Во власти Давида (СИ) - Старлайт Риша

Постоянно залезает в салон, проверяя не соизволит ли на этот раз завестись машина.

— Черт! Кажется, мне не надо было глушить мотор! — бьет себя по лбу Дава.

— Никак не завести? — обмирает у меня все в груди.

— Похоже, что нет.

— Иди лови сеть, Дав, пусть нас спасают, мы замёрзнем тут. — кутаюсь в свой пуховик еще сильнее.

— Да, пойду. Сиди только, никуда отсюда не уходи.

А я что, чокнутая выходить попку морозить?

Давы нет долго, минут сорок или даже больше, я не засекала. Мой смартфон тоже стремительно разряжается от низкой температуры. Сети нет. Ну и куда делся Давид?!

Еще минут десять тревожных ожиданий, и замерзший точно снеговик Дава садится в машину.

— Тай, нету нигде сети. Жопа полная.

— Что делать будем? — пугаюсь я.

— Придется ночевать в машине. Ща кромешная тьма, ничего не видно. Может утром я пойму, как завести автомобиль, или машина какая проедет.

Таисия

И тут у меня в желудке нечто протяжно воет. Я понимаю, что дико голодная, ведь мы с Давой так торопились, что успели лишь выпить чаю у тети, полноценно мы с ним не ужинали.

— Что случилось, Тай?

— Кушать хочу…

Дава на секунду задумывается, кивает, а затем вылезает из автомобиля. Обходит его, открывает багажник, запустив в салон ледяного ветра. Быстро берет охапку чего-то и закрывает автомобиль.

Садится ко мне на заднее сидение, затаскивает целый ворох.

— Хорошо, что тут валялись какие-то тряпки и я не вытащил их в пункте проката.

На поверку эти тряпки оказались старыми верблюжьими одеялами — видимо, не в первый раз какие-то путники блуждают на северных дорогах без связи и топлива.

— Живем, живем, — комментирует Дава, откладывая эти одеяла вперед. Затем достает сверток с гамбургером из сети ресторанов быстрого питания. — По дороге за тобой обедал, — поясняет он, — два сожрал, третий оставил. — Кушай, Тая, это все, что у меня есть.

Смотрю на холодный гамбургер, и понимаю, что он огромный.

— Давай поделим пополам, — предлагаю.

— Нет, милая, ешь сама, ты еще малыша нашего кормишь, а я не голодный, до утра продержусь.

Не спорю. Быстро съедаю булки с котлетой и овощами, быстро выхожу справить нужду, и залетаю обратно в салон. Да, тут больше нет отопления, но все равно, разница температур между салоном и улицей колоссальна.

Дава уже к этому времени разложил диван так, что получилась тахта от багажника и до оттолкнутых вперед передних кресел. Одно одеяло Дава подстелил под низ, вторым, предполагалось накрываться.

— Идем сюда, Тая!

Дава — высокий и огромный мужик, но и внедорожник тоже не маленький. Дава ложиться по диагонали, и немного подогнув колени помещается-таки в нашу импровизированную постель.

— Не хочу спать с тобой в одной кровати! — вредничаю я.

— Тай, мозги не еби, где ты собралась спать? Второй кровати у меня нет.

— Не смей меня трогать! — заявляю я, снимая пуховик.

Оставшись в свитере юркаю к нему под теплое верблюжье одеяло.

— Сильнее прижмись!

— И не подумаю.

Лежу на самом краю тахты.

Дава протяжно вздыхает, но меня не трогает.

Постепенно мне становится на столько холодно, что зуб на зуб не попадает.

Ладно, черт бы побрал этого Даву. Придвигаюсь к нему. Какой же он горячий! Как печка!

— Если мы разденемся, то нам будет еще теплей, — поясняет Дава.

А я так замёрзла, что больше не спорю. Стягиваю свитер, оставаясь в одном лифчике. Дава снимает футболку. Прижимаюсь к его горячей коже. Кайф!

Дава укладывает мою голову к себе на предплечье, обнимает второй рукой.

Его запах стоит на весь салон, и мысли у меня отнюдь не о сне.

Пару мгновений наслаждаемся теплом друг об друга, а потом я замечаю, как Дава начинает мерно сопеть. Устал наверно за мной бегать. А потом сколько километров он проехал от города до меня? Не мало. Потом ходил минут сорок по холодине выискивая сеть.

Ну хорошо, что он выдохся и заснул — меньше будет меня донимать.

