Лилия Подгайская - Уроки Камасутры

– Ты не обращай на них внимания, солнышко, – сказал тихонько, заглянув ей в глаза, – для них это неожиданность, потом привыкнут и успокоятся.

Агата посмотрела в янтарные тигриные глаза, в глубине которых загорелись яркие искорки, ощутила пожатие тёплой руки – и успокоилась. Что ей, впервые, что ли, стоять под обстрелом сотни глаз? Уж каких только взглядов не довелось ей получать в студенческих аудиториях и на учёных советах. Она улыбнулась открыто и уверенно:

– Здравствуйте, я рада вас всех видеть. Муж рассказывал, что у него замечательный коллектив, и мне приятно познакомиться с вами.

Ну и ну! Вадим Алексеевич спрятал глаза, чтобы не выдать своего удивления, а Юрий Сергеевич чуть не прыснул вслух. Хороший ход, ничего не скажешь. Молодец Агата Витальевна. Лиза тоже не могла скрыть своего удивления – она не думала, что Агата может оказаться бойцом.

А Агата, справившись с первым впечатлением от встречи с, мягко говоря, не совсем приветливым коллективом, взяла себя в руки и показала, что с бойцовскими качествами у неё всё в порядке. Это же не отношения с мужчинами, которых она всегда боялась, пока Вадим не излечил её от этих страхов. Общаться с людьми на работе она научилась давно и успешно с этим справлялась. Хотя научная и преподавательская среда – это отнюдь не сборище ангелов с белыми крыльями.

Вечер, начавшийся скрытным противостоянием, завершился спокойно.

Домой они вернулись в хорошем настроении.

– Ну, ты и даёшь, радость моя, – заговорил Вадим Алексеевич, как только они остались одни, – лихо расправилась с акулами, намеревавшимися тебя сожрать с потрохами.

– Так я же не напрасно в ВУЗе работаю, Вадим, – она улыбнулась, – здесь акул плавает великое множество, больших и маленьких, на любой вкус. Хочешь, не хочешь, научишься с ними справляться. Эту науку я давно освоила, ещё когда кандидатскую защищать собиралась.

– Я рад за тебя, солнышко, и теперь не так уже стану беспокоиться, когда ты одна, без меня, где-то окажешься.

И он поцеловал её так сладко, что Агата забыла сразу и про его рабочий коллектив, и про своих хищников, ждущих в густых зарослях, когда она выйдет со своей докторской, и её можно будет пощипать всласть. Остались только его губы и тепло его тела. И желание быть с ним рядом долго-долго, всегда.

Евгений Семёнович был очень озабочен подготовкой своего бракосочетания, первого в жизни, кстати. Он сам удивлялся, как это получилось, что ему не за горами пятый десяток разменивать, а он всё в бобылях ходит. Причиной его одиночества по жизни оказалась капризная девушка Элен, как она себя называла. Он, совсем ещё зелёный, влюбился в неё без памяти, а она, для вида подпустив его к себе достаточно близко и получив от него всё, что хотела, потом прилюдно высмеяла его. Как это, мол, он, детдомовский воспитанник, мог вообразить себе, что ему позволено быть рядом с ней, дочерью высокопоставленных родителей. Женя был в отчаянии – его мужской гордости был нанесён чувствительный удар, и он потерял женщину, которая тогда казалась ему единственной на свете. От этого заблуждения он излечился довольно быстро, осознав истинную сущность своей избранницы, которую иначе как гюрзой впоследствии не называл. А мужская закваска в нём оказалась достаточно сильна. Женя не знал, кто был его отцом, но от души благодарил этого человека за унаследованную от него силу духа вкупе с силой физической. Поскольку к двадцати пяти годам он превратился в крепкого широкоплечего мужчину, от которого за версту тянуло медвежьей силой. Залечить рану, нанесённую мужскому самолюбию, помогла впоследствии длинная череда женщин, добивающихся его любви. Кому-то из них он отдавал своё внимание, но никогда больше не открывал сердца и не допускал даже разговоров о возможном браке. Он шёл по жизни один, но зато с высоко поднятой головой. Потом случилась эта встреча с Вадимом Алексеевичем, и они оказались связанными на долгие годы. Их отношения вполне устраивали Евгения Семёновича. Да, Вадим Алексеевич был боссом, который поднимался всё выше, что явно отражалось на марках автомобилей, которые довелось водить ему. Но шеф, используя его водительское мастерство, никогда не позволял себе унизить человеческое достоинство своего водителя. Как-то так получилось, что в сложном мире человеческих взаимоотношений им удалось найти узенькую, как лезвие ножа, полосу равновесия, когда начальник и подчинённый чувствуют себя вместе удивительно комфортно.

Любовь к Маше была полной неожиданностью для самого Евгения Семёновича. Вначале его буквально сбила с ног её ошеломляющая красота. Но потом он уловил в ней что-то трогательно беспомощное, какую-то незащищённость, надломленность души. Она напомнила ему ту молодую красивую олениху, которую загнали охотники когда-то в начинающем золотиться осеннем лесу. Ему пришлось участвовать в этом действе, хоть он и не был любителем такого рода развлечений. Олениха не могла уже бежать, её силы были на исходе. Она остановилась, прижалась взмокшим боком в широкому стволу могучего дерева и повернулась навстречу настигающим её врагам. В её больших влажных глазах отражались одновременно и покорность судьбе и слабая надежда сохранить жизнь. Этой надежде не суждено было сбыться. Но Евгений Семёнович, тронутый до глубины души увиденными в глазах животного почти что человеческими чувствами, не мог смотреть, как свершается акт насилия над молодой жизнью, забранной ради развлечения. Он повернулся и быстро зашагал прочь. И больше никогда не участвовал в этих жестоких мужских играх.

Сейчас в глазах Маши он иногда читал что-то подобное. Она покорилась своей судьбе, но в глубине души не умерла ещё надежда на чудо, на освобождение от злых чар, сковавших её. Он отчётливо увидел это тогда, на свадьбе шефа, и уже не мог освободиться от желания спасти женщину, отвести тот последний удар, который сломит её окончательно. И вот теперь Маша, наконец, открылась ему, позволила помочь, согласилась стать его женой. И он готов был горы свернуть, чтобы только увидеть счастливый блеск в прекрасных серых глазах.

День бракосочетания был назначен на вторую половину января. Видимо, желающих связать себя брачными узами оказалось сейчас не слишком много, а они оба уже вполне зрелые люди и способны разобраться в своих чувствах. Как бы то ни было, затягивать вопрос в ЗАГСе не стали.

В подкативший знаменательный день Евгений Семёнович, подвозя утром шефа к зданию холдинга, решился попросить у него свободное время до самого вечера. Это было настолько неожиданно и непривычно, что босс не удержался от вопроса:

– Что-то случилось, Евгений Семёнович? Может быть, нужна моя помощь?