Забери моё сердце (СИ) - Борискова Ольга

Она мотнула головой и тут же, словно опомнившись, негромко произнесла:

- П-пельмени пойдут, но немного, если можно. Полпорции.

- Было бы нельзя, не спрашивал бы, - несколько грубо ответил Сергей. Баба в доме – не к добру… Он уже с десяток раз обложил себя за то, что повёлся на несчастную мордашку. Тон его, похоже, окончательно выбил её из колеи, и он добавил уже мягче: - Бабских шмоток у меня нет. Могу предложить футболку и шорты.

- Спасибо, - тут же ответила Ярослава. – Я займу ванную на несколько минут – вымою руки и умоюсь.

- Да хоть на час занимай, - равнодушно хмыкнул он. – Только пельмени будешь холодные есть.

Футболка ей разве что до колен не доставала, а шорты болтались, словно спущенный парус. Оглядев вошедшую в кухню Ярославу, Сергей благоразумно смолчал и включил подогрев пола. Ступни у неё были крохотные, а щиколотки изящные. Теперь, когда на лице её не осталось и намёка на косметику, выглядела она ещё лучше. Губки бантиком, маленький вздёрнутый носик, мягкие черты. Может быть, не зря он всё-таки её с собой прихватил? Клин клином вышибают, а он вовсе не против помочь ей избавиться от мыслей о неудавшемся замужестве.

- Приятного аппетита, - сказал он, выставив на стол глубокую тарелку, наполненную пельменями. Затем вывалил остатки в другую, побольше, и без церемоний опустился на табурет. Плюхнул себе сметаны, добавил кетчупа и запустил в пельмени ложку.

Нерешительно присев с торца стола, Ярослава посмотрела на свою тарелку, потом на Серёгу.

- Что? – поймав её взгляд, осведомился он, жуя.

- Это очень много…

- Ты же сказала – полпорции.

- Я думала… - Она взяла ложку, посмотрела на возвышающуюся перед ней горку, потом опять на Сергея. – Порция же – двенадцать штук.

- Кто тебе сказал такую ерунду? – Он зачерпнул бульон, после – сразу пару пельмешек. -  Ешь. – И, видя, что она всё ещё растеряна, успокоил: - Не доешь, отправим обратно в кастрюлю. Завтра пообедаешь.

Ярослава тактично промолчала. Осмотрела стол в поисках вилки и, не найдя, тоже поддела один пельмень столовой ложкой. Что там отец говорил? Что всё для её блага? Кажется, придётся ей привыкать к реалиям новой жизни. Причем, делать это быстро. Выбора у неё нет.

- Ты, кажется, говорила, что уборка по твоей части? – свалив посуду в раковину, напомнил Сергей. – Можешь приступать.

После сытного ужина он чувствовал себя отлично. О делах думать не хотелось по меньшей мере ещё хоть какое-то время. Впереди выходные. Придирчиво осмотрев Ярославу с головы до пят, он направился к двери с намерением включить телевизор. Впрочем, нет. Нужно же где-то её на ночь устроить. Комнат в квартире было три – огромный зал с плазмой, новомодной аудиосистемой и большим кожаным диваном, его собственная спальня и третья, не имеющая какого-либо особого назначения, служащая ему чем-то вроде тренажёрного зала. В гостиной ей делать нечего, в его спальне…

- Ты хочешь, чтобы я помыла посуду? – услышал он прозвучавший в спину вопрос.

- Был бы тебе признателен, - бросил Сергей, лениво мазнув по Ярославе взглядом.

Когда он скрылся в глубине квартиры, Ярослава вздохнула. От тугого пучка ныла голова, но щётки в ванной она не увидела, а расчесать густые, доходящие до лопаток волосы гребешком, у неё бы просто не вышло. Пришлось оставить как есть. Он не любил, когда она распускала волосы, и чтобы угодить, пришлось уложить их подобным образом. Вытащив шпильку, она положила её на стол. Потом ещё несколько и, ощутив, как волосы свободно падают на спину, едва не застонала от облегчения. Запустила в них пальцы и чуть взбила, массируя голову. У неё даже мурашки побежали от удовольствия.

- Так тебе куда лучше. - Услышала она от порога и резко обернулась. – А то на училку была похожа.