Равномерный стук его сердца убаюкивает меня. Я подтягиваю свой пуховик и его дубленку с переднего сидения, укрываю нас дополнительно. Двери джипа заблокированы, и по идее, никто не сможет напасть на нас, а значит надо поспать. Чтобы завтра были силы. Устраиваю голову на груди у Давы и засыпаю спокойным сном.

***

ТАИСИЯ

Просыпаюсь от того, что у меня дико болит живот.

Не могу пошевелиться — боль адская. Плюс, как мне кажется, у меня все ноги мокрые.

Голова заиндевела от холода. Причем та сторона, которая покоилась у мужчины на груди еще ничего, а та, что была в свободном плавании просто деревянная! Надо было спать в шапке.

— Дава… Давид… — голос мой спросонок тихий и охрипший.

— Кхм… да? — закашливается Дава ото сна.

— Со мной что-то не то.

Дава трясет головой, как большой крупный пес, скидывая с себя дрему.

За окном давно рассвело и теперь все видно.

— У меня живот болит… низ живота, — поясняю я.

Давид аккуратно выбирается из-под меня. Откидывает верблюжье одеяло.

— Блядь! — комментирует увиденное. — Охереть…

Я тоже скашиваю глаза к своим бедрам, и… несмотря на порыв ледяного воздуха, что врывается под наше одеяло, меня обдает кипятком.

— Дава… — лепечу я. — Ребенок…

И не мудрено, ведь последнее что я вижу перед тем как отключиться — лужа собственной крови, в которой лежу, уже непонятно сколько времени.

Давид

Так страшно мне еще не было ни разу в жизни. И таким беспомощным я себя еще не чувствовал.

Тая! Вся в крови, без сознания. А ребенок?! Если что-то случится с моим ребенком — я себе этого не прощу!

Немедленно лез за телефоном и трясущимися пальцами набираю код. Блядь! Интернета так и нет! И машин нет! Мы с Таей одни посреди этой забытой всеми дороги, занесенной снегом!

У Таи кровотечение, медлить нельзя, иначе я потеряю ребенка, и ее, тоже потеряю, ведь она может истечь кровью насмерть!

Я помню, что в двадцати километрах отсюда есть городок. И наверняка там есть больница. Или медпункт. Да хоть что-нибудь, что поможет ей сохранить ребенка! А главное, там есть интернет и я смогу вызвать спасательную команду.

Вот только двадцать километров идти по холоду и снегу. Ай, похер, дойду, куда я денусь!

Беру с собой все карты и деньги, документы, свои и Таи, одеваюсь хорошенько, надеваю шапку и перчатки. Быстро одеваю Таю. Натягиваю на нее побольше вещей из чемодана. Трусики, пропитанные кровью, меняю на сухие, даже прокладку одеваю, чтобы не застудить ей матку. Блядь и откуда я столько знаю о физиологии девушек?!

Одетая, Тая весит килограммов пятьдесят — фигня, я в зале, бывает, по семьдесят тягаю. Беру ее на руки, и размеренным шагом начинаю свой путь в городок.

Мне повезло, что я — выносливый здоровый молодой мужик. Иду со скоростью шесть-семь километров в час, потому что мне каждая минута дорога. И через три часа оказываюсь в зоне действия сети.

А дальше неотложка, Таю вместе со мной забирают в местную больничку. Ее увозят в реанимацию, я же заполняю всякие бумажки, необходимые документы.

Я устал как собака и хочу жрать, но в тоже время горжусь собой. Я прошагал двадцать километров с Таей на руках и донес-таки ее до больницы.

В холле госпиталя стоит кофе-аппарат, а также продается всякая лабуда типа батончиков и печенья. Покупаю себе двойной эспрессо, подкрепляюсь арахисовым батончиком. В башке проясняется.

— Как она там, док? — хватаю чуть ли не за руку местного врача.

— Ребеночек вроде жив. Кровотечение остановили. — рапортует врач. — Но по-хорошему в Москву вам надо. Мы тут можем не справиться!

— Понял!

Хватаюсь за телефон.

— Хряк, немедленно вертолет! Пусть в Ханты-Мансийске берут, а то пока мой из Москвы долетит херова туча времени пройдет.

***

Таисия

Просыпаюсь на больничной койке. Нет, я все помню. На этот раз не потеряла память. Последнее, что со мной было, это лужа крови, в которой я лежала. А дальше… Холод, белая длинная дорога, запорошенная снегом, и теплые сильные руки Давида, в которых спокойно и уютно. Неужели дотащил меня до больницы?!