Отдай, детка! Ты же старшая! (СИ) - Козырь Фаина

В тот знаменательный день она позвонила на завод старому мастеру, другу отца Матвею Серафимовичу и попросила прислать самого лучшего сварщика, да не абы какого, а с фантазией. Старик усмехнулся и лукаво сказал:

— Да есть у меня один на примете, талант истинный, токмо ты его, Даринк, береги, он у нас парень нецелованный, не попорть! А то знаю я вас, девок!

— Ой! — засмеялась тогда Горянова. — Матвей Серафимыч, скажете тоже! Мы на невинных младенцев не бросаемся.

Мастер в трубку только весело покряхтел. Через два часа сварщик приступил к работе. Как это было, Даринка не видела. Она оставила подробные инструкции своему помощнику Лешке Селифанову, толковому парню, и поехала на свой объект. К вечеру, уже порядком подуставшая, вернулась, чтобы увидеть самое настоящее чудо: сварщик превратил груду железа в произведение искусства. Он стоял у самого верха и яркими искрами сыпался возле его складной мускулистой фигуры огонь. Вот он дожег последнюю линию, снял маску и обернулся. Даринка застыла. Сердце ухнуло куда — то вниз. В горле пересохло. Русоволосый парень лет двадцати восьми осторожно спустился с высоты, стянул перчатки и подошел к Даринке. Он долго и молча смотрел на ее изумленное лицо и ничего не говорил. Так прошел, наверное, час.

Пришли в себя не сразу. Парень взял в свои огромные лапищи ее руку и нежно так, осторожно погладил ее раскрытую ладонь. Горянова вздрогнула и… и пропала. За окном уже была ночь.

— У меня завтра выходной, и дома борщ вкусный, — тихо сказал парень.

— Люблю борщ… — Даринка не лукавила.

— Только хлеба нет…

То, что он нецелованный, это были совершенные враки. Да! Иван был не просто целованный. Он был посвященный адепт российской камасутры. Вот! Даринка разве только что не пищала в ту ночь под ним. Мастерски Иван не только сваркой владел… Неутомимый он был такой, что к утру Даринка уже взмолилась… А он… он смущенно немного сказал:

— Дарушка, а давай еще разочек, а?

— Вань, мне через полчаса на работу. И я уже не могу…

— А мы быстренько… И я сам все сделаю…

Правда, быстренько у них не получилось. Иван все делал обстоятельно и со вкусом. Минут тридцать только разогревал…Даринка уже кричала в голос, забывая сдерживаться… В общем, к денежной компенсации в эсэмэске к Савелову Горянова дрожащими от перенапряжения руками выпросила отгул. Тот посмеялся над странного вида сообщением и дал выходной.

В тот день Дарина узнала, как может чувствовать себя женщина, которую реально сутки не выпускали из постели. Она по — настоящему посочувствовала всем героиням любовных романов, в коих брутальные мачо не единожды за ночь имели своих возлюбленных и в хвост и в гриву.

А Ванюшка был такой выдумщик! Фантазер, блин! Талант истинный, едрить твою кочерышку!

С того вечера они стали почти неразлучны. Горянова быстро перезнакомилась с пименовскими друзьями, поощряла их приходы и посиделки, умудрялась готовить в перерывах между работой, точно рассчитывая, что бульон должен свариться от осмотра одного объекта до другого.

Уже через неделю Дарина перевезла самое необходимое в его квартирку и частенько оставалась там ночевать. Иван был счастлив. Он не говорил этого, но так радостно и умиленно смотрел на Дарину и так горячо выказывал ей по ночам знаки своего внимания, что Горянова научилась незаметно дремать на работе, на переговорах и даже в бухгалтерии во время оформления договоров. Ибо на сон уходило слишком мало времени. А вечерами … А вечерами они, прижавшись друг к другу, блаженствуя, смотрели какой — нибудь дурацкий сериал про полицейского с далекой Рублевки.

Для Ивана жизнь с Даринкой стала воплощенной мечтой. Одно его удивляло и настораживало — любимая не спешила знакомить Ивана ни с кем из своего круга, словно и не было у девушки друзей и близких.

— Дариша, — спросил он как — то осторожно, — а ты в семье тоже одна?

Горянова посмотрела на него как — то странно и словно нехотя ответила:

— Сестра Элька есть, младшая.

