Заберу тебя у отца (СИ) - Бельская Анастасия

- Да никуда особо не нужно. Документы дома забыл, с дочкиными капризами… Сможешь привезти? Я посмотрел, у тебя вроде вечер не загружен.

«Вечер» - это время после работы, которое у нас бывает двух вариантов. Первый – когда у тебя охренеть сколько работы, и ты точно не едешь домой. А второй – когда вроде ничего сверхсрочного, и ты можешь задержаться не допоздна сегодня, или даже взять часть бумаг на дом.

Киваю, сам про себя поражаясь, что Березнев, оказывается, мог что-то забыть. Это что там за ребенок такой, что даже такого мужика довела?

- Так что, сгоняешь?

- Без проблем, - снова киваю, и уже встаю с кресла.

- Отлично. – Полковник уже набирает кого-то по старенькой кнопочной «нокии», внимательно глядя на маленький экранчик. - Только еще одна просьба. Тебе документы отдаст ребенок, проследи, чтоб все было в порядке. Идет?

Я заверяю полковника, что сделаю все в лучшем виде, а сам про себя думаю, где же мать девочки. Знаю, что Березнев в разводе, но почему дочь живет тогда с ним? Обычно у нас в стране дети остаются с матерями…

- Майор Рамазан, звонят на счет борделя, где был недавно суицид…

Я отбрасываю посторонние мысли, включаясь в привычную работу, где едва ли к вечеру могу связно мыслить. Мясорубка, ежедневно происходящая на улицах и не видная обычным гражданам, в конце концов должна закалять, и превращать зверства в обыденность. Но я все еще вздрагиваю от ужаса, который могут творить люди даже со своими семьями, и потому к вечеру чувствую себя почти без сил.

Сейчас бы что-то съесть, в душ и спать.

Но впереди еще просьба Березнева и больница, где, как мне сообщили, мать уже пришла в себя.

Я стучу в нужную квартиру, снова возвращаясь мыслями к ребенку Березнева. Сколько ей, интересно? Лет пять-то есть? И не мала еще, чтоб целый день сидеть дома одной?

Когда дверь распахивается, я по инерции еще смотрю в пол, ожидая там увидеть малышку, но вид мне открывается на совершенно потрясающие, ровные женские ноги, затянутые в прозрачный капрон, и обрывающие свой вид в районе коленок строгой форменной юбкой.

Вау.

Няня.

А чего тогда так переживал Березнев, если его чадо караулит тут такое чудо?

Мой взгляд скользит дальше, отмечая обтянутые темной тканью бедра, красивый изгиб талии, уходящий в ненарочито подчеркнутую грудь. Темные, чуть вьющиеся у висков волосы, теплые карие глаза и расцветающие алым щеки – все это эффектно подчеркнуто молчанием девушки, не мешающей себя осматривать.

Хотя, кажется, она в свою очередь занимается тем же.

И мне охренеть как вдруг нравится ее залипающий взгляд.

- Привет, - усмехаюсь я, потому что няня в слишком сексуальной форме совершенно точно не планирует говорить в ближайшие два-три года.

Не скажу, что мне не льстит ее вид, словно она голодающий инсулинозависимый диабетик, а я – самое сладкое в мире пирожное. Но, во-первых, я что-то не припомню, чтоб моя внешность до этого вызывала у кого-то столько внимания, а во-вторых…

Ну давай, детка. Разочаруй меня.

Обычно мне нравятся девушки вплоть до момента, пока они не откроют рот. Потому что мой мозг в конце рабочего дня совершенно точно не может воспринимать много информации, а все леди вокруг чересчур много говорят. А еще обычно это такой пискляво-смеющийся тон… Брр. Очарование девушки сейчас велико, но я знаю, что в таком возрасте едва ли она способна выдавать что-то интересное из накрашенных губ.

Хоть и весьма, весьма красивых, манящих, и таких услужливо-приоткрытых губ… Хм.

- Ау.

- Да… Здрасьте, - выдыхает девчонка, и снова молча охватывает взглядом теперь уже мои руки.

Здрасьте. Это как-то… Любопытно, что ли. Не заманивающего «Привет», ни официозного «Здравствуйте». Нечто среднее, и как будто не стоящее внимания, но оттого и берущее меня на крючок любопытства.

