Рут Уокер - Клуб разбитых сердец

Судя по злобным взглядам, которые Бадди время от времени бросал на нее, он давно уже искал повод дать волю рукам.

Именно поэтому, с тех самых пор как он вернулся домой с той злосчастной весенней тренировки, Глори изо всех сил старалась не рассердить его ненароком.

Не то чтобы она боялась его физически, по крайней мере до сегодняшнего вечера. Просто ей не хотелось, чтобы он впадал в хандру, когда его тянет развалиться на диване и молча, с мрачным видом, смотреть телевизор и поглощать одну за другой банки пива «Берг», которое в общем-то было им не по карману.

Когда в тот день он вернулся с тренировки необычно рано и сказал, что из команды его выперли, заменив на новичка, у которого молоко на губах не обсохло, Глори попыталась его утешить. Но сочувствие он отверг. Так что она научилась терпеть эти его настроения, припадки хандры, а то и внезапного гнева и все время старалась убедить, что уважает его ничуть не меньше оттого, что он не играет больше в бейсбольной команде низшей лиги.

– Да что с того? – неосторожно спросила она как-то, явно не отдавая себе отчета в том, что именно ее Бадди винит в своих неудачах. – Всегда можно заняться чем-нибудь другим. Кому вообще нужен этот бейсбол?

Вот тут-то он и взорвался. Но даже и в этот раз не ударил ее, хотя выслушивать обвинения в том, что, если бы она не забеременела и не заставила его жениться на себе, он больше внимания уделял бы своей работе, было нелегко. Может, уже тогда надо было сообразить, чем все это кончится, и оставить его, да только куда было податься? К матери не вернешься, она ясно дала понять, что там ее не ждут, к сестрам тоже не пойдешь, они даже не пытались скрыть радости, когда выяснилось, что в профессиональном бейсболе Бадди уже больше ничто не светит.

Ладно, нечего копаться в прошлом. Теперь надо рассчитывать только на себя, ибо ясно, что здесь она больше не останется, грушей для его кулаков не будет. Человек, который ударил жену однажды, ударит и снова, уж это она, девчонка, выросшая в городских трущобах, знала хорошо.

Мужчина, разлегшийся на кровати, невнятно выругался и закинул руки за голову. Решив, что он просыпается, Глори застыла; но нет, напротив, Бадди захрапел. Вот он, ее шанс, – собраться побыстрее да смыться отсюда; только, что, если Бадди проснется до того, как она успеет уйти? Что последует – ясно; но она не позволит, чтобы ее изнасиловали еще раз, будь это даже собственный муж.

Впрочем, достаточно ли только одного ее нежелания, чтобы назвать происшедшее изнасилованием? Положим, сопротивления она не оказала – слишком боялась тяжелых кулаков Бадди. Но из этого еще не следует, что она и дальше будет здесь болтаться в ожидании, пока ее используют как сточную канаву. А ведь так оно и будет. Ему явно это понравилось, прямо в экстаз привело – врезать как следует, а потом заняться сексом.

Глори соскользнула с кровати и поморщилась от боли, покрытое синяками тело протестовало против резких движений. На мгновение она остановилась, глядя на обнаженное мужское тело, и глаза ее неожиданно наполнились слезами.

Когда же все это ушло – восторг, мечты, ночи, когда она заснуть не могла, думая о Бадди, сладкая дрожь от его поцелуев, прикосновений, страстных объятий?

Глори подняла с пола ночную рубашку и, надевая ее, обнаружила, что куда-то делся пояс. Впрочем, вот он лежит, извиваясь, как плюшевая змейка, на коврике, куда Бадди швырнул его, срывая с нее эту самую рубашку. Она наклонилась поднять пояс, и тут ей в голову пришла некая мысль. Если Бадди связать, то какой ему будет прок от мощных бицепсов? И что, если он проснется и увидит, как она собирает вещи? Все равно сделать он ничего не сумеет, и можно, не торопясь, чтобы ничего не забыть, заняться сборами.

Глори осторожно подняла пояс и выдвинула ящик, где Бадди держал галстуки Дорогие – не меньше тридцати долларов каждый. Бадди Причетт. Молодчик Бадди, носит все только самое лучшее, денег не считает, швыряется ими налево-направо, словно это простая бумага.

Из-за этого они тоже всегда собачились. Из них двоих именно Глори считала, что следует быть благоразумным и откладывать деньги на черный день. Когда этот день настал, она и слова не вымолвила, не принялась язвить, что, мол, вот я же говорила тебе. Даже не упрекнула Бадди в том, что он фактически пропил все свое выходное пособие. Да и какой в этом толк? Так и так он во всем винил ее – ив том, что она забеременела, и в том, что потеряла ребенка, и в их стремительном браке…

Старая, все еще не утихшая после двух лет замужества боль сделалась невыносимо острой, и Глори изо всех сил зажмурилась, чтобы не расплакаться да и воспоминания прогнать. Стараясь дышать как можно ровнее, она тщательно, в три слоя, обмотала пояс от рубашки вокруг правого запястья Бадди, а свободный конец тугим двойным узлом закрепила на столбике кровати. Огибая ее, она почувствовала, что сердце у нее колотится так громко, что это просто нельзя не услышать; она даже остановилась на секунду перевести дыхание, так ведь и в обморок грохнуться недолго. И только справившись с левой его рукой и обеими лодыжками, она позволила себе немного расслабиться.

На секунду ей даже показалось, что веревки затянуты слишком туго, но она тут же отбросила эту мысль. Как только она выберется на волю, сразу же вызовет полицию: захочет сохранить лицо, что-нибудь придумает, а нет – пусть говорит, как оно на самом деле было. Ей-то наплевать.

И вообще пусть катится к чертовой матери.

С верхней полки гардероба она достала несколько элегантных сумок – подарок родителей в день, когда Бадди подписал свой первый контракт с «Сан-Хосе биз». Быстро передвигаясь по комнате, она принялась опорожнять ящики и складывать вещи. Оставаясь по-прежнему в одной ночной рубашке, Глори отправилась на кухню и стала укладывать в картонные коробки серебряные ножи, вилки, ложки, тарелки, льняные скатерти и полотенца – утварь, нажитую за время их короткой совместной жизни. Все по-честному – половину ей, половину ему.

Она заколебалась, брать ли переносной телевизор, и в конце концов остановилась всего лишь на небольшом радиоприемнике, который купила на собственные деньги – за чужими детьми присматривала – еще до замужества. Она редко смотрела телевизор, не то что Бадди, он-то целыми днями, как приклеенный, перед ящиком сидел. К тому же где оставить такую громоздкую штуку, пока она будет подыскивать жилье?

Напоследок Глори опустошила мужнин бумажник, оставив ему только одну двадцатидолларовую купюру – этого хватит на такси, чтобы доехать до родителей, живших в Дейли-Сити, да еще на упаковку пива останется.

Затем Глори встала под душ и принялась яростно растирать тело, смывая все следы совокупления, до тех пор, пока кожа не разгорелась под колючими струями воды. Вытираясь, она подумала, что ей будет не хватать этой квартирки. Конечно, она была невелика даже для двоих, но ей, когда Бадди впервые привел ее сюда, показалась чуть ли не дворцом. Ванная со всеми ее отполированными кранами и краниками, блестящий кафель привели ее в полный восторг, тем более что раньше ей не доводилось видеть ничего подобного, разве что в открытых кабинках школьных туалетов.