Сергей, привалившись плечом к косяку, без стеснений рассматривал её. Неспешно прошёлся взглядом по голой шее, по скрытой тканью футболки груди, по плечам и ногам. Потом, небрежно оттолкнувшись, приблизился к ней и опустил ладони на плечи. Мягко помассировал.

- Кровать у меня одна… - приглушённым бархатным голосом заговорил он и скользнул ладонями вниз по плечам. Убрал волосы со спины и провёл двумя пальцами по шее, вдоль позвонков. – Есть диван, но, поверь, в постели куда удобнее.

У Ярославы перехватило дыхание, к щекам мигом прилил румянец. Это он ей спать с ним предлагает? Она, конечно, ожидала чего-то подобного, но вот так… И эта дрожь в теле. Да она его и двух часов не знает! Сглотнув, она попыталась отстраниться от его рук. Внутри неё, наряду с возмущением, билось нечто странное. И между ног стало как-то… как точно не должно было становиться.

- Мы договаривались только об уборке, - сглотнув, прошептала она.

- И о готовке, - усмехнулся Сергей. Руки его замерли. Ещё раз по плечам и недолгое, мягкое прикосновение к груди.

У Ярославы закружилась голова. Негодование вырвалось рваным дыханием, а по внутренней стороне бёдер словно бы миллиард электрических импульсов прошло.

- У тебя всегда есть возможность передумать, - отходя, сказал Карасёв. Оторвал от лежащей на столе связки один банан и снова двинулся к двери.

Ярослава же сидела, с трудом понимая, что только что случилось. Кажется, почти незнакомый мужчина не только секс ей предложил, но и совершенно бессовестно облапал её. А она не то что возразить толком не смогла, а сидит тут… С колотящимся сердцем и влажными трусиками.

Подойдя к платью, скомканному на стуле, Ярослава провела рукой по дорогому кружеву. Она-то думала, всё будет по-другому, думала, этот день станет особенным. Хотя… Он и правда стал особенным. День, когда она превратилась в ничто. У неё осталось лишь имя, даже фамилии теперь нет. Ни семьи, ни друзей… Только имя. Имя и… Отвернув верхний слой покрытого грязью подола, Ярослава нащупала сложенные в четверо листы бумаги. Схватила в руку и осмотрелась в поисках подходящего места. Нужно спрятать. Спрятать, а потом ещё раз внимательно перечитать и уничтожить…

Осторожно, чтобы не разбудить спящего в соседней комнате хозяина квартиры, она вошла в просторную гостиную, где во всю стену возвышался шкаф, до отказа заполненный книгами. Приблизилась к нему, вытащила первую попавшуюся книгу, вложила туда листы и задвинула обратно. Если её найдут, ей конец. И никто её уже не спасет, потому что муж её пойдет на всё, лишь бы получить компанию. Компанию, владелицей которой она стала после смерти отца.

Москва

Раз-два-три-четыре-пять, Ярослава, я иду тебя искать…

Перед ней мелькали окрашенные в буро-серые цвета стены лабиринта. Сырого и мрачного. Под ногами – холодная утоптанная земля, в щелях – засохший мох и останки шиповника. Шиповника. Откуда тут было взяться шиповнику, она понятия не имела, так же как не знала, почему уверена в том, что обломки покрытых шипами веток – именно он. Она просто знала. Знала она и то, что во что бы то ни стало должна выбраться. Но сколько она ни бежала, стены не кончались. Они, казалось, сдвигались к ней, а потом вновь отступали лишь затем, чтобы через миг стать ещё ближе. За спиной она слышала чьё-то дыхание. Ровное и лёгкое, словно бы преследовавший её вовсе не испытывал усталости, тогда как её собственные силы иссякали с каждым мгновением. С губ то и дело слетали испуганные всхлипы, холодный воздух разрывал горло и лёгкие.

Раз-два-три-четыре-пять, Ярослава, я иду тебя искать…

Внезапно она оказалась на дороге. Столь же серой, как и растаявший лабиринт. Под ногами хлюпала холодная грязь. Подол её платья стал липким и тяжёлым, но она, не раздумывая, вновь помчалась вперёд. Раз-два-три-четыре-пять, Ярослава, я иду тебя искать. Иду искать. Развалины домов с одной стороны, обугленные стволы деревьев, тянущие к ней изуродованные ветви, – с другой. Раз-два-три-четыре-пять…