Лейни Рич - Улыбка святого Валентина

– Порция! Да что с тобой происходит? – раздался из трубки вопль Мэгс, не на шутку обеспокоенной моим поведением.

– Подожди еще минуточку, – ответила я и, подняв с пола монетку, подбросила ее в воздух. Выпадет «орел» – останусь в Сиракьюсе, а если «решка» – отправлюсь в Трули.

Поймав монетку, я припечатала ее шлепком к тыльной стороне ладони. Выпала «решка».

– Ну не томи же меня, Порция! – взмолилась Мэгс. Я вздохнула, швырнула монетку на пол и легонько повертела головой, разминая мышцы шеи, затекшие от напряжения.

Бешено стучавшее до того сердце тотчас же успокоилось, и мне стало легче дышать. Я взглянула на календарь.

– Последняя лекция у меня девятнадцатого мая, – сообщила я затаившей дыхание Мэгс. – Пожалуй, трех дней на сборы и дорогу мне хватит. Я смогу быть у вас двадцать второго. Разумеется, если мне удастся сдать квартиру на время своего отсутствия.

Мэгс обрадованно взвизгнула и разразилась довольным кудахтаньем. Думаю, при этом она даже подпрыгивала, позабыв о боли в спине.

– Это прекрасно, деточка! – воскликнула она. – Я не сомневалась, что ты к нам приедешь. Я просто была в этом уверена! – Она снова залилась радостным смехом.

Я схватила красный карандаш, судорожно перелистала ежедневник, случайно оказавшийся под рукой, и добавила:

– Но мне необходимо вернуться в Сиракьюс двадцать второго августа.

Я обвела эту дату красным кружком. Итак, в гостях мне предстояло пробыть три месяца. Выдержу ли я такой срок? В этом я сильно сомневалась, учитывая состояние своего пошатнувшегося здоровья. Но рискнуть стоило, хотя бы для того, чтобы вырваться из этого порочного круга и начать что-то делать. Уж лучше провести лето в компании бесшабашных «барышень», чем блуждать одной по городским помойкам и кормить консервированной едой бродячих кошек.

Поболтав с Мэгс еще немного, я положила трубку, выключила телевизор и, собираясь посетить туалет, взяла с полки последний рулон бумаги. Под ним неожиданно обнаружился проклятый пульт.

Остолбенев, я тупо уставилась на поцарапанный продолговатый предмет, на поиски которого потратила жалкие остатки своих сил и массу времени. Как надо понимать эту находку? И тут наступило прозрение: я вдруг отчетливо осознала, что Питер ко мне уже никогда не вернется.

Со злости закинув идиотский пульт в дальний угол комнаты, где он, ударившись о стенку, благополучно приземлился на потертый цветастый ковер, я закатила глаза к потолку, сдерживая навернувшиеся слезы. Будь у меня ласковый пушистый котенок, подумалось мне, все было бы нормально. Хотя, рассудила я, наморщив лоб, одной кошки мне, пожалуй, все же маловато. Несомненно, над этой проблемой требовалось еще поломать голову. Но в данный момент у меня для этого не было ни желания, ни вдохновения. Взяв с полки последнее чистое полотенце, я направилась в санузел, отложив интеллектуальные потуги до возвращения из Трули.

Путешествие в автомобиле я предпочла воздушному по двум причинам. Во-первых, легче развернуть на шоссе автомобиль, чем заставить пилота самолета лечь на обратный курс, если вдруг мне вздумается вернуться. Во-вторых, поездка на машине обеспечивала мне своеобразную отсрочку от коллективных объятий моих милых «барышень» – мамочки, тетушки и бабушки. Свое прозвище они получили в Трули не случайно: так уж вышло, что в нашей семейке почему-то не хватало господина Фаллона, причем – хронически. И когда – разумеется, неким волшебным образом – кто-то из «барышень» беременел, то рождалась обязательно девочка.