— Ммм! — протянул Иван.

И на том все расспросы прекратил.

Роману Владимировичу Савелову откровенно нравилась Горянова. Ему импонировала ее прямолинейность, ее амбициозность, легкий цинизм и тяжелая язвительность. А то, как она могла выйти из, казалось бы, безвыходного положения, вообще заставляло его испытывать чувства, сходные с нравственным оргазмом. И внешне девчонка была что надо. Роман Владимирович почти флиртовал с ней, называл нежно, иногда позволял себе легкие, ни к чему не обязывающие объятия, иногда в порыве корпоративной любви он чмокал ее где — то близко к губам, в щечку, и откровенно, не таясь, любовался ее длинными стройными ногами и высокой грудью. Но так как жениться он на ней не собирался, то предпочитал, так сказать, легкий платонический корпоративный роман.

— Дариночка, — сказал он ей как — то вечером, выходя из кабинета и протягивая какой — то конверт, — освободи вечер пятницы. Пойдем вместе к мэру. Он для бизнеса раут устраивает.

— У меня планы на пятницу! — возмутилась Горянова.

— Какие? — Савелов скептически осмотрел ее. — Ванная с шампанским?

— Почти, — буркнула Даринка, уже понимая, что ей не отвертеться, но сдаваться просто так она не спешила. — Возьмите Ольку.

— Ага! Мы будем разговаривать с мэром о новых сортах болгарского перца, гниющего прямо на корню?

Горянова хмыкнула. Начальник как всегда был прав: Ольга была завзятой дачницей и все свободное время буквально фанатела от новых сортов и способов выращивания всевозможной сельхозпродукции.

— А Марину Ивановну?

Зам скривился.

— Привередливый Вы! Не угодишь! Тогда Курицу возьмите! Она уже научилась красиво молчать. А ножки у нее и попка — улет! Если начнет дурить, сразу поворачивайте ее к мэру жопой, пусть лицезреет класс!

Савелов рассмеялся:

— Так, заканчивай нудить, Горянова! В эту пятницу ты только моя, а своим «планам на вечер» скажи, что мы закончим примерно к одиннадцати официоз, так что потом пусть тебя забирает! Я не в обиде! — и он силой сунул пригласительный девушке в руку.

Даринка злобно засопела. Не был бы Савелов таким классным, то послала бы его на три буквы!

В пятницу, отпросившись с работы в два, Даринка посетила салон, привела себя в неописуемый порядок, надела на себя все новое, стильное, дорого узнаваемое и поехала на светский раут. Савелов ждал ее в фойе. Осмотрел внимательно, словно любуясь, остался доволен и галантно закруглил руку, предлагая себя в качестве провожатого.

— Роман Владимирович! Меня сейчас от сладкого стошнит! — злобно шепнула Даринка. — С лица патоку уберите, аж ковры залила.

Савелов засмеялся и слегка ущипнул ее за пятую точку. Горянова зыркнула на него недобро:

— Еще раз к моей пятой точке руку протянете, сломаю совершенно нечаянно в пяти местах.

— Горянова, остынь! Это я так неумело знаки внимания твоей персоне оказываю, могла бы и потерпеть от старика, с тебя не убудет.

— Ой, кто это тут на комплименты напрашивается?! В старики не рано ли себя записали, Роман Владимирович? С каких это пор у нас старость в сорок два начинается?

— Старость, Горянова, — грустно вздохнул начальник, — дело души, а не тела.

Даринка фыркнула. Она хотела еще что — то съязвить, но остановилась, потому как они были уже в зале для приемов, а там выяснять отношения было как — то неинтересно, да и не с руки…

Началось бла — бла — бла, ура — ура — ура. Вежливые кивки и фальшивые улыбки, завистливое разглядывание и пошлое слюноотделение. Даринка быстро вошла во вкус своей роли. Мило улыбалась, грациозно попивала шампанское, слушала, хлопала глазами, а с некоторыми известными лицами города, с коими умудрилась уже поработать, вполне искренне хохотала, и вела вполне приличную беседу, и даже немного посплетничала.

— Умеете вы персонал подбирать, — плохо скрывая зависть, обратился к Савелову большой человек в городе, владелец пяти самых крупных торговых центров Самвел Айвазян.