Инна Криксунова - Миражи в городе любви (сборник)

– Это кто еще тебя предупреждал? – возмущенно спросила Марина.

– Да все, – он запнулся, ему не хотелось переходить на личности. – Родственники, неважно кто. – Он замолчал, как будто что-то вспоминая. – Кстати, даже в ЗАГСе, когда мы документы подавали, инспекторша доверительно меня спросила, когда ты отошла к зеркалу: мол, не боитесь ли, что невеста, желая вступить в брак при такой разнице в возрасте, руководствуется посторонними соображениями? Я тогда уже почти готов был сказать ей пару ласковых слов, но сдержался, не хотел портить себе настроение. А надо было мне, старому дураку, прислушаться к опытному человеку.

– Ах, вот как, – не нашлась, что сразу ответить Марина. – Значит, как выяснилось, ты уже давно меня подозреваешь во всех смертных грехах?

Она больше не могла терпеть эту враждебную, до предела насыщенную негативными разрядами атмосферу. Быстро натянув сапоги и на ходу надевая шубку, она бросила в пространство слова, обращенные к мужу: «Пойду, пройдусь!».

Затем она выскочила из квартиры, хлопнув дверью. Доехав на лифте до первого этажа, выйдя на улицу и вдохнув полной грудью мартовский воздух, в котором едва ощущался запах предстоящей весны, Марина быстрыми шагами пошла по улице. Она по привычке стремилась успокоиться с помощью энергичной ходьбы. Господи, как жаль, что они поссорились накануне восьмого марта, правда, до праздника оставалось еще целых шесть дней, но все-таки…

Боже, как она устала от всего этого, оттого, что надо снова и снова возвращаться в эту золотую клетку. Сколько это будет еще продолжаться? Как хорошо было бы, если бы все каким-то образом переменилось. А как это может перемениться? Мужу шестьдесят пять всего, да к тому же он спортом увлекается в последнее время, – иронически подумала она.

Марина вдруг почувствовала, как много раздражения и даже ненависти к мужу накопилось в ней. Последнее было особенно неприятно, потому что Юрий Борисович, в общем-то, не заслуживал этого, скорее, наоборот.

Быстро идя по улице, она неожиданно поймала себя на мысли, что в ее воображении возникла картина похорон мужа, и она с ужасом призналась себе, что испытывает в этот момент чувство облегчения, правда, смешанное с жалостью. «Господи, что же со мной происходит? Вот до чего докатилась уже», – пронеслось у нее в голове. Затем, как будто в каком-то пошлом, дурацком кинофильме, перед нею, сменяя одна другую, замелькали картины избавления от супруга. Вот она подсыпает ему в стакан какую-то отраву, и он, выпив ее, картинно хватается за сердце и падает, как подкошенный. Или она просит его повесить шторы, и он, поскользнувшись на подоконнике, срывается из окна седьмого этажа прямо на асфальт. То вдруг оба они стоят на вершине горы, на самом ее пике, и Марина, как профессор Мориарти, коварно толкает своего супруга в пропасть. То вдруг она, стоя в углу темной подворотни, с заговорщицким видом передает толстую пачку долларов киллеру, прося его устранить супруга.

Марина попыталась избавиться от мелькающих перед ее внутренним взором картин, но они назойливо возникали вновь и вновь. «Нет, если так дальше пойдет, то мне уже к психиатру пора! Что я, в конце концов, леди Макбет Мценского уезда, что ли?», – подумала Марина. Она встряхнула головой и прогнала, наконец, идиотские мысли, помимо воли лезущие в голову.

Она тяжело вздохнула. Ну, что тут жалеть себя, сама виновата. Как гласит украинская поговорка: «видели очи, что покупали». Надо было думать раньше, все-таки не девочка уже. Правда, тогда, перед свадьбой, думать об этом не хотелось. Оба они с Юрой наслаждались друг другом, и к тому же ей было так хорошо, так удобно находиться в его просторной квартире, наполненной тишиной, покоем и комфортом. Ей так нравилось просыпаться по утрам и, напевая, не торопясь мыться в ванной, наполненной душистой пеной, не слыша при этом возгласов из-за двери: «Ты скоро?», которые ей приходилось не раз слышать дома. Уезжать каждый раз из этой квартиры так не хотелось! Поэтому она отгоняла от себя мысли, не соответствующие ее тогдашнему состоянию. На секунду она вспомнила, как в ЗАГСе, когда она прихорашивалась перед регистрацией, в ее душу заполз червячок сомнения, но она отмахнулась от него.

«Эх, что теперь прошлое ворошить», – подумала она. «Ладно, надо потерпеть. Как-нибудь все само собой образуется».

Пройдя пару кварталов, она почувствовала, что успокоилась. «Пожалуй, пора идти домой. Утро вечера мудренее», – вздохнув, сказала она самой себе.

