Энн Лоуренс - Лучше, чем в мечтах

Повесив трубку, Бен умолк и молчал по крайней мере минут пятнадцать. Потом Кэсс увидела громадные железные ворота, увитые какими-то вечнозелеными растениями, — они были широко распахнуты. Машина, въехав на расчищенную дорогу, помчалась среди деревьев в белом кружеве ветвей, а затем по полям, покрытым снегом.

— Здесь живет Фейт. — Бен указал куда-то вправо. — Мы увидимся с ней позже. Надеюсь, она подготовила мальчиков к появлению Мерфи. Воображаю, какой поднимется крик.

Так вот, значит, где его дом, думала Кэсс. Она была и ошеломлена, и очарована. И это называется жить так, как живут все! Разве у всех есть такой Саммер-Хилл? А все эти разговоры о вертолетах!

Наконец перед ними появился сам Саммер-Хилл. Самое большое искушение в ее жизни. Мечта.

У Кэсс даже дух захватило при виде величественного трехэтажного здания из серого камня, увитого темно-зеленым плющом. Белая колоннада портика украшала фасад.

— Отец называет этот дом почтовым отделением, — заметил Бен с загадочной улыбкой.

Судя по всему, он обожал Саммер-Хилл. Это то место, куда всегда можно вернуться, где он всегда будет чувствовать себя дома.

— Какая красота, — не выдержав, произнесла Кэсс. Бен остановил лимузин у широкой лестницы, ведущей к обрамленному колоннами входу, и заглушил мотор.

— Тамаре этот дом не нравился, так что я был здесь всего несколько раз за последние три года. Она непрерывно уговаривала меня отдать Саммер-Хилл в доверительное управление. Интересно, как далеко я зашел бы, если бы поддался ее уговорам… А теперь пошли, — прервал он сам себя, словно хотел отделаться от неприятных воспоминаний. — Оставим Мерфи здесь, пусть поспит. Я только отнесу на место «Трубу», а потом покажу тебе дом.

Кэсс и забыла про «Трубу», к тому же ей страшно не хотелось вылезать из машины, но Бен уже стоял возле ее двери, и она поняла, что у нее нет выбора.

Бен прижал одной рукой ящик с вазой, а другой взял Кэсс за руку и потащил ее за собой. Когда они поднялись по каменным ступеням под своды портика, он на секунду выпустил ее, но только для того, чтобы открыть входную дверь.

Потом они на минуту остановились, чтобы Кэсс могла полюбоваться холлом, однако первое впечатление оказалось довольно мрачным: задрапированные окна, чехлы на мебели… А вот величественный вид мраморной лестницы, ведущей на второй этаж, буквально ошеломил ее.

— Какая красота, — повторила Кэсс с невольной улыбкой.

— Это привилегия, которую дает богатство. — Бен улыбнулся и повел ее к лестнице.

Они шли слишком быстро, поэтому Кэсс лишь мельком могла видеть парадные комнаты по обе стороны холла. Поскольку и там мебель была в чехлах, она успела разглядеть лишь блестящий паркет и стены. Мраморный пол в холле, как и паркет в комнате, был устлан восточными коврами.

— Здесь все в колониальном стиле, — сказал Бен, не отпуская руку Кэсс. — Но в других комнатах обстановка довольно пестрая. Я покажу тебе все, что ты захочешь, только сначала поставим на место вазу.

Стены были обиты панелями из драгоценных пород дерева; повсюду бросались в глаза дамасский шелк, хрустальные люстры, книжные полки под потолок.

Кэсс знала всему этому цену — ведь как-никак среди ее родственников было много художников. Ей хотелось остановиться и рассмотреть картины, изящные предметы на каминных полках, искусную резьбу по дереву и сложную лепнину, даже белую полукруглую нишу в конце коридора на третьем этаже.

Перед нишей, в глубине которой стояла статуя обнаженной женщины, Бен свернул в небольшую комнату в форме правильного восьмиугольника, где большие окна чередовались с широкими простенками, в которых стояли стеклянные горки. Пол был выложен черными и белыми мраморными плитами, и, когда Бен включил свет, Кэсс ахнула.

— Это коллекция моей бабушки, — довольно пояснил он.

Кэсс медленно прошла на середину комнаты. Ряды стеклянных полок, уставленных искусными поделками из стекла, чуть не ослепили ее. Все было тщательно продумано; словно драгоценные алмазы, эти произведения искусства сверкали многочисленными гранями, приводя в экстаз даже тех, кто был равнодушен к драгоценностям.

Бен достал отвертку и стал открывать ящик.

— Теперь для таких вещей ящики не используют — стекло перевозят в коробках, изготовленных специально для данного изделия. И все-таки я не люблю иметь дело со стеклом: оно такое тонкое и хрупкое!

Кэсс с интересом смотрела, как Бен слой за слоем снимает мягкую упаковку. Она ожидала увидеть довольно большую вазу, а на деле оказалось, что ваза маленькая, не больше фута в высоту, и сделана из бледно-желтого дутого стекла в форме рога, похожего на рог изобилия.

Бен осторожно отнес вазу к пустой полке. Когда он поставил ее на место, Кэсс поняла, что это действительно жемчужина всей коллекции.

— Это не самая лучшая вещь, но зато самая любимая.

Бен встал рядом с Кэсс, чтобы вместе с ней полюбоваться вазой.

— Что-то мне подсказывает: очень скоро я увижу свою милую старушку.

Кэсс все еще не могла прийти в себя. Она никогда не видела ничего подобного. Казалось, что «Труба Наполеона» излучает собственный свет.

— Правильнее всего будет вывезти эту коллекцию в какое-либо другое место, — признался Бен. — Я не хочу нанимать охрану. Придется мне поговорить с бабушкой, и надеюсь, она меня поймет. Коллекция будет разрознена на отдельные предметы и передана музеям и частным лицам. Фейт выбрала себе самую первую вещь, которую мой дед когда-то подарил бабушке и с которой началось все это безумие; я же никогда не задумывался над тем, что взять, да меня это не очень-то и интересовало. Но теперь, — он придвинулся ближе к Кэсс, — думаю, что я попрошу «Трубу». После того как нам удалось одурачить Бобов, мы определенно ее заслужили.

Кэсс не смогла удержаться от улыбки, и это окрылило Бена; он встал с ней рядом и дружески обнял ее за талию. Поскольку они оба были в дубленках, Кэсс чувствовала себя относительно защищенной, но она подозревала, что Бен обдумывает свой следующий шаг по сближению.

Она выскользнула из-под его руки и подошла к окну. Заснеженная, девственно-белая лужайка перед домом плавно переходила в лесистый холм.

Всю жизнь Кэсс чувствовала себя так, будто жила с разбитым сердцем, но теперь она поняла, что ошибалась. Если бы ее сердце было разбито, оно не ощущало бы такой нежной боли. Это место принадлежит Бену, и он великодушно и с радостью предлагает ей разделить с ней свою любовь.

— Кэсс. — Бен подошел к ней сзади, но желание снова прикоснуться к ней у него, видимо, пропало. Из-за ее плеча он видел тот же самый мирный зимний пейзаж. — Ты можешь уехать отсюда и стать свободной, но не придется ли тебе потом снова и снова спрашивать себя, насколько правильным был твой выбор?