Джессика Вуд - Сдержать обещание (ЛП)

Но я сильно ошибался. Спустя мгновение после того, как меня посетила эта мысль, я, сокрушенный, вернулся в реальность, услышав слова Хлои: «Это было невероятно! Особенно то, что ты сделал в конце. Почему ты не делал этого раньше?».

Мою грудь сдавило, когда я понял, что это не со мной она собиралась заняться любовью. Она ждала кого-то другого. В то время как мое тело вздрогнуло от осознания правды, мужчина, которого она ждала вместо меня, ворвался в дверь, и внезапно весь воздух словно выкачали из комнаты, поскольку я оказался лицом к лицу с последним человеком, которого ожидал здесь увидеть. Моим собственным отцом.

На какую-то всепоглощающую долю секунды, когда я понял, что не я, а мой отец был тем, кого она ждала, меня наполнил гнев, и все, чего мне хотелось, это схватить незнакомца, вселившегося в тело моего отца, и выбить из него дух. Но весь гнев я направил не на него. Вместо этого я все выместил на Хлое, и минуты, которые последовали за этим моментом, стали темным пятном в моем воспоминании. Я не забыл, как уходил из ее квартиры, потому что она так отчаянно пыталась меня остановить, рассказать мне, почему она сделала то, что сделала. Но я не мог видеть слез, которые катились по ее щекам, и не желал слушать, что она хотела сказать. Все, что я был в состоянии слышать, — гул в ушах, поскольку гнев охватил все мои мысли, и все, чего я хотел, это убраться от нее так далеко, как только возможно.

Так что да, я был прав. Те выходные оказались незабываемыми. Те выходные на самом деле навсегда изменили наши с Хлоей отношения. Но чего я не ожидал, так это того, как я ошибался в направленности этих изменений. Оказалось, что я впервые занимался любовью с девушкой, которая владела моим сердцем и которую я впервые возненавидел. Это был первый раз, когда я не хотел иметь с ней ничего общего.

Сейчас, девять лет спустя, когда мы впервые с того дня стояли друг перед другом, я осознал, что не переборол произошедшее несколько лет назад. Я не простил ей того, что она спала с моим отцом, и не собирался прощать. Когда я смотрел на нее, все, о чем я мог думать, это то, как она занималась любовью не со мной и не испытывала ко мне тех же чувств, которые испытывал к ней я. Я мог думать только о том, что из всех парней, с которыми она могла спать вместо меня, она решила выбрать моего отца. Чем больше она пыталась извиняться и просить прощения тем утром, а затем на следующий день на свадебном приеме, тем холодней я к ней относился. Я думал, что не было ничего, что она могла бы мне сказать, что это не уничтожит ту ненависть, которую я к ней испытывал. Но я был неправ. На приеме в порыве злости я спросил ее, почему она настояла на том, чтобы сидеть рядом со мной, когда за нашим столом было восемь других свободных мест. Она ответила: «Потому, что ты не хочешь говорить со мной, не хочешь смотреть на меня, и ты не простишь меня. Потому, что я скучаю по тебе. Очень сильно. Каждый божий день. Потому, что за последние девять лет не было ни дня, чтобы я не испытывала ненависти к себе за причиненный тебе вред. Потому, что я потеряла своего первого и единственного лучшего в мире друга, мужчину, которого, как я недавно поняла, люблю и с которым хочу провести жизнь. И потому, что я не рассказала тебе все это, когда у меня был шанс, у меня всегда есть повод ненавидеть себя каждый день».

Ее слова застали меня врасплох. Я знал, что они были искренними, и чувствовал, что сила моей потребности в ненависти к ней начинает ослабевать. Когда услышал ее слова, я не был в состоянии реагировать и отвечать. Все, что она сделала, просто призналась в тех чувствах, которые я испытывал к ней и о которых стремился услышать от нее — она любит меня и хочет будущего со мной. Я сидел там, раздираемый ненавистью и любовью к моей единственной лучшей подруге, которую я знал с восьми лет — девочке, с которой заключил договор о женитьбе.

Но прежде, чем у меня появилась возможность обдумать свои собственные мысли, выяснить, было ли моих чувств достаточно, чтобы преодолеть ненависть, я услышал, как она встала и выбежала из зала. Я сопротивлялся порыву побежать вслед за ней. Я не был уверен, что готов к разговору с ней, готов открыть ей свои чувства, признать, какую боль она мне причинила, признаться себе, что все еще забочусь о ней. Но я чувствовал, как мои решения начали давать трещину. Поскольку я хотел держаться за злость, которая уродовала мои воспоминания о ней, я знал, что должен увидеть ее. Я не был уверен в том, что скажу ей, и скажу ли что-нибудь вообще. Но ее последние слова отозвались эхом в моих ушах: «…потому, что я не рассказала тебе все это, когда у меня был шанс, у меня всегда есть повод ненавидеть себя каждый день». Я осознал, что это мог быть последний раз, когда я видел ее, и понял, что не таким образом я хотел бы закончить наш последний разговор.

Не думая больше ни о чем, я встал и быстро последовал за ней. Мельком я заметил, как она разговаривает по телефону. Когда я открыл парадную дверь, то увидел, как Хлоя падает в обморок и безжизненно лежит на земле.

Наши дни

Тридцать лет

— Мой отец? — выплюнул он, когда отвернулся от отца, чтобы взглянуть на меня. Я увидела, как на его лице отчетливо проступил шок, в холодном взгляде отразились отвращение и боль, и меня охватил ужас. Никогда не видела, чтобы он так смотрел на меня прежде — его глаза лишились той теплоты, к которой я привыкла. Он смотрел на меня так, словно я была для него совершенно незнакомым человеком.

— Джекс, я могу объяснить... — начала я.

— Объяснить? — прервал он меня, его голос был холоден и пропитан ядом. — Как именно ты собираешься это объяснить? — потребовал он, высмеивая мои слова. — Ты собираешься убедить меня, что знала о том, что именно я трахал тебя только что? Ты собираешься попытаться убедить меня, что не имеешь понятия о том, что мой отец собирался прийти к тебе со вставшим от «Виагры» членом? Собираешься убедить меня, что не трахалась прежде с моим отцом? — в его голосе я слышала смесь отвращения и боли. — Или... ты собираешься сказать мне правду?

От предательства и боли в его глазах мне было тяжело дышать.

— Я… — я не могла подобрать слова и пыталась подавить панику, которая парализовала мое тело и заставила сердце биться быстрей. — Я хотела сказать тебе, Джекс. Не хотела лгать тебе...

Его безумный смех прервал меня, когда он схватил свою одежду, что была разбросана по полу.