Помню, когда я была еще крохой, Мэгс частенько говаривала, что.не стоит из-за этого расстраиваться. На все Божья воля. И я свыклась с этим удивительным обстоятельством, как привыкают к своим веснушкам или к дальтонизму. Но не примирилась окончательно, хотя поразительный феномен оказался на редкость устойчивым. Я назвала это явление «эффектом тефлоновой вагины». Кстати, наверное, стоит запатентовать это название, оно весьма оригинально, не правда ли?

На протяжении всех четырнадцати часов поездки до городка Трули, расположенного в штате Джорджия и населенного 6618 аборигенами, я уговаривала себя быть по возможности любезной и не реагировать на шуточки, намеки, уколы и неумышленные оскорбления своих любимых родственников. Я поклялась излучать благожелательность и наслаждаться каждой минутой, проведенной в обществе чудаковатых старых перечниц. Я даже была готова ради их удовольствия пользоваться косметикой и менять наряды. Ну разве стоит из-за мелочей трепать себе нервы? Лето пролетит незаметно, а в конце августа я возвращусь в Сиракьюс. Так что можно и потерпеть.

Опустив стекло, я вдохнула чистый воздух и полюбовалась обагренным закатом горным хребтом. На меня снизошло божественное умиротворение, мне даже немного взгрустнулось, когда я проезжала мимо Бэттлфилд-Парка, направляясь к Мэйн-стрит, где при виде дорогих моему сердцу мест у меня перехватило горло. Особенно остро ощутила я ностальгию, когда вдоль Мэйн-стрит потянулись лавочки и магазинчики. Над входом в один из них, книжный, красовалась деревянная вывеска «Пейдж». У меня возникло желание притормозить свою дребезжащую «мазду» и войти в чарующий мир книг, журналов, канцелярских принадлежностей, открыток и забавных сувениров. Даже защемило сердце: ведь это был наш семейный магазин, с очаровательным крохотным кафетерием, пропитанным волшебными ароматами.

– Как же я соскучилась по тебе, – прошептала я, глядя на витрину, пока на единственном в Труле светофоре горел красный свет.

– Глазам своим не верю! Неужели это Порция Фаллон! – раздался за моей спиной восторженный женский голос.

Обернувшись, я увидела приятную пышную даму в голубом платье, которая махала мне рукой с крыльца аптеки Уайтфилдов. Я рассмеялась и помахала ей в ответ.

– Привет, Мардж! Ну и острый же у тебя глаз! И как это ты меня сразу заприметила! Мы с тобой не виделись вот уже двенадцать лет, – с тех пор как я отсюда уехала. Значит, я не так уж сильно изменилась!

– Рада вновь видеть тебя дома! – крикнула она.

Зажегся зеленый, и я поехала дальше. От центра городка до нашего двухэтажного домика в колониальном стиле всего-то шесть кварталов, однако я не спешила миновать их. Я ехала медленно, вспоминая каждый дуб, с которого когда-то упала, каждый дом, куда я забегала к кому-то из подруг, чтобы одолжить губную помаду или покурить марихуаны.

Все было на своих прежних местах, и это меня чрезвычайно удивляло и умиляло. Согласитесь, немного странно, когда за двенадцать лет в городе не происходит никаких изменений! Просто мистика какая-то.

Наконец я остановилась на дорожке напротив нашего дома и, выбравшись из машины, усмехнулась, удивляясь, что я чего-то опасалась в начале своего путешествия. Старый добрый городок остался прежним, и ничего пугающего в этом не было. Здесь ребятишки спокойно играли на улице, все соседи знали друг друга, а приближающееся лето сулило мне беззаботное времяпрепровождение вроде употребления охлажденного чая на веранде, продуваемой горным ветром, насыщенным хвойным ароматом сосен. И конечно же, мои «барышни» будут милы со мной, хотя Мэгс, возможно, вообще не придется из-за своего недуга покидать кровать. Так о чем же мне беспокоиться? Все будет нормально. А может, даже весело и забавно.