Натали Фокс - Под небом Сицилии

— Ты Нина Паркер, и у тебя есть мать и отец. Они всю жизнь заботились о тебе, — не соглашался Джонатан. — Как ты можешь так поступить с ними, когда они уехали?

Нине стало стыдно. Да, приемные родители заботились о ней, но на любовь скупились. Она не помнила, чтобы в детстве они хоть разок обняли ее или поцеловали. Она была необходимым дополнением в их насыщенной жизни.

Когда Нина стала достаточно взрослой, они сообщили ей, что она приемыш, и дали понять, что ей следует быть благодарной, ведь она выросла не в приюте. С тех пор Нина чувствовала себя одинокой, а родители не смогли согреть ее теплом своей любви. Для них она была просто хорошенькой девочкой, которая заполняла пустоту в их жизни, так как они не могли иметь собственного ребенка. Однако воспитать ее по своему образу и подобию им не удалось. Она хорошо училась в школе, но им казалось, что этого недостаточно. У Нины проявились склонности к рисованию, а родители пришли в ужас. Мать-учительница и отец-физик не понимали, как она могла предпочесть университету художественную школу. Они хотели видеть ее врачом или юристом, а не художницей, зарабатывающей себе на жизнь рисованием поздравительных открыток.

И вот, когда они уехали на год в Австралию по обмену читать лекции, Нина обнаружила эти документы.

— У меня есть на Сицилии отец, — убеждала Нина Джонатана, — а моя настоящая мать погибла в автокатастрофе, когда мне был всего один год. Про маму я знала, а про отца — нет, от меня это скрыли. Теперь, когда у меня в руках эти документы, я обрету имя и национальность. Хочу знать, кто я. Как ты не можешь этого понять, Джонатан?

— Это все мечты, Нина. Навязчивая идея, — обвинил ее Джонатан. — Ты лишь разворошишь осиное гнездо.

— Это мое дело! — запальчиво ответила она. — Я просто хочу найти его, взглянуть на него. Даже говорить с ним не стану, если обстоятельства не позволят, но увидеть его я хочу.

— Ты слишком романтична. Будь я на твоем месте, то не стал бы никого разыскивать. Твоим настоящим родителям ты, очевидно, была не нужна…

— Перестань, Джонатан! — В этот момент Нина осознала, что он не любит ее. Для него она тоже необходимое дополнение в жизни. Если бы любил, то поддержал бы или, по крайней мере, посочувствовал. — Где-то на Сицилии живет мой настоящий отец, — грустно продолжала она. — Мне трудно объяснить, но внутри я ощущаю какую-то пустоту. У меня склонности к рисованию, и, возможно, я унаследовала это от отца. Пока родители находятся в Австралии, я поищу его. Я должна, понимаешь? Должна!

Но Джонатан не понял, они поссорились, и Нина перестала с ним видеться.

Сейчас, находясь в бедственном положении, Нина подумала, что, вероятно, он был прав — она действовала как одержимая, пытаясь найти отца.

Нина наводила справки, но это ни к чему не привело. Она даже не знала, что на Силиции нет британского консульства. Пришлось довольствоваться телефонными справочниками, где значилось несколько Джо Джульяни. Нина позвонила по нескольким номерам, но в ответ либо бросали трубку, либо делали неприличные предложения на ломаном английском. Она пыталась проникнуть в официальные учреждения, но ее высмеяли и выгнали. Теперь Нина поняла, что руководствовалась чувствами, а не здравым смыслом, как советовал Джонатан.

И в довершение всего ее вытащил из канавы какой-то незнакомец.

Они остановились на площади у тротуара, но незнакомец не заглушил мотор. Он повернулся к Нине и положил руку на спинку ее сиденья.

— Итак, мы прибыли к месту назначения, — с циничным выражением произнес он.

Нина оглядела площадь и поняла, почему он так смотрит на нее: подобные места не посещают туристы. И тем более, здесь не место для юных английских леди с длинными белокурыми волосами, выразительными, как у лани, серыми глазами и стройными ножками.

Нина в волнении уставилась на группу смуглых мужчин, собравшихся на маленькой площади. Они пили вино в открытом баре и отчаянно жестикулировали. В этом мужском обществе не было ни одной женщины. Также она не увидела ни единого мужчины, который бы годился на роль ее приятеля.

У нее упало сердце. Хоть бы один вызывал симпатию! Тогда она подбежала бы к нему, быстренько рассказала о своей беде и попросила притвориться ее знакомым, пока не отъедет лимузин.

— Ну, который из них? — снова с насмешкой спросил незнакомец.

— Я… мне кажется, он еще не пришел, — еле слышно выдавила из себя Нина в ужасе оттого, что придется выйти на площадь. Но делать нечего — она и так достаточно опозорилась. — Я подожду его. — Нина взяла рюкзак, потянулась к ручке дверцы и открыла ее. — Спасибо вам большое за помощь.

Она уже поставила ногу на землю, как вдруг увидела, что всего в нескольких метрах от нее на белом пластмассовом стуле сидит, развалившись, Эмилио Локасто. Он хрипло смеялся со столь же отталкивающего вида друзьями.

Все, что произошло сегодня утром, всплыло у Нины перед глазами. Эмилио Локасто вошел в ее комнатенку, когда она причесывалась. Нина с содроганием ждала, что он ей скажет. Ее наняли присматривать за детьми, но, помимо этого, она стирала, мыла посуду и убирала, а две служанки, дальние родственницы синьоры, играли на кухне в карты. Сама же хозяйка целыми днями, вот как сейчас, болтала на улице.

Сердце замерло у Нины от страха, когда Локасто, войдя, плотно закрыл дверь. Его плотоядный взгляд говорил сам за себя.

Он кинулся на нее и так больно сжал грудь, что она закричала. Но он заглушил ее крик своим ртом, затем потянул за руку и с силой прижал ее ладонь к тому месту в низу живота, которое, как он считал, она жаждет осязать. А потом повалил ее на кровать и…

Тошнота снова, как в ту жуткую минуту, подступила ей к горлу. Но тут она почувствовала, как крепкая надежная рука втянула ее в лимузин, дверца захлопнулась, и они, развернувшись, покинули площадь.

Она сидела, зажмурившись, и дрожала, не в состоянии вымолвить ни слова. Когда Нина открыла глаза, то увидела, что они уже едут по широкой дороге, ведущей из Палермо.

— Это Локасто? — спросил незнакомец.

Почему его голос прозвучал так сердито, недоумевала Нина. Может, он догадался о том, что с ней случилось, и злится на Локасто, а может, и на нее заодно? Но разве он не видит, что она не похожа на тех девиц, которые заманивают женатых мужчин? Правда, он ее совсем не знает, да и выгладит она сейчас не лучшим образом.

Нина, закусив губу, промолчала.

— Значит, вы не желаете об этом говорить, — заключил он.

Она ничего не ответила. Ей хотелось забыть семейство Локасто и уехать подальше от Сицилии. Если бы только эта жуткая синьора ей заплатила! А сейчас ее положение было просто безнадежным.