Научи меня жить. Книга 2 (СИ) - Лорен Кэт

Я перевернулся набок, и из меня фонтаном полилась какая-то мерзкая жижа. Скорее всего, это от глюкозы, которой врачи пичкали меня через капельницу последние две недели. Открыв глаза, я увидел, что блеванул в какое-то ведро, которое держал Никита.

– Оперативно, – прошептал я, падая обратно на подушку.

– Врачи предупредили, что тебя может стошнить, когда придешь в себя. Они сделали КТ. У тебя сотрясение.

– Ничего не помню, – тихо сказал я, вновь касаясь повязки на лбу.

– Думаю, ты отключился до того момента, как твоя башка коснулась пола.

– Девять швов, Димас. И сотрясение. Это же не шутки. Не смей больше вставать.

Я закрыл глаза, признав их правоту. Мне нужно лежать и набираться сил. Если буду геройствовать, мстить ублюдкам я не смогу. А это, мать его, мое самое главное желание. Даже невозвращение Ани. Это стоит вторым пунктом. Потому что я должен обезопасить нас обоих. До этого момента ей лучше продолжать скрываться.

– Есть какие-нибудь новости о ней? – спросил я Саню.

– Из Москвы она не уезжала. Больше ничего не пробивал. Хочешь, позвоню Андрею и попрошу его людей приглядывать за ней?

Я покачал головой.

– Чем меньше людей знают, где она, тем лучше. Я разыщу ее, когда избавлюсь от Новиковых.

– Мы не знаем, где спрятался старший. Использовали все наши ресурсы, но он как сквозь землю провалился.

– Мне обещали помочь.

– Он приходил?

Я молча моргнул, потому что говорить было тяжело. Меня все еще тошнило.

– Они будут его искать так же, как и заказчика твоего отца? Пять лет? У нас нет этого времени. Ублюдок может напасть исподтишка в любой момент. Не переживай, брат, мы организовали тебе лучшую охрану. Каждый медработник проходит осмотр, перед тем, как зайти сюда. Здесь ты в безопасности.

– Что там дома?

– Да все так же, – ответил Никита скучающим голосом. – Галина Анатольевна все к тебе рвется. Михаил ее не пускает.

– Передавай ей от меня привет.

– Не волнуйся, Димас. Мы со всем справляемся, пока ты здесь. Твоя задача – выздоравливать.

– В делах проблем нет?

Друзья оба покачали головами.

– Все спокойно.

– Слишком, блять, спокойно, – выпалил Саня, на что Никита пронзил его взглядом.

– А что? Я не прав? Меня уже начинает бесить эта нагнетающая обстановка. Я реагирую на каждый шорох. Теперь даже на свиданиях мои главные атрибуты: презервативы и оружие.

– Уверен, что тебе это идет только на пользу. Девушкам нравятся опасные парни, – ухмыльнулся я и тут же скривился от тупой боли в голове.

Твою ж мать.

На любое движение мой мозг реагировал молниеносно. На мгновение я пожалел, что не умер две недели назад. Как долго это будет продолжаться?

– Я привык соблазнять их другими вещами, – улыбнулся мой друг и откинулся в кресле.

– Мы пойдем, – сказал Никита. – Обещай не геройствовать больше. Хорошо, брат?

– Валите, – выдохнул я и закрыл глаза.

Нужно еще поспать, потому что эта тупая боль становилась невыносимой.

– Мы зайдём к тебе завтра.

Друзья оставили меня одного.

Я закрыл глаза и увидел перед собою Аню. Ее светлые волосы развевались на ветру. Девушка смотрела на меня с улыбкой. Изумрудные глаза блестели от счастья, потому что они были направлены на меня. Я подошел к ней и обхватил ее лицо ладонями. Аня была мягкой и нежной. Именно такой я ее запомню. Казалось, даже спустя столько времени, мои губы горели от последнего поцелуя, который мы разделили.

Черт.

Я должен сделать все, чтобы она была в безопасности.

Дмитрий

Меня продержали в больнице еще две недели. И каждый день я старался быть хорошим мальчиком, потому что никакой другой самодеятельности мне бы никто не позволил.

Я переступил порог дома, и на меня накинулась с объятиями Галина Анатольевна. Ее голова едва доставала мне до ключицы, но все же это не мешало женщине сковать меня мертвой хваткой за талию.

