Пошел к черту! - Ксения Громова

Мама отрицательно покачала пальцем и усмехнулась, словно была экспертом в этой области. Хотя, почему словно? Она и есть мастер алкогольных дел. Правда, я думала, что это давно забытое мастерство… Ошиблась.

— От боли сердечной, — как-то отчаянно произнесла мама, а на ее глазах появились пьяные слезы, — Сначала он меня бросил, твой отец, даже не выслушал, выбросил, как шавку, даже не обернулся, взял и ушел.

Я замерла. Впервые мать говорила про моего отца. Видимо, настолько ее переполняла душевная боль, что та вылилась наружу. Значит, бросил ее?

— Я пыталась ему сказать о тебе, но не стал слушать… Бросил, оставил одну. Но я вырастила тебя! Растила, как могла! А потом появился Саша… Родной мой. Он ведь стал моим спасением! Полюбил меня такую, какая я есть! Тебя принял, стал тебе хорошим отчимом. А что теперь?! Я осталась одна, совсем одна… Ты выйдешь замуж, забудешь мать свою. И умру я одна, совсем одна!

Господи, да она же несла такой пьяный бред… Иногда даже слова неправильно произносила. Мне стало ее жаль. Вот до чего доводит алкоголь.

Я подошла к ней и взяла ее за руку. Теперь я не злилась на нее. Мне было жаль. Жаль, что у нее такая несчастная судьба. От того и пила. Потому что сама себя жалела таким образом. Но так нельзя продолжать.

— Мама, — я сжала ее дрожащие пальцы и едва сдерживала слезы, — мамочка моя. Я всегда буду рядом, слышишь? Я не брошу тебя. Никогда. Я помогу тебе. Я не брошу, ни за что не брошу. Мы вместе справимся. Только не нужно больше пить, слышишь, мама? Пожалуйста, услышишь меня.

Мама смотрела на меня, и мне показалось, что на пару секунд ее взгляд осознанным.

Но потом она качнула головой и попыталась встать. Я стала помогать ей, но мама вдруг показалась мне слишком тяжелой, и нас обеих повело в сторону. А через секунду мама вообще отрубилась.

— Вот, емае, — выругалась я, чувствуя, что больше не могу держать ее.

— Я помогу, — внезапно раздался мужской голос, напугавший меня до дрожи.

Я вздрогнула и обернулась. Позади меня стоял Всеволод, хмуро наблюдающий за нами.

— Что? — переспросила зачем-то я, хотя прекрасно расслышала его и в первый раз. Просто я… Не ожидала. И, честно признаться, вообще забыла, что он был в нашем доме. Теперь это и дом Севы тоже. Так что… Наверное, нам нужно дружить? Особенно в такие трудные времена.

Парень ничего не ответил. Лишь подошел к нам и подхватил мать на руки и понес ее на второй этаж. Я же, словно послушная собачка, засеменила за ним.

— Аккуратней! — прошипела я, когда Сева случайно (а, может, и нет) стукнул маму головой об перила. — Не мешок же с картошкой несешь!

До меня донесся смешок.

— Не мешок с картошкой, а убитый мешок с костями. Пьяный и отвратительный.

На секунду я опешила. Как он мог так говорить? Какое право имел?! Он совершенно посторонний человек нам. И вообще… Я не просила его помочь нам!

Мне стало очень горько и обидно за маму.

Он просто не имел права. Для меня, как для ребенка, это очень жестокие слова. Но как взрослый человек я понимала всю беду, но ребенок во мне не хотел принимать эту правду от посторонних, от окружающих. Я и сама ее знала. Не нужно тыкать в нее носом.

Возможно, я восприняла его насмешку слишком остро.

В этот раз я промолчала. Не время пока что. Надо привести маму в чувство.

Сева занес маму в ее комнату, где она когда-то жила с Сашей, и аккуратно опустил ее тело на постель. Несколько секунд мы оба смотрели на нее, а потом парень тихо спросил:

— Дальше сама справишься?

Я кивнула.

— Она до утра не проснется, — ответила я, наблюдая, как мама время от времени вздрагивала, находясь то ли в пьяном бреду, то ли в беспокойном сне. — А вот утром начнется еще то веселье…

Парень молчал. Ничего не говорил, но и не уходил. Что же ждет? Я стала испытывать смущение и некий стыд. Я не хотела, чтобы его первый день в нашей семье прошел именно так. Но ничего не изменить. Саша умер, мама напилась, а Сева дотащил ее до кровати.

Очень мысли противоречивые… И день такой же.

Я все еще была обижена на него за те слова. Но поблагодарить все же стоило.

— Спасибо тебе, Сев, — я повернулась к нему и посмотрела на его хмурое лицо.

Парень бросил на меня короткий взгляд, а потом направился на выход из спальни, бросив через плечо:

— Блевоту будешь убирать сама.

Козел.

Убедившись, что мама крепко спит и видит седьмой сон, я спустилась вниз, на кухню, чтобы прибраться и избавиться от уцелевшего алкоголя. Справилась за полчаса. Опустилась на стул и вдруг почувствовала себя такой усталой. А еще появилось чувство страха. Что будет дальше? Как будет себя вести мама? Это был единичный случай? Или будут еще срывы? И сейчас мне казалось, что я больше не смогу справиться с этим. Прислонилась головой к прохладной столешнице и прикрыла глаза. Я всего лишь секунду так посижу. Всего лишь секунду…

Утром я проснулась в своей постели. Как я оказалась там? Совершенно не помнила. Наверное, в какой-то момент меня все же вырубило, а потом я проснулась и кое-как дошла до собственной кровати. Так все и было, скорее всего.

С постели не спешила вставать. Время было всего шесть утра, но я чувствовала уже себя отдохнувшей. Решила дать себе время отдохнуть, но не смогла удержаться и все-таки встала. Быстро привела себя в порядок и пошла на кухню, но, когда я проходила мимо кабинета Александра, то услышала какой-то подозрительный шум. Застыла и прислушалась. Может, мне показалось? Дом-то ведь большой, живет своей жизнью…

Я шагнула к двери, но даже не успела взяться за ручку, как стены дома содрогнулись от душераздирающего крика.

Мама!

Я тут же кинулась в ее комнату. Мама лежала на постели, ее глаза были закрыты, но ее тело содрогалось, руками она цеплялась за простыню.

Но больше всего меня пугал ее крик. Не человеческий.

— Мама! — прокричала я, бросаясь к ней. В ней будто пробудилась нечеловеческая сила, она отбивалась, не позволяя мне схватить ее. Она боролась и продолжала кричать. О, Боже!

— Он здесь! Он здесь! — вопила мама, — Он пришел за мной! Он пришел! Ксюша! Спаси! Спаси!