Брось мне вызов - Лорен Лэндиш

– Даже не смей хихикать надо мной, – предупреждаю я Софи, стреляя в нее убийственным взглядом, и осторожно встаю на ноги. Она пропускает мои угрозы мимо ушей и даже отвечает мне милым мяуканьем, что противоречит ее злобной натуре.

– Клянусь, кто-то владеет темной магией…

– Папа, не читай мне наставления.

Снова играет музыка. На этот раз из моего телефона. Кажется, судьба решила посмеяться над моим музыкальным вкусом.

Черт. Только этого сейчас не хватало.

Часть меня хочет забить на все и собираться на работу. Но другая часть чувствует себя неловко от одной только мысли об этом. Есть люди, которых можно игнорировать, а есть такие, которых нельзя.

Если не ответить, то он так забеспокоится, что отправит «мальчиков» проведать меня.

Стоило только представить двух неуклюжих «нянек», моих двоюродных братьев, стоящими у двери, как я тут же передумываю и, вздохнув, нажимаю кнопку «Принять».

– Пап, – недовольно говорю я, когда красивое лицо моего отца Дэниела Страйкера появляется на экране телефона. По словам моей бестактной подруги, в свои сорок шесть он выглядит как «папочка, которого она бы отымела». Мне постоянно приходится ей напоминать, что это последнее, что мне хотелось бы слышать в жизни. Фу.

Благодаря строгой диете и постоянным тренировкам он излучает молодость почти двадцатитрехлетнего. И это еще не все: он вице-президент «Фокс Индастриз», многомиллиардной компании, входящей в список журнала ‘Fortune 500’, что делает его самым желанным холостяком среднего возраста в нашем городе. Так заявляет пресса, а не он сам.

Конечно, приятно осознавать, что благодаря такой генетике я буду элегантно стареть, но, с другой стороны, очень и очень странно, когда приходится размахивать битой, отгоняя от него своих подруг. Они ведь могут решать свои проблемы отсутствия отцовской любви с кем-то другим, а не с моим отцом, так ведь?

– Я пытаюсь собираться на работу. Что-то срочное?

– Ох! – восклицает папа, игнорируя мое нытье. Его красивая мордашка сияет, как рождественская елка, когда мое лицо появляется на его экране.

– Вот и моя прекрасная маленькая принцесса!

Внезапно он резко отскакивает от экрана, его лицо искажается от ужаса.

– Черт возьми, малышка! Кажется, у Горгоны Медузы появилась конкурентка! – Он отправляет в рот несколько ягод малины: разговаривает со мной, готовя завтрак.

– Очень смешно! – улыбаюсь я, несмотря на раздраженность, и нисколечко не обижаюсь. Он всегда дразнил меня за взлохмаченные после сна волосы. Эта шутка появилась еще в моем детстве, когда он мучительно и терпеливо пытался расчесать мои патлы перед школой. Все было настолько плохо, что, будучи подростком, я стала делать шелковое обертывание, чтобы придать волосам божеский вид, но и это не сработало, потому что во сне я ворочаюсь, как одержимая девочка из фильма «Изгоняющий дьявола».

Со временем я забила на это и ограничилась мытьем головы, большим количеством кондиционера и быстрой укладкой по утрам.

– Вообще-то не все выглядят по утрам так идеально, как вы, Ваше Величество, – отвечаю я, теша его самолюбие. – В свое оправдание могу сказать, что я только что выползла из кровати.

– Ты абсолютно права, – соглашается папа, проводя рукой по своим идеально зализанным назад волосам. Но в его глазах мелькает искорка веселья, и я убеждаюсь, что он не так уж высокомерен в своем «не сильно преклонном возрасте». – Только что встала, говоришь? Милая, тебе нужно наладить режим и найти время для себя. Рано ложиться, рано вставать, делать зарядку и съедать полезный завтрак, чтобы начать день правильно.

Это не только совет, но и сценарий его утра, в руке он держит стакан с какой-то зеленой жижей. Он делает неслабый глоток, и я морщусь от отвращения. Эта дрянь на вкус как трава, и я категорически отказываюсь завтракать чем-то, кроме кофе и печенья «Поп-тартс».

Я театрально закатываю глаза, чтобы он это заметил.

– Отстань. Мое утро не задалось с самого начала. Софи опять играла в похитителя душ, а перед тем, как ты позвонил, я запнулась и чуть не свернула шею. Хуже его может сделать только подглядывающий Том, которого я поймала возле своего окна пару дней назад.

Папа нахмуривает брови и наклоняется ближе к камере, весь на иголках и крайне серьезный.

– Подглядывающий Том? – Папа тяжело дышит в приступе гнева. – Прислать мальчиков на разведку?

У меня вырывается стон.

Но отца уже не остановить:

– Система безопасности с дверной и оконной сигнализацией. Может, мальчикам стоит остаться на пару ночей, посмотреть, смогут ли они поймать паршивца…

Моих двоюродных братьев, Билли и Рикки, или, как зовет их Тиффани, Бибоп и Рокстеди, отец как будто усыновил. У них куда больше мышц, чем мозгов, и они с отцом, который с самого детства посылал их следить за мной, уже сидят у меня в печенках.

Их главная миссия? Обеспечивать мою безопасность, что с легкостью перетекает во вторую миссию – никакого веселья для Эль. А сейчас я говорю о себе в третьем лице, как сумасшедшая. Спасибо, пап!

По крайней мере, мне всегда удавалось перехитрить Билли и Рикки, чтобы они не мешали моим выходкам.

– Пап, мы ведь уже это обсуждали, разве нет? – спрашиваю я устало, многозначительно глядя через камеру. – Я взрослая женщина. Мне не нужно, чтобы кто-то приглядывал за мной, просто потому что у меня плохое утро. И вообще, нет никакого подглядывающего Тома, я пошутила. Съел?

Я высовываю язык, опровергая свое утверждение о том, что я взрослая.

– Ты серьезно? Но это не значит, что я перестану беспокоиться о тебе, Эль, – говорит отец, не обращая внимания на мою шутку. – Какой бы взрослой ты ни была, я всегда буду о тебе беспокоиться. Это мой долг.

Искренность в его глазах и проступившие на лбу тревожные морщинки трогают меня до глубины души, и на секунду я сочувствую ему.

В конце концов, учитывая историю нашей семьи, у него есть основания для беспокойства. Наша жизнь была похожа на сказку, но в один прекрасный день мама вдруг встала и ушла без объяснений. Она не оставила прощального письма, не сказала ни мне, ни ему, что любит нас.

Ничего.

Она просто испарилась, и с тех пор от нее не было никаких вестей.

Сначала мы подумали о самом худшем, и папа даже вызвал полицию, чтобы заявить о ее пропаже. Но она не пропала. Она просто бросила нас. Сказать, что папа был опустошен, значит ничего не сказать. Смысл его жизни, его спутница, его сердце – все словно вырвали из груди.