Фиктивная семья отца - Елена Левашова

не пугать малышку. За что моей крохе такое? Совсем скоро она вырастет и начнет все понимать. И увидит нашу жизнь во всей красе. Петр валит меня на пол. Живот скручивает спазмом от умелых, целенаправленных ударов ногами. По лицу текут жгучие слезы, а в горле рассыпается осколками немой крик…

– Связался с дурой на свою голову, – шипит Петр, поднимая меня с пола за шиворот. – Так и знал, что ничего у тебя не получится. Богородицкие отожмут наследство, оставив тебя ни с чем. Ты не думай – я не буду молчать о том, что ты сделала. Пойду в полицию и все им расскажу. Сядешь как миленькая… Сядешь… А что? Не уважаешь меня, так и вот тебе…

Петр разворачивает меня к себе и отвешивает оглушительную пощечину, вбирая в удар все свои ненависть и досаду.

– Так-то лучше, – довольно крякнув, проговаривает он. – Пойду я… С мужиками в гараже посижу, пива выпьем, поговорим о делах. К моему приходу приготовь борщ. Поняла?

– Д-да… – выдавливаю, с трудом подавляя желание дать ему по затылку чем-то тяжелым. Пока нельзя… Пётр не будет молчать о моем проступке – побежит в полицию и тотчас меня сдаст. Меня посадят, а Анфиску заберут в детский дом.

Два года назад произошло роковое событие. Я задержалась на работе, помогая Максиму Игоревичу готовить документы для крупного контракта. Он уехал, а я осталась, чтобы прибраться в кабинете и разложить документы по папкам. Спустя некоторое время в дверь постучали… А потом она шумно распахнулась, являя взгляду пьяного начальника производственного участка. Он кричал, что-то требовал, покачиваясь и наступая на меня. Тогда мне под руку попалась тяжелая хрустальная ваза…

– Ох… – стряхиваю воспоминания и медленно поднимаюсь. Анфиска спит, безмятежно посасывая пальчик.

Мне бы вступить в наследство и обеспечить дочку всем необходимым. А мне ничего не нужно… Разве что адвокат по уголовным делам. Петр забирает все мои деньги, оставляя на продукты мизерную сумму. Я даже одежду нормальную купить не могу – хожу в храм и беру все, что приносят прихожане. И я ничего не могу с этим поделать… Пока не могу. У меня нет денег и связей, чтобы защитить себя. У меня нет родных и близких, я совсем одна… Мама умерла, когда мне было шестнадцать лет, папа спился… Я не общаюсь с ним больше пятнадцати лет. А у Петра есть инструмент манипуляции – Анфиса. Наследство – мой единственный шанс поменять жизнь. Наверное, именно поэтому я согласилась на фиктивный брак с Богородицким? А Петр обрадовался возможности быстро разбогатеть, узнав о предстоящем браке с Максимом Игоревичем. Хорошо, что я не успела выйти замуж за Петра – это поначалу он был понимающим и добрым, а потом, когда понял, что я в его власти, превратился в свихнувшееся чудовище…

– Скоро все изменится, Полина. Тебе надо немного подождать, – успокаиваю себя, собирая со стола кости от рыбы и пустые бутылки. Не дом, а свинарник… – Совсем скоро ты получишь деньги. Ну или… сдашься в полицию. Так больше нельзя жить… Нельзя это все терпеть…

Всхлипываю и вынимаю из морозильной камеры кубик льда. Прикладываю его к ноющей и распухшей губе. Подхожу к зеркалу, взглянув на свое затравленное отражение – во что ты превратилась, девочка? Тебе себя не жалко? Тихонько плачу, а потом вздрагиваю от громкого стука в дверь. Неужели, Петр вернулся? Так быстро? Не похоже, что это он… Тогда кто? Гостей у нас отродясь не было.

– Кто там? – произношу, наклоняя голову к двери.

– Открывайте, Полина.

Испуганно распахиваю дверь, встречаясь взглядом с Родионом Богородицким. Отворачиваюсь, но он успевает заметить слезы и ссадину на моем лице… Его карие глаза прищуриваются, из взгляда улетучивается спокойствие, сменяясь яростным блеском.

– Кто?! Кто это с вами сделал? – рычит он, без приглашения ступая в прихожую…

Родион.

Может, не стоило ехать к ней сегодня? Кирилл отговаривал меня, да и нотариус умолял «не совершать столь опрометчивого поступка». Крепче сжимаю руль и сворачиваю с трассы в сторону уютного спального района – Полина живет именно там. Странно, что не в квартире отца. Выходит, их брак действительно был фиктивным? Почему меня это так заботит? Неужели, из-за ребенка? Если девочка наша сводная сестра, выяснить это не составит никакого труда.

Сверяю адрес и паркуюсь возле неприметной пятиэтажки из белого кирпича. Рядом с ней темнеют обшарпанные гаражи и ларьки с дешевым пивом. Ну и ну… Интересно, отец видел, в каких условиях живет его «супруга»? Парочка фотографий, свидетельских показаний соседей и… Дело в шляпе. Мы в два счета оспорим завещание, доказав незаконность брака.

Ободренный своими мыслями, поднимаюсь в квартиру. Наклоняюсь к двери, улавливая звуки, доносящиеся из прихожей. Слышу тихие шаги и что-то отдаленно напоминающее всхлипы. Значит, девочка не спит? Снова капризничает, а Полина ее успокаивает. Ловлю себя на мысли, что мне не хочется ее пугать. Однако, стук в дверь все равно получается громким и настойчивым.

– Кто там? – всхлипнув, спрашивает она.

– Откройте, Полина.

Она спешно проворачивает ключ в замке и рывком открывает дверь. Мне хватает секунды, чтобы заметить ссадину на распухшей губе и поблескивающие на щеках дорожки от слез. Возмущение взрывается внутри, как фейерверк. Мошенница, обманщица, расчетливая девка… Да, да, черт возьми! Но она женщина! Хрупкая и беззащитная… Какая мразь посмела поднять руку?

– Кто?! – почти рычу я. – Кто это с вами сделал?

– Что вы от меня хотите? Вы вот так являетесь в мой дом и… – бормочет она отворачиваясь. Понимаю – не хочет показаться слабой и уязвимой.

Поздно, детка… Я уже все увидел. И отвратительная картинка еще долго будет мне сниться в кошмарах.

– Кто? Я задал вопрос, – разворачиваю Полину к себе и обхватываю ее подбородок, всматриваясь в лицо. Ссадина на губе кровоточит, а на кончиках ресниц блестят слезинки. В огромных карих глазах плещется неприкрытый страх, грудь вздымается от частого, взволнованного дыхания… И чего я к ней полез? Мне-то какое до нее дело? Пришел ведь совсем по другому поводу?

Она молчит, позволяя мне себя рассматривать. Боится… Возможно, гораздо сильнее, чем мудака, ударившего ее. Темные глаза, гладкая кожа, покрытая россыпью светлых веснушек, ровный нос, длинные, почти черные волосы, струящиеся по плечам, как шелк – вот она какая – жена моего отца. Красивая… Очень красивая дрянь.

– Простите… – отрываю руку от ее лица, будто обжегшись. – Кто вас ударил?

Перевожу взгляд на неопрятный стол. На нем остатки пиршества – бутылки и объедки. Значит, в доме