Андреа Семпл - Выдумщица

Настолько дерьмовая, что моя мама вообще не назвала бы это работой.

Мама думает, что я работаю в престижной компании, занимающейся связями с общественностью, расположенной, как и магазин «Блейк», в центре Лидса, что занята я полный день и зарабатываю столько, что хватило бы на орешки для прокорма стаи мартышек в течение года. Что моя работа просто пухнет от перспектив. Она думает, что последние три года я работаю делопроизводителем, ведущим счета клиентов. Если уж начистоту, то я вовсе не собиралась ей лгать. Когда я еще училась в университете, то работала на компанию по связям с общественностью в Лидсе, надеясь попасть к ним в штат, и когда работа подходила к концу, они предложили мне другую. Но когда узнали, что у меня есть еще и третья, отказались от своего предложения. Дело в том, что маме я ничего не говорила об этой третьей работе.

Поэтому в каждом телефонном разговоре мне приходилось придумывать новую историю о том, что произошло в офисе, или о том, что несуществующие сотрудники говорят мне по поводу несуществующего охладителя для воды.

По правде говоря, с каждым разом делать это становится все труднее. Каждый раз все сложнее признаться, что на самом деле я — продавщица косметики. Что работаю неполный день за прилавком в универмаге.

Потому что маме хочется, чтобы я делала карьеру, чтобы она могла гордиться мной так же, как моим братом Марком. Потому что мы — это все, что у нее есть, все, о чем она думает, с тех пор как папа умер, а сестра уехала в Австралию.

Три года назад я была готова сделать или сказать все, что угодно, лишь бы она была счастлива.

Поэтому, если она хочет, чтобы я делала карьеру, чтобы мой средний балл был 2,1 и все такое, то именно об этом я и буду ей рассказывать. Не могу же я позволить фактам встать на ее пути к счастью!

А чтобы выйти сухой из воды, мне надо сделать так, чтобы ложь стала правдой.

— Мне хотелось бы спросить вас кое о чем… — произносит Джон Сэмпсон.

Ну вот, так я и знала. Ладно, это ведь собеседование, а на собеседовании как раз вопросы и задают, поэтому пусть спрашивает. Пусть спрашивает о чем угодно, я отвечу на любой его вопрос.

И на одной ножке перед ним попрыгаю.

И колыбельную ему спою.

И танец живота исполню.

— Почему вы решили прийти именно к нам? Почему в «БиэС»?

Господи, всего-то!

— У вас лучшее агентство. Из того, что я… хм… видела, и о чем слышала. И самое большое за пределами Лондона.

Он все еще сидит, откинувшись в своем кресле, и ждет продолжения.

— …И мне нравятся люди, которые у вас работают. Знаете, рекламная кампания, которую вы проводили для «Китс косметикс» была просто великолепной, без всяких оговорок, со всеми этими клетками и прочим…

Тут я ступаю на довольно зыбкую почву.

Я хочу сказать, я ведь работаю в «Китс косметикс». Пусть ранг у меня и низкий. Я одна из тех, кто рекламирует их косметику за прилавком универмага. И сегодня утром на себе опробовала новый оттеночный крем цвета загара.

И на работе у меня все хорошо. А как же иначе. Ведь если подумать, что такое косметика? Средство манипулирования. Чтобы скрыть, что ты есть на самом деле. Обмануть других. Навести лоск.

Но дело в том, что о своей работе в заявлении я не упомянула. Потому что работа неполный рабочий день за косметическим прилавком в универмаге — это не совсем то, что можно было бы назвать работой, соответствующей требованиям агентства по связям с общественностью.

Но что-то же мне надо было сказать, а рекламная кампания «Китс» была, естественно, первым, что пришло мне в голову. К тому же это и впрямь блестящая кампания. Может быть, вы помните. Это тогда «Китс» вышли с девизом «Проверено на людях», что подразумевало, что на животных эксперименты не проводились. Как бы то ни было, всю их кампанию проводил «Колридж», это «Колридж» сделал все те фотографии, где огромное число обнаженных моделей позировали в клетках в самом центре площади Лейстер-сквер, а предполагаемые ученые что-то на них испытывали. Эти фотографии появились во всех газетах, и их даже показали в вечерних новостях после серьезных сюжетов о войнах. Вы же знаете, они стараются под конец дать что-то веселенькое, чтобы ночью нас не мучили кошмарные сны о конце света и всякое такое.

Джон Сэмпсон ничего не говорит. Он просто продолжает смотреть на меня, оценивая, стараясь понять, что же я за человек. А в моей голове звучит голос, повторяющий: «Ты на собеседовании, это не так страшно, ты на собеседовании, и все твое будущее зависит от того, как ты поведешь себя и что скажешь. Вся твоя жизнь зависит от этих десяти минут…»

Я ненавижу этот голос.

Он никогда меня не жалеет.

За всю мою жизнь еще никто такой богатый, такой сексуальный и красивый, с таким положением — и такой самец — не удостаивал меня таким пристальным вниманием.

Что-то молчание слишком затянулось.

— Ладно, — наконец произносит он, — расскажите подробнее о своей теперешней работе и о том опыте, который вы там получили.

— Я изучала бизнес и маркетинг в Университете Западного Йоркшира и… именно в то время впервые и в полной мере познакомилась с такой дисциплиной, как отношения с общественностью… — «в полной мере познакомилась с дисциплиной», кто так говорит? — и затем, после окончания университета, я уехала в Австралию на годичную практику…

— Правда? А в какую ее часть?

— В Сидней.

— Я прожил там шесть лет.

Черт!

— Надо же!

— А где проходила ваша практика?

Боже мой!

— В М-мэнли. — Да, в Мэнли, именно. Там жила Хоуп[2]. — Хоуп это моя сестра. Я потом расскажу вам о ней. Это длинная история. А сейчас я занята собеседованием.

— Ах, Мэнли? И как вы его нашли?

— М-м-м, я взяла такси.

Он опять тяжело смотрит на меня, не отрывая глаз, но в этот раз мне уже не так приятно. В этот раз у меня чувство, будто я на допросе, и мне все труднее и труднее выносить его пристальный взгляд. И далась же ему эта моя практика!

— Я имею в виду, — говорит он, задумчиво гладя себя серебряной ручкой между нижней губой и подбородком, — что вы о нем думаете?

В груди у меня затихший было ударник, вновь вернулся на сцену и заиграл свое бонго.

— Ну, там было… э… очень жарко… — Джон Сэмпсон поднимает бровь и согласно кивает. — …и люди были… очень доброжелательные… и вообще там было… мило и…

Он поднимает руку, останавливая меня:

— Хорошо. Расскажите немного о своем опыте работы.

Господи! Сейчас я провалюсь. Очевидно, предполагается, что я должна… что я должна делать на своей работе? Совет психолога: чтобы успокоиться, надо представить того, кто проводит с вами собеседование, в нижнем белье, тогда страх уйдет.