Фей Хьюз - Нежный аромат сирени

– Тебя послушать, так они святые.

– Не святые, но и не грешники. Просто порядочные люди, которые дают возможность сыграть в честную игру тем, кто хочет рискнуть и испытать острые ощущения. Бенедикты всегда так вели дела, с тех самых пор как Натаниэль Бенедикт открыл игорный дом в Сан-Франциско во времена «золотой лихорадки»… И мы всегда так ведем дела.

В комнате повисла тишина. Джейн не проронила в ответ ни слова.

И тут до Ника дошло, что он сказал. «Мы всегда так ведем дела».

Мы. То есть он и «Бенедикт казино» – это одно и то же.

«Дьявол меня побери», – подумал Ник, проклиная собственную глупость. Совсем не так он хотел ей признаться. Вышло совершенно по-идиотски.

– Дорогая? – негромко окликнул он.

Джейн медленно открыла дверь. Она уже переоделась. Длинные темные волосы в беспорядке спадали на плечи. Она была так хороша, что дух захватывало. Но от ее холодного взгляда сердце у него едва не разорвалось на части.

– Мы? – только и сказала она.

Да больше и не требовалось.

Ник проглотил комок в горле.

– Мы, – повторил он еще тише.

Часы громко тикали в напряженной тишине, отсчитывая секунды. Наконец он набрался духу.

– Я был с тобой не до конца честен, Джейни… Это касается моего настоящего имени… И причины, по которой я оказался на «Виксбургской леди»… И еще много чего.

Джейн продолжала молча смотреть на него. Внутри все похолодело, под ложечкой засосало, и она не знала, что хуже.

– Что… что ты имеешь в виду? – выдавила она наконец.

Ник не отвел взгляда.

– Вальдес – девичья фамилия моей матери… А наше семейное предприятие, которым я больше не занимаюсь, – это «Бенедикт казино».

Джейн почувствовала, что у нее вспыхнули щеки, а потом в ней все онемело, как от наркоза, чувства притупились, в груди возникла пустота.

– Понимаю, – пробормотала она.

Это было нелепо, но она действительно понимала.

В конце концов, она никогда не верила, что Ник – профессиональный игрок, особенно потому, что он отрицал это при каждом удобном случае и тем не менее намеренно заманивал Тидуэлла в ловушку, играя роль «подсадной утки». Кроме того, Ник слишком хорошо разбирался в игорном бизнесе, в карточных трюках и в бесчисленных способах махинаций с играми в казино.

– Как я тебе уже говорил, – продолжал он, – десять дней назад я подал в отставку. Я был главным финансовым директором фирмы… У корпорации много предприятий, и если не считать некоторых нюансов, это обычный бизнес. Но вот эти нюансы… Словом, я решил, что с меня хватит.

Ник засунул руки в карманы пальто и уставился в пол.

– Я собирался в Миссисипи посмотреть конный завод, когда отец обратился ко мне с просьбой. Он получил письмо от одной пожилой дамы, которая обвиняла его в том, что игральные автоматы на «Виксбургской леди» неисправны. Отец всегда серьезно относится к подобным обвинениям. Хотя он не предполагал, что здесь что-то неладно, он все же попросил меня заглянуть в казино и попутно разобраться с этим делом. Я согласился. Поэтому я зарегистрировался в отеле под именем Ника Вальдеса и решил сыграть роль любителя азартных игр. При первом же посещении казино я наткнулся на неисправную рулетку… А потом еще та партия в покер, где я увидел тебя.

Ник поднял голову и встретил взгляд Джейн. В его глазах застыли боль и сожаление. Внутри у нее что-то шевельнулось, но она безжалостно подавила это чувство.

– Поверь, дорогая, – сказал он, – я не хотел тебя обманывать.

– Тогда почему обманул?

Ник пожал плечами.

– Из страха. По глупости. Считай, как хочешь. Сначала я не был уверен, можно ли тебе довериться. Позже… – Он вздохнул. – Позже ты настолько ясно дала понять свое отношение к моей семье и ко всем, кто держит казино, что я боялся открыться. Но я все же попытался – прошлой ночью, в моем номере, – негромко напомнил Ник. – Только ты сказала, что для тебя не имеет значения, кто я и чем зарабатываю на жизнь.

– Мы оба много чего наговорили прошлой ночью, – обронила Джейн, не сводя с него глаз.

– Верно, но я не отказываюсь от своих слов.

Джейн не ответила. Она не знала, что сказать.

– Послушай, – Ник с обреченным видом стоял перед ней. – То, что я ношу фамилию Бенедикт, это несущественная деталь, дорогая. Это не делает меня другим человеком… Это не меняет моих чувств к тебе… и не должно изменить твои чувства ко мне.

– Ты прав, – ответила она ему в тон спокойным, рассудительным голосом, – не должно.

Ник пристально взглянул на нее.

– И все же меняет, верно?

Джейн, в свою очередь, пожала плечами.

Он вполголоса выругался и отвернулся.

– Не надо, – сказала Джейн. – Мы договорились провести вместе одну ночь… Отдаться страсти и насладиться друг другом, чтобы избавиться от того, что мы друг к другу испытываем, как бы это ни называлось. Я обещала, что не буду ни о чем жалеть, и не жалею. Даже теперь. Но…

Ник быстро взглянул на нее.

Джейн глубоко вдохнула воздух.

– Но наша ночь любви закончилась. Пора положить конец фантазиям и вернуться к действительности.

– Но я по-прежнему испытываю к тебе то же самое, – возразил Ник.

Он схватил ее за руку. Его прикосновение прожгло Джейн насквозь, проникло до самого сердца. Она содрогнулась.

– И, мне кажется, ты тоже, – хрипло добавил он.

«Это правда», – мысленно признала Джейн. Но так или иначе что-то подсказывало ей, что она никогда не сумеет избавиться от своих чувств к Нику. И все же…

Джейн сделала глубокий вдох.

– Прости… Мне жаль.

Их глаза на миг встретились, и Ник отпустил ее руку.

– Мне тоже, – прошептал он. – Нас обоих.

Следующие два часа на памяти Ника были самыми тяжелыми в его жизни. Они позавтракали в «Бенедикт инн», как и собирались, но оба почти не притронулись к еде. Ник потерял аппетит в тот момент, когда, наконец, выложил Джейн всю правду и встретил ее холодный, обвиняющий взгляд. Пока они уточняли последние детали предстоящей операции, он бесцельно ковырялся в тарелке, при каждом удобном случае поглядывая на Джейн. Ему хотелось услышать от нее хоть одно словечко, которое вселило бы надежду, что он ей не совсем безразличен.

Джейн не проронила на личную тему ни слова.

Она избегала даже смотреть на него, оставаясь холодной и бесстрастной. С тем же успехом он мог беседовать с абсолютно незнакомым человеком, и это ранило. Больно ранило. Если бы она вспылила, накричала на него, взбешенная его двуличием, он сумел бы с этим справиться. Он сумел бы справиться с чем угодно, кроме этого холодного равнодушия, потому что равнодушие заставляло его думать, что он ей совершенно безразличен, а это пугало больше всего.