- А где ребенок? – пытаюсь разговорить девушку, но она при этих словах как-то странно вздрагивает, и словно смотрит на меня уже более трезво.

Спит, может? У детей есть дневной сон? Понятие не имею.

Девушка слегка сжимает между собой тонкие пальцы, а затем продолжает разговор так, что каждую фразу мне приходится вырывать из ее рта. Мне не в тягость, тем более она быстро сообщает, что принесет документы сама, и уносится, показывая мне свой вид сзади.

Охрененный, надо сказать, вид. И в каком агентстве набирают таких нянек?

Глава 4

Глава 4

Роб

Когда девушка на пару минут пропадает из вида, я вздыхаю, входя в квартиру, и понимая, отчего так переживал полковник. Ну какая ответственная няня вот так оставит дверь в квартиру открытой, и незнакомого человека прямо на пороге?! Приходится самому без приглашения зайти, прикрывая за собой дверь, и ожидающе замереть на пороге.

Я оглядываю просторную прихожую, отмечая какую-то системность в хранении вещей и идеальный порядок, не считая небрежно сброшенных у порога женских ботинок. Я усмехаюсь, разглядывая обувь тридцать седьмого размера, и закатываю рукава и забрасываю в рот мятную конфетку, внутренне пытаясь угадать, что будет, когда няня вновь здесь появится.

Может, наконец, разговорится, заполняя пустыми звуками наши неловкие паузы, и я сразу пойму, что из себя представляет крошка? Или еще больше сомкнет губы, не произнося ни звука, и потушив мой интерес, не зацепив ничем кроме молчания?

Мне любопытно. Пока что. Поэтому, когда краснеющая девушка появляется с тонким файлом документов, я намеренно понижаю голос, разговаривая так, как многим нравится. Эффект происходит неожиданный – ко мне просто молча идут, все также поджигая мой интерес, и смотрят так решительно, что я ясно вижу на дне карих глаз всполохи разгорающегося пожара.

Ого-го.

Не знаю, что задумала малышка, но я буду играть здесь до победного, не пасуя перед любым ее дальнейшим действием. Давно мне не было так любопытно, давно я не испытывал после тяжелого рабочего дня желания еще хоть на что-то, а тут целый шквал эмоций, и когда тихая просьба наклониться звучит между нами, я без сомнений ныряю в сладкий запах духов и сам накрываю теплый девичий рот.

Хм. Неумело, но сколько отдачи… Я тотчас забываю о всех дурацких техниках, которые раньше знал, и «веду» ее в поцелуй глубже, радуясь, как охотно и быстро она подхватывает наш особый ритм, и льнет еще ближе. Кажется, ей вообще плевать, насколько мы знакомы, и тормозов у девчонки нет совершенно. Хорошо, что они есть у меня, и я всегда привык контролировать ситуацию.

Плохо только, что с ней мне совершенно не хочется этого делать. Хочется сжать еще крепче, подхватить под упругие ягодицы, и понести в сторону любой из комнат, пусть даже там и не будет кровати. Просто любая горизонтальная поверхность – я ведь не многого прошу, верно?

Но проблема в том, что это квартира Березнева, где, скорее всего, где-то спит его ребенок, а еще сам полковник может вернуться в любой момент. Безответственная няня в силу возраста, возможно, и позабыла о таких вещах, но я уж точно знаю, что не хочу лишиться работы – а потому через силу мягко отрываюсь от наших уже откровенных ласк друг друга губами, и стараюсь не похерить момент.

Что сказать, чтобы не обиделась, и наше знакомство пошло дальше? Я определенно заинтересован необычной манерой общения девушки, и потому легко отвлекаю ее научной чушью, чтобы успеть забрать документы из ослабевших пальцев, и выудить у няни телефон.

Не знаю, как оно пойдет дальше, но, если после дня, полной жести, девушка не раздражала меня, а даже вызвала дохрена приятных желаний – мимо точно проходить не стоит. И потому я покидаю квартиру в полной уверенности, что позвоню малышке.

А затем еду на работу, по пути вызванивая полковника, чтобы узнать, куда положить документы.

- На рабочем столе оставь, Роб, - устало просит Березнев, и я слышу на заднем фоне приглушенные голоса наших ребят из отдела, - мы на выезде, черт знает, когда появлюсь на работе. Серая папка ближе к центру, не перепутай.