Свои чужие (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

— Прости, богиня, я такси проспала и сапог захромал, спасибо, это же мне? — радостно выдохнула я, выхватывая тот стаканчик, на котором прилеплен зеленый стикер с надписью “ореховый сироп”. Мой любимый, да. Элька не портит кофе “этой приторной вонючей гадостью”.

— Тебе, конечно, — усмехнулась подружка. — Признавайся, опять до трех не ложилась?

— Тебе меня Костя сдал? — поинтересовалась я, подозрительно щурясь. Было что-то в тоне Эльки такое, что выдавало, что она не предполагает, а знает.

— Прекрати уже динамить мужика, у него скоро комплексы будут из-за своей мужской несостоятельности, — фыркнула Элька.

— Мне книгу через две недели сдавать, между прочим.

— Ага, а потом начинать еще одну. И что, у вас кровать так и будет плесенью зарастать?

— Ну не знаю, — я чуть сморщила нос, — ты же знаешь, что я не фанат этого всего.

Элька прищурилась, разглядывая меня с видом “да знаю я тебя, какой ты не фанат”. На самом деле — когда-то была фанаткой. Молодая была, озабоченная, готова была сутками из постели не вылезать. Но сейчас — сейчас перестала на этом циклиться. Сейчас мне было скучно. И Костя… Косте нужно было поставить памятник, я не представляю, как он от меня еще не сбежал. Ведь нормальный мужчина, симпатичный, спокойный, вечно меня поддерживал, почему же он меня никак не зажигал? Вот почему в голову лезет один только мудак? Терпеть не могу эту вот сторону своего характера.

Вот что веселого в том, что при выборе между хорошим парнем и мудаком, ты вроде мозгом определяешь, что тебе нужен хороший, а в душе-то при воспоминании о мудаке все так и норовит ёкнуть?

В телецентре было все. И гардеробная тоже, и гардеробщицы, на чьих лицах была заголовочным шрифтом выражена вся их нелюбовь к толпам зрителей, шастающим на съемки всяческих шоу.

— Мы даже не опаздываем? — Элька покосилась на часы на собственном запястье. — Удивительно, при твоем-то захромавшем такси.

Злыдня. Хотя она права, я могла приехать и побыстрее. Просто не ожидала от любимой пары сапожек такого предательства. Хорошо, что лодыжку не вывихнула.

— Как я выгляжу, лучше скажи? — Я крутанулась перед Элькой на пятках. Костюмчик у меня хоть и брючный, но нежно-розовый. И блузка белая с черным бантом на груди. Вкупе со свежим блондом — смотрелось очень недурно. Нежно так, романтично. По крайней мере утром мне так показалось.

Нежная нюдовая помада на губах, чуть припудренные скулы. Я наносила немного макияжа, ровно столько, чтобы не чувствовать себя размалеванной куклой. Я не особенно люблю краситься, но сегодня не удержалась. Очень уж хотелось чувствовать себя на высоте. И кажется, вышло. Только ботинки эти… Сапожкам проигрывали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ох, до чего много в моей голове девчачьей мути. Когда успела так огламуриться? Хотя это Элька все с её: “Автор любовных романов не может постоянно ходить в джинсах. Для имиджа это вредно”. Ну и вот. Имидж есть, мозгов — кажется, не очень много осталось.

— Жакет длинноват, — задумчиво замечает Элька. — Не портит, но смазывает.

Так, пожалуй, сниму-ка я его. Все-таки длинноват. Его я могу и в руках подержать. А дойдем до кабинета Кирсанова — кину куда-нибудь на спинку стула и забуду.

— Да, так лучше, и бант поправь, — замечает подружка, а потом коварно улыбается. — Ты же помнишь, что Илья Владиславович женат, да?

— Помню. И даже не собиралась делать ничего, на что ты намекаешь! — я оскорбляюсь в самых глубоких чувствах. Я и вправду не собиралась. Серьезно. Но почему-то показываться на глаза Кирсанову чучелкой не хотелось. Я и так слишком часто походила на городскую сумасшедшую, и это был еще один момент испытания мужества Кости.

