Сьюзен Берри - Всему вопреки

Кэрол прикоснулась к его груди и, чувствуя, как под ее пальцами бьется сердце Джеймса, вновь улыбнулась и совсем тихо сказала:

— Не надо больше об этом, Джеймс. Я вполне готова поверить, что, когда ты встретил меня и понял, что я тебе нравлюсь, ты все еще находился под впечатлением от мадам Сент-Клер, и, когда Марти предложила заключить нечто вроде соглашения между тобой и мной, ты решил показать Санте, что твой интерес к ней не слишком серьезен и, кроме того получить возможность узнать меня поближе.

— Конечно.

— И ты купил мне обручальное кольцо, надеясь, что я его оставлю у себя?.. Я имею в виду, ты хотел, чтобы оно на самом деле стало моим обручальным кольцом?

— Да.

— И то время, что ты уделял мне, и те подарки, которые ты мне дарил, все это… все это действительно было серьезно?

— Это было очень серьезно, милая.

Джеймс хотел обнять девушку, но она отстранилась; было еще два момента, которые ей хотелось прояснить.

— Джеймс, — заговорила она, смотря ему прямо в глаза, — в тот вечер, когда леди Брем и Марти отправили меня искать тебя, и я нашла вас с Сантой в библиотеке, вы…

— Держали друг друга в страстных объятиях? — закончил за нее Джеймс.

— Да, — покраснев, подтвердила девушка.

— Мы действительно прощались друг с другом. Я сказал ей, что мое намерение жениться на тебе более, чем серьезно. Да, даже если бы ты отвергла меня, я все равно, так или иначе, сделал бы тебя миссис Джеймс Пенталон! Я надеялся на здравый смысл Санты. В тот момент, когда ты вошла, она пожелала мне всего хорошего, и мы дружески поцеловали друг друга, но, едва Санта поняла, что в комнату вошла именно ты, она превратила этот дружеский поцелуй в долгий и страстный. У меня просто земля ушла из-под ног!

— А вчера вечером? — спросила Кэрол. — Ты опять целовался с ней! После того, как ты сказал, что Санта — самая прелестная женщина на свете, ты просто не мог не поцеловать ее в саду!

Он отрицательно покачал головой.

— Я сказал, что Санта самая прекрасная женщина из всех, которых я когда-либо встречал, только для того, чтобы разбудить в тебе ревность. Но я не целовал ее. Клянусь! Она, видимо, специально стерла с губ помаду, когда мы возвращались из сада.

У Кэрол вырвался вздох облегчения. Она позволила Джеймсу прижать ее к себе, но от поцелуя мягко уклонилась.

— Что ты сказал Санте вечером? Ты ведь куда-то возил ее на машине, ведь так?

— Я объяснил мадам Сент-Клер, что ей необходимо уехать из Ферн Эбби. Она не стала возражать и принялась укладывать вещи. Я был просто в бешенстве от того, как она разговаривала с тобой вчера, и сказал, что больше не хочу ее видеть… После этого я всю ночь не смыкал глаз, поскольку Марти предупредила меня, что ты затеяла какую-то глупость. Я не должен был допустить этого. Несколько часов простоял я на берегу озера в ожидании того, что ты попробуешь незаметно уйти. Когда я увидел, как ты, понурив голову, бредешь по дороге со своим чемоданчиком, я возблагодарил Бога за то, что никуда не ушел, хотя уже основательно замерз.

— Ах, бедный мой Джеймс! — горячо воскликнула Кэрол. — Если бы я только знала, я непременно вышла бы гораздо раньше!

Его руки обвили плечи Кэрол, она откинула голову, и их губы слились в долгом жарком поцелуе. В голове у девушки все закружилось, пол и сиденье машины закачались, она чувствовала, что сердце Джеймса стучит в унисон с ее собственным.

— Как же глупо я вела себя, когда ты просил меня стать твоей женой! — почти простонала Кэрол. — Но я никак не могла поверить, что ты делаешь это серьезно.

— Я не мог так шутить с той, которую люблю, — прошептал в ответ Джеймс.

— А потом, когда ты поцеловал меня, я ударила тебя по лицу… — Девушка смотрела на него испуганными глазами. — Марти сказала, что ты никогда не простишь мне этого!

Джеймс улыбнулся.

— Марти не может знать всего. Просто ей очень хотелось стать твоей золовкой, и мы обрадуем ее, как только вернемся в Ферн Эбби. Она так переживала, что вчера ты заподозрила ее в предательстве!

— Да, так и было, — сокрушенно подтвердила Кэрол.

— Она простит тебе это, — нежно сказал Джеймс и стал покрывать её лицо горячими поцелуями.

— Мы обязательно перекрасим эти Белые покои, — неожиданно сказал он, — или отдадим их Марти, и пусть она спит там, когда будет нас навещать. Нет, лучше оставим их для гостей… тех, которые нам не понравятся. Но никогда, никогда больше ты не будешь спать в этой ужасной спальне, моя милая, моя прелестная будущая жена!

— Но там так красиво, — прошептала Кэрол, положив подбородок ему на плечо. — Я понимаю, почему твой отец хотел устроить там апартаменты для своей жены.

— Это еще одна причина, по которой мы никогда не будем там жить, — резко сказал Джеймс, и Кэрол удивилась негодованию, неожиданно промелькнувшему в его выразительных синих глазах. — Я боготворил свою мать и никогда бы не смирился с повторным браком отца. Когда мы поженимся, мы тоже устроим тебе личные апартаменты, но только не в Белых покоях.

Кэрол казалось, что все это происходит не с ней: рука Джеймса, нежно обнимающая ее плечи, разговоры о свадьбе, о личных апартаментах в старинном родовом замке…

Джеймс наморщил лоб, словно мучительно старался вспомнить что-то такое, что было упущено из-за этой бессонной ночи.

— Завтрак! — воскликнул он, оглядывая свой вечерний костюм. — Я же забыл переодеться к завтраку! Ну ладно, теперь-то я уж непременно сделаю это. — Он взял лицо Кэрол в свои ладони и, глядя ей прямо в глаза, продолжил: — У нас впереди целая жизнь. Нам предстоит еще столько завтраков, обедов и ужинов!.. В Англии мы будем есть яичницу с беконом; в Италии, где проведем медовый месяц…

— Прежде, чем мы будем есть пиццу в Италии, милый, мне необходимо получить новый паспорт, — напомнила Кэрол, заливаясь счастливым смехом, — мой старый лежит на дне озера!

Stern (англ.) — строгий (прим. пер.).