно в пять, а вы… если у вас будет покупатель… – Присцилла извиняюще посмотрела на Верити.

– Я знаю. В Англии у меня была похожая работа в мебельном магазине. Но, если говорить честно, не в таком роскошном…

– Он великолепный, правда? Это Барт все устроил.

В глазах Присциллы засветилась нежность, и Верити снова подивилась нерасторопности Барта.

Присцилла уже возилась с чайником и коробкой печенья.

– Мы часто устраиваем короткие перерывы, – улыбнулась она. – Миссис Принц любит поболтать, а Барт… ему нельзя много работать.

– Я, пожалуй, пройдусь по магазину, чтобы осмотреться, – сказала Верити. – Он намного больше, чем кажется снаружи. Я вижу, здесь есть пристройка?

– Это коллекция Барта. Старинные масляные светильники. Вам они понравятся. Жаль только, что они не приносят выгоды.

– Разве ими не интересуются?

– Барт никому их не продает. С молоком, Верити?

За чашкой чая Верити узнала много нового о семействе Принцев. Старший, Мэтью, только что начал свою медицинскую практику, и увидеть его, как сказала Присцилла, было крайне сложно, он почти не отходил от коек своих пациентов. Барта она вскоре увидит сама.

– Но ведь он в клинике? – удивилась Верити.

– Только для пустяковых анализов, Барт может вернуться хоть сегодня.

– Остается Питер, – проговорила Верити. «Красивый принц» – подумала она про себя.

– Да, Питер… – В голосе Присциллы мелькнуло что-то такое, что Верити не смогла уловить. Она взглянула на девушку, но лицо ее по-прежнему оставалось спокойным и по нему ничего нельзя было прочесть.

– Питер будет сюда заходить? – поинтересовалась Верити.

– Спросите у самого Питера, да и сам он вряд ли сможет вам ответить, – засмеялась Присцилла, но смех ее прозвучал несколько принужденно.

Верити узнала, что основным занятием Присциллы было разбирать приходящие в магазин письма.

– Мы не рекламируем себя, но если вы однажды что-то купили в «Женском замке», то останетесь его клиентом на всю жизнь. Люди переезжают в другой город, в другой штат, но все равно продолжают делать покупки у нас. Их знакомые тоже становятся нашими покупателями.

– Значит, никому не надо заниматься этим специально, я имею в виду лично? – Верити пояснила, что мисс Принц несколько раз говорила ей, что Барт, будучи менеджером фирмы, рассматривает свою работу как временное занятие.

– Это так, но, возможно, Барту все-таки придется остаться в фирме, – сказала Присцилла. – В том случае, если операция, которую он все время откладывает, окажется неудачной. Поэтому Барт и колеблется. Но со временем он, конечно, должен на нее согласиться. – Присцилла вздохнула, – у Питера бы это получилось. У Питера всегда все получается.

– Он только не может заняться чем-нибудь одним? Ох, извините меня, пожалуйста. Вообще-то я не люблю сплетничать.

– Это вовсе не сплетни. Чтобы достичь успеха в деле, нужно внимательно изучать не только прейскуранты и накладные.

– Спасибо, Присцилла, – поблагодарила ее Верити. – Спасибо большое и за чай тоже. Теперь мне нужно работать. Когда я должна открыть двери?

– Мы их не открываем. Мы просто оставляем их незапертыми, чтобы любой мог зайти.

– Отлично! – зааплодировала Верити. Она взяла чашку, вымыла ее в раковине в углу комнаты, вытерла, поставила на полку и пошла осмотреться.

Магазин состоял из множества комнат. Верити переходила из одной в другую, захваченная тем, что увидела. Здесь была ванная, выполненная в черных и аквамариновых тонах. Вишневая с белым кухня. Гостиная цвета зеленого яблока.

Совершенно белая спальня. Была одна комната, обставленная исключительно антиквариатом. Верити очень хотелось осмотреть ее повнимательнее. Наконец она добралась до пристроенного крыла, в котором, по словам Присциллы, Барт Принц хранил свою коллекцию масляных светильников. Верити вошла туда.

Боже мой, что ее здесь ожидало! Роскошные рубины, прозрачный янтарь, ярко-клюквенного цвета майолика, латунные лампы, венецианские лампы, железные, мраморные и медные… Здесь были подвесные лампы, бра, крохотные фонарики, светильники для кондукторов и полисменов, канделябры для фортепиано.

Затем Верити вернулась в комнату, обставленную антиквариатом. Как она и ожидала, здесь было что посмотреть, и пожалуй, даже с избытком. Французское ореховое бюро, например, или гобелен восемнадцатого века. Или георгианский ломберный столик.

Выйдя оттуда, Верити обнаружила в комнате с кухонным оборудованием посетительницу, которая хотела купить бочонок для бисквитов. Ребенком она всегда доставала бисквиты из бочонка, и теперь ей хотелось, чтобы ее дети получали то же удовольствие. Верити предложила ей множество бочонков, один из которых, из цветного китайского фарфора, покупательница тут же выбрала.

Почти сразу же после бочонка купили жардиньерку, а спустя некоторое время кухонный гобелен. Время шло, и Верити упивалась буквально каждой минутой, проведенной ею в «Женском замке». За ленчем она сообщила об этом Присцилле.

После того как Присцилла вернулась к своей пишущей машинке, Верити решила – так как особого наплыва посетителей не было – поменять обстановку в одной из комнат. В Челси, где она работала раньше, они меняли экспозицию так часто, что многие клиенты жаловались, что не успевают присмотреться к товару. Владелец магазина свято верил, что обязан в кратчайший срок показать покупателям все, что у него есть, и заботой Верити было каждый день обновлять салон магазина.

Палящее за окном солнце навело Верити на мысль продемонстрировать посетителям прохладный темный кабинет.

Она убрала яркие цветные подушки и сняла с окон светлые шторы, повесив грубую холстину, найденную в одном из ящиков. Затем подошла очередь пестрой ситцевой скатерти – на столе остались только несколько книг, пресс-папье и календарь. Проделав все это, она отступила назад, критически осматривая комнату. Верити чувствовала, что в обстановку надо добавить чуточку цвета. Может быть, одну оранжевую подушку? Или желтую? А может, под цвет книжных переплетов светло-коричневую?

Верити открыла коробку с диванными подушками и перетряхнула ее. Ни одна из подушек не подходила к обстановке. Верити попробовала несколько, но сразу же прятала их обратно в коробку. Наконец она остановилась на подушке темно-зеленого цвета, и тут за ее спиной послышался мужской голос:

– Не то.

Верити повернулась.

Сначала ей показалось, что он невысокого роста. Но, поглядев внимательней, Верити поняла, что рост скрадывался легкой сутулостью в плечах. Мужчина казался крепким, словно высеченным из кремня, но у Верити сложилось впечатление, что это достигнуто мучительными усилиями, как будто назло довлеющим над ним обстоятельствам. Еще она заметила темные немигающие глаза, темные прямые волосы и тянущийся от лба к кадыку шрам. Шрам не воспринимался как физический недостаток, он был скорее признаком мужественности, одной из тех черт, из которых складывается облик мужчины.