Анна Берсенева - Рената Флори

– Подвези, – неожиданно для себя сказала она.

Рената и сама не поняла, почему вдруг так ответила Сковородникову. Это было что-то сродни ее сегодняшней мимолетной мысли – о странности того, что чувства, даже очень сильные, проходят бесследно.

Машина у Павла Андреевича была новая, японский джип, притом, как сразу после его приобретения заметила всезнающая Лизочка, очень интеллигентный.

– Как это машина может быть интеллигентной? – удивилась тогда Рената.

– Очень даже может, – уверила Лиза. – Большая машина вообще-то почти всегда неинтеллигентная. А у Сковородникова, обратите внимание, и солидная, и вместе с тем не жлобская. Богатством в глаза не бьет.

Вероятно, она была права. Павел Андреевич всегда отличался хорошим вкусом и всегда умел производить должное впечатление, не используя дешевых эффектов. Дорогую машину ему, конечно, купила жена. У нее был свой бизнес, что-то строительное, и за достаток в семье отвечала она. Это позволяло Сковородникову спокойно заниматься любимой работой, не влезая в сомнительные авантюры, и вообще вести тот образ жизни, который ему нравился – без экономии, которую он считал для своих лет уже неприличной, но и без пошлых излишеств.

– Ну как, бабушка, привыкла уже к новому статусу? – поинтересовался Сковородников, когда Рената села в машину.

– А я как-то, знаешь, сразу привыкла. Как будто всегда так и было.

– Да, ты такая, – кивнул он.

Машина тронулась с места.

– Какая?

Рената недоуменно взглянула на него.

– Ну, не знаю… Спокойная. Завидую тебе.

– Ты тоже как будто бы не холерик.

– Обозлиться, однако же, могу. Если что, по столу кулаком бабахну. А ты в любой ситуации только плечами пожмешь.

– Каждому свое, – пожала плечами Рената.

– Это да.

Некоторое время они молчали. Город проплывал за окном сплошной небесной линией – дома стояли вплотную друг к другу, и лишь в арках темнели пустые колодцы дворов. Рената рассеянно следила за этим гармоничным чередованием линий и пустот.

– А куда это мы едем? – встрепенулась она наконец.

– В Озерки. Я же сказал, подвезу.

– Я думала, до метро.

– У тебя сегодня праздник, почему не домчаться с ветерком?

– Что ж, спасибо.

– Как Старцева родила?

– Благополучно.

Пять минут они поговорили о родах Старцевой и еще одной женщины, которую пришлось оперировать, потом о новом оборудовании для родзала, которое Сковородников сегодня добыл в горздраве. Все это было важно, и у Ренаты не было ощущения, будто они с Павлом Андреевичем уходят от какого-то более насущного разговора.

Наверное, и у него такого ощущения не было тоже. Но когда машина остановилась возле Ренатиного дома, он спросил:

– Может, пригласишь на чаек? Посидеть хочется, поболтать.

Это прозвучало с таким легко читающимся мужским умыслом, что Рената удивилась. А потом улыбнулась.

– Не выдумывай, Павел, – сказала она.

– Что это я, по-твоему, выдумываю? – искренне возмутился он.

– Все. Чаек не коньяк, ты к нему равнодушен. А к болтовне со мной, да еще ночью, равнодушен тем более. Так что езжай домой. Спасибо, что подвез.

– Ну ладно, – кивнул он. – Спокойной ночи.

В его голосе не послышалось ни обиды, ни даже удивления. Конечно, он поинтересовался, нельзя ли к ней зайти, просто так, на всякий случай. Не очень-то и хотелось, но привык не упускать такого рода возможностей. Сковородников не произносил вслух циничных пошлостей вроде той, что некрасивых женщин не бывает, а бывает мало водки, но Рената знала, что, по сути, он с этим утверждением согласен.

Она посмотрела вслед машине, выезжающей со двора. В самом деле, солидный и довольно элегантный автомобильный силуэт. В последний раз мелькнули у поворота разноцветные огни; Рената вошла в парадное.

Она видела Сковородникова каждый день, но почему-то именно сегодня его вид вызвал у нее странное недоумение. Наверное, рождение внуков все-таки выбило ее из привычной колеи, обострило чувства. Конечно, именно так – Рената умела смотреть на себя со стороны и понимала теперь, что не ошибается.

«Нет, не чувства, – мысленно уточнила она. – Просто память. Да, память всколыхнулась».

– Конечно, армия тебе не грозит, – говорила мама, – но все-таки хорошо, что ты рано поступила. У девочек, знаешь ли, тоже времени в обрез. Детей, я уверена, рожать надо в молодости. Значит, чем раньше ты получишь образование, тем лучше для твоего и их здоровья.

Все это говорилось потому, что Рената окончила школу в неполные шестнадцать лет. Все время, что она училась, вся родня корила маму за то, что она позволяет девочке перешагивать через классы, то есть неизвестно ради чего лишает ребенка детства. А Ренату это совсем не угнетало. Она точно так же, как мама, не понимала, зачем скучать в пятом классе, если легко решаешь задачки за седьмой и уже прочитала «Евгения Онегина». И точно так же она не понимала, почему родственники считают, будто бы в шестнадцать лет ей не хватит усидчивости, чтобы учиться в таком трудном вузе. Рената занималась сутки напролет, и ей даже в голову не приходило, что это может быть иначе. Если ты вырос в семье врачей, притом настоящих врачей, не халтурщиков, то с детства знаешь, что медицина – это не шутка и учиться ей спустя рукава нельзя.

В общем, она была целеустремленная девочка, окончила школу с золотой медалью и в мединституте шла на красный диплом.

И только на последнем, шестом курсе ее целеустремленность несколько поколебалась, притом по самой простой, даже банальной причине: у Ренаты появился мальчик. То есть не мальчик, а парень. То есть друг, то есть не просто друг, конечно…

Коля перевелся к ним из московского Первого медицинского, и сначала она даже не заметила этого события. Ну, появился среди однокурсников новый молодой человек, так ведь она не школьница, чтобы так уж сильно интересоваться новеньким. И когда после экзамена по внутренним болезням – труднейшего экзамена, вымотавшего ее так, что она света божьего не видела, – этот новенький вдруг предложил ей пойти вместе в кафе и отметить событие, Рената даже не поняла, в чем дело.

– Мы все идем? – переспросила она. – Всей группой?

– Почему всей группой? – невозмутимо заметил Коля. – Мы идем вдвоем.

– Как вдвоем? Ты и я? – совсем уж глупо уточнила Рената.

– Именно. Ты и я.

– А почему? – растерянно произнесла она.

– Потому что мне приятно будет посидеть с тобой в кафе, – объяснил он. – Надеюсь, тебе тоже.

Это в самом деле оказалось приятно. Мало сказать приятно! Рената даже про экзамен забыла, то есть про свою усталость. Какая усталость, когда тебя смешат и развлекают, и вот именно тебя развлекают, и заботятся, чтобы именно тебе было смешно! Такое происходило в ее жизни впервые – она всегда была слишком уж правильная, и мальчишки никогда не обращали на нее внимания, – поэтому Рената была не то что удивлена, а просто потрясена.