– Димочка, родной… Как же я волновалась.

Она уткнулась мне носом в грудь и заплакала.

– Я ведь дома уже. Чего плакать? Все хорошо, – успокоил я ее.

Галина Анатольевна отшатнулась и махнула кухонным полотенцем, ударив меня по лицу.

– Сколько я должна еще оплакивать жителей этого дома? Дима, когда ты уже возьмешься за ум? Хочешь лечь с ними рядом в соседней могиле?

Она не унималась, причитая о том, что никогда не жила в спокойствии, как только стала работать здесь. Михаил положил ей ладони на плечи, тем самым давая понять, что пора заканчивать свою тираду.

– Димочка, ты голоден? Я знаю, что у тебя диета сейчас. Полдня готовила.

– Я не хочу есть пока что. Чуть позже.

Поцеловав ее в щеку, я отправился наверх. Мне хотелось лечь наконец-то на свою собственную кровать и не шевелиться. Проходя по коридору, я остановился у двери Роминой спальни. На мгновение я заколебался. Набрав полную грудь воздуха, я потянулся за ручкой и вошел внутрь.

Комната совершенно не изменилась с моего последнего пребывания здесь. Я приказал, чтобы никто не смел сюда входить и что-либо переставлять.

Обойдя пространство, мой взгляд упал на рюкзак брата. Скоро начнутся занятия в школе, на которые он уже не сможет отправиться. Роме предстояли экзамены в 11 классе, поступление в университет. Но теперь это стало невозможным.

Я лег на его кровать, тупо уставившись в потолок. В последний раз я застал брата в таком положении, когда он накурился.

«Что он видел там?»

«О чем думал?»

Я пытался достучаться до него, но Рома сам решил свою судьбу. Но все же сожаление о том, что я мог сделать для него больше, будет преследовать меня до конца жизни.

Проснувшись под вечер, я поднялся с кровати, осознавая, что уснул в спальне брата. Последнее время сон составлял неотъемлемую часть моей жизни. Организму требовалось восстановление, и я давал его. Моей главной целью была месть, поэтому я должен полностью выздороветь. Каждое движение все еще приносило дискомфорт. Ранение в грудь имело свои последствия. У меня появлялась отдышка, даже когда я просто поднимался по лестнице. О моем возвращении к спорту пока что и речи быть не могло.

Я спустился вниз, чтобы перекусить. Мне была показана строгая диета. Она должна помочь восстановлению организма, и нельзя было нагружать ЖКТ из-за ранения в живот. После Сирии я несколько месяцев питался пресными кашами.

Галина Анатольевна кормила своего мужа на кухне. Увидев меня, она принялась хлопотать и надо мной.

– Садись, мой хороший. Тебе нельзя голодать так долго. Ты спал?

Я слегка кивнул и сел рядом с Михаилом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Пойдет, – буркнул я.

Передо мной появилась тарелка овсянки с порезанным бананом. Я скривился и закатил глаза.

– Сынок, ну что я могу поделать? Никита передал строгие наставления от врача. Мне самой больно на тебя смотреть. Ты очень сильно похудел, но тебе нельзя пока что ничего тяжелого.

Я принялся поглощать еду, пытаясь не обращать внимания на пресный вкус. Ненавижу каши.

– Я готов продать душу за хороший стейк и виски, – пробурчал я между ложками.

– Может быть, пару месяцев трезвого образа жизни отучат тебя от этой дряни. Мне не нравится, когда ты пьешь.

– Я же не алкоголик.

– Настоящий алкоголик никогда не признает своих проблем.

Я закатил глаза. Она была мне настоящей матерью. Галина Анатольевна вырастила меня с рождения. Мне всегда импонировала ее опека, потому что это был единственный человек в этом доме, который любил и поддерживал меня.

– Пацаны сказали, что в делах все спокойно. Что ты скажешь? – поинтересовался я у Михаила.

Как только он открыл рот, его жена хлопнула по столу ладонью.

– Никаких разговоров за столом. Особенно о делах.

Мы оба ухмыльнулись и продолжили трапезу. Хотя судя по моей тарелке, это можно было назвать только способом поддержать жизненные силы.