Марина сидела за столиком ресторана в теплой женской компании из четырех человек. Смеясь и перебрасываясь шутками, женщины изучали меню. У Риты был день рождения, и она пригласила своих самых близких подруг в маленький ресторанчик недалеко от ее дома. Ритины приятельницы Света и Таня были свободными, разведенными женщинами, сама же именинница вообще ни разу не состояла в браке. Марина единственная из них была замужем, но из-за того, что она почти везде ходила одна, а не с мужем, ее тоже считали вроде бы как свободной.

Марина заранее сообщила мужу, что она идет на день рождения подруги. Но она решила не говорить ему, что они пойдут в ресторан, чтобы не огорчать его, не вызывать ненужных подозрений. Она сказала, что у них девичник (что было сущей правдой), поэтому они будут праздновать у Риты дома.

Прошло более полутора месяца с их мартовской ссоры. Впрочем, после нее они в ту же ночь помирились в постели, как это водится у супругов. Марине врезались в память сказанные тогда мужем слова: «Даже если ты меня когда-нибудь бросишь, я все равно буду тебе благодарен за счастье»…

Тогда оба они обещали относиться друг к другу с пониманием, но довольно быстро все вернулось на круги своя. Похоже, оба смирились с существующим положением вещей. И хотя они не подавали вида, но чувствовалось, что каждый из них замкнулся в себе. Юрий Борисович стал больше работать, теперь он чаще, чем раньше, сидел в кабинете за письменным столом с документами и договорами. И еще: он стал более сдержанным в своих супружеских притязаниях. Теперь их интимные сближения стали происходить реже. То ли обида была тому виной, то ли возраст мужа брал свое, трудно было сказать. Впрочем, Марину это особо не огорчало: успокоился, и ладно.

Официант принес поднос с холодными закусками и алкоголем, затем стал разливать вино в фужеры. Празднование дня рождения покатилось по накатанной колее. Слышались тосты, передавались тарелки, звенели ножи и вилки, раздавались шутки и смех. В общем, обстановка была самой располагающей.

Когда женщины слегка захмелели, они, блестя глазами, стали поглядывать по сторонам, незаметно пытаясь оценить, есть ли в зале достойные кавалеры для танцев.

– На кого бы глаз положить, а, девчонки? – смеясь, спросила именинница. Она была уже явно навеселе, что, кстати, делало ее гораздо более привлекательной.

Сегодня был будний день, и посетителей в ресторане было, разумеется, меньше, чем в выходные. Однако через два столика от их женской компании сидела компания мужчин. Они явно не принадлежали к славянскому типу. Правда, на кавказцев они тоже были непохожи. Скорее, их лица наводили на мысль о том, что они приехали в Москву из Казахстана или Татарии. Публика эта была солидная, хорошо одетая, вполне приличная на вид, наверное, какие-нибудь предприниматели из ближнего зарубежья. Среди них, впрочем, были двое русских.

Мужчины не оставили без внимания очаровательную дамскую компанию. Они то и дело поглядывали на привлекательных москвичек, и, наконец, один из них пригласил Свету, Ритину приятельницу, танцевать. А когда заиграла ритмичная, заводная музыка, пошли и другие.

Веселый, компанейский москвич из этой компании, пригласивший Марину, назвался Вадимом. Он сказал, что мужчины, которых дамы приняли за казахстанцев, на самом деле из Уфы, они сотрудники газовой компании, и находятся здесь в командировке. А сам Вадим работает в московской рекламной фирме, которая разрабатывает для уфимцев кое-какие печатные материалы: визитки, буклеты, листовки и прочее.

Судя по всему, Вадим был несколько моложе Марины, на вид ему было лет двадцать восемь-тридцать. Он почти все время приглашал ее танцевать, чем вызывал веселые шутки со стороны ее приятельниц. Мол, нельзя же так, у самой муж есть, так еще и симпатичных кавалеров на свою сторону переманивает, надо же и с подругами поделиться. Рита даже намекающе толкнула Марину локтем и подмигнула: мол, не тушуйся, подруга, вот тебе и молодой московский кадр, с подходящей ментальностью!

Марине, в общем-то, импонировал этот напористый, пышущий здоровой мужской энергией, легкий в общении москвич. Он всячески показывал, что она ему нравится. Танцуя, он нежно обнимал ее, рассказывал анекдоты, старался развеселить, в общем, делал все то, что обычно делают мужчины, желая произвести впечатление на понравившуюся женщину. Хохоча над его незамысловатыми шутками, она вдруг подумала: а почему бы, собственно, не закрутить с ним роман? Впрочем, эта мысль была вызвана скорее ее легким алкогольным головокружением, нежели чем-то другим. Конечно, Вадим видел обручальное кольцо на ее руке, слышал шуточки подруг, и, понятное дело, ни на что особо серьезное не рассчитывал. Однако, как каждый мужчина, он не хотел упускать своего шанса.