Нормальные женщины могут быть не накрашены с утра, а я — в любое время дня и ночи. Меня может озарить в три часа ночи каким-нибудь новым сюжетным поворотом, и со всклокоченными волосами я ринусь за клавиатуру, разбудив при этом гостящего у меня мужчину. В каком я виде при этом возвращаюсь в постель — лучше не вспоминать. При свете дня такие жутики лучше не показывать. Особенно — симпатичному мужчине, вокруг которого крутилось довольно много привлекательных и ухоженных девушек. Тем более, что должность рекламного менеджера в издательстве, занимающегося печатью романтической литературы, добавляла Косте не одну сотню к показателям обаяния. А он выбирал меня. Вопреки всему! Возможно, именно потому, что мне-то от него продвижение было не нужно. Но долго ли он еще вытерпит со мной?

Костя может прийти ко мне на ночь, а я могу целый вечер бегать по дому в каких-нибудь растянутых спортивных штанах, тряся руками и пытаясь придумать решение какой-нибудь проблемы, возникшей в моей истории. Нет, я не чувствую себя комфортно в такие моменты. Серьезно. Я вообще не понимаю, как Костя еще свои вещи не собрал и не порвал уже со мной. Я же жуткий эгоцентрик, иногда по полдня только о книжке и могу говорить. Не затыкаясь. А он — он меня слушает. Бесценный мужик, вот правда. Или могу вообще не говорить — как уйду глубоко в себя, так про все забуду, не слышу адресованных мне вопросов, да вообще ничего не слышу.

И нет, Костю это не напрягает. И надо бы уже выдать ему ключи и съехаться с ним по нормальному, наконец, а я все еще не готова делить с ним свой шкаф, свою квартиру и свою жизнь по-настоящему. И это свинство с моей стороны, но решение этой проблемы я постоянно откладываю на потом.

— Ладно, идем уже, — ворчит Эля, пока я верчусь у зеркала и оправляю складочки на блузке. — Будем смотреть на сценариста Кирсанова. Илья Владиславович его мне прям распиарил. Только имя не назвал, но я уже заочно в курсе, что там крутой специалист. Говорят, у него сценарий для фильма уже на две трети написан.

Эх. Аж на две трети. Мои мечты такие розовые в этот момент, что кажется, что мой блонд дан мне не парикмахером, а боженькой от рождения. Так, соберись, Полли, тебе сейчас о делах общаться. Хотя ладно, я соберусь, я себя знаю, но пока мы не сели за стол, и передо мной не положили сценарий — можно и повитать в облаках. Там я перейду в рабочий режим, и только-то. Тем более, что витать в облаках мне осталось совсем недолго.

Нам везет. Мы попадаем в пустой лифт. Только на кнопку нажали, как в кабинку влетает взъерошенный мужик.

Разглядеть его я не успеваю. Потому что мужчина влетает и врезается не в кого-нибудь, а в меня. А у меня кофе в руке… И от удара со стаканчика слетает крышка и по блузке на моей груди растекается темное пятно. Горячо, блин… Я смотрю на это пятно и отрешенно размышляю на тему того, что нет, все-таки, кажется, вселенная не очень хочет, чтобы я сегодня выглядела прилично. Нет, носить пару запасных колготок в сумке — нормально. А что делать сейчас? Метаться по кварталу в поисках магазина, в котором можно купить новую блузку? Заставлять Кирсанова ждать? Пожалуй, это даже страшнее, чем явиться к нему в таком затрапезном виде.

— Простите… — хрипло произносит мужчина, и я не успеваю подумать, что голос мне что-то знаком, потому что он вдруг удивленно добавляет: — Полина? Это ты?

Увы. Бывают такие дни, в которые как ни пытайся быть оптимисткой и смотреть на мир сквозь радужную призму — все равно они упорно станут для тебя паршивыми.

Нужно сказать, я пыталась, я правда пыталась. Я была твердо намерена следовать намерению “во что бы то ни стало остаться в хорошем настроении”. И все-таки потерпела поражение на этом пути.

В свое оправдание скажу — я искренне верила этим утром, что в одном огромном телецентре смогу избежать столкновения со своим бывшим мужем. Не вышло.



— Димочка, пять лет тебя не видела, а ты все такой же фееричный, — шипит Элька.

— Да ты тоже, знаешь ли, как была стервозиной, так ни капли не изменилась, — цедит мой бывший муж, вжимая палец в кнопку четвертого этажа, — а в весе кстати ты прибавила, Эльвира, на диету сесть не хочешь?