Маргарита Южина - Капкан на амура

– И никогда к нам не приходи! – со злостью крикнула Настя.

– Ничего не выйдет! – парировал мужчина. – Это мой сын, и я буду видеться с ним, когда захочу!

– Это уже не твой сын, а только мой!

– Да что ты? Ты его кормила? Ты его растила?

– Да ты тоже не больно растил! – огрызнулась Настя.

– Да? А может, вспомнишь, кто Ярика сдал в детский дом? – ехидно прищурился мужчина.

Настя молча схватила коляску вместе с малышом и исчезла в подъезде. Мужчина замешкался и попасть в дом не смог – виной всему домофоны.

Гелька стояла сама не своя. Для нее эта встреча стала неприятнейшим открытием. Мало того, что Настя скрыла от Пашки то, что у нее есть сын, так она еще и сама сдала этого крошку в детский дом! Зачем?! Нет, она никогда не блистала дорогими шмотками, у нее не было машины, но и о нищете речи не шло. У них была вполне нормальная семья. Настя жила с родителями, те еще не слишком старые… Это к тому, что никакой острой необходимости отдавать ребенка в детский дом не было.

Больше всего Гельке хотелось догнать этого мужика и расспросить, что же все-таки случилось между ним и Настей. Гелька даже подбежала к нему:

– Здрассьте, – запыхавшись произнесла она. – А вы чего здесь? Вы кого-то ждете?

Мужчина взглянул на нее с таким раздражением, что ей стало ясно – выворачивать душу наизнанку он перед ней не станет.

– Я просто думала, может, вы мне двери откроете, – нашлась Гелька. И вздохнула. – Ну нет, так нет.

– Ходят здесь всякие… – проворчал ей в спину незнакомец.

Маринка с Гошей подходили к ЗАГСу, и ноги у нее подкашивались. Гоша вел себя спокойно – у него уже имелся опыт. Маринка же не верила, что наконец настал тот час… А ведь они хотели подать заявление вчера. Но, конечно же, Гошенька не успел и явился к Маринке в магазин, когда ЗАГСы закрылись. Разумеется, он получил за это по первое число, но настроение Маринки лучше не стало. Она устроила ему спектакль, в котором играла роль главной страдалицы, а Гошина мама была, так сказать, на бэк-вокале, то есть изо всех сил ей подпевала. Гоша перенес это с трудом.

И вот сегодня он прибежал к Маринке в отдел с самого утра. Она не стала кривляться и вспоминать вчерашнюю обиду, быстро закрыла отдел и понеслась навстречу счастливой семейной жизни.

Маринке казалось, что торжество начнется прямо сейчас, в эту минуту, когда они пишут на бланках свои заявления, в эту секунду должна играть прекрасная мелодия, лучше, если бы живая, совсем бы хорошо, если бы играли скрипки, но можно и баян. Однако, кроме Маринки, никто не радовался. Даже Гоша. Маринка тряслась от волнения по дороге в ЗАГС, но теперь распрямила плечи, шея ее вытянулась, а спинка стала ровненькой, как у балерины. А Гоша как-то весь скукожился, ссутулился, взгляд был испуганным и несчастным, как у побитого пса.

– Ничего, Гоша, сейчас у тебя начнется яркая, насыщенная жизнь, – с улыбкой пообещала ему Маринка.

Жених вздохнул, но заявление все же накатал.

Они вышли из ЗАГСа уже настоящими женихом и невестой. Через полтора месяца станут мужем и женой, и… наступит совершенно новая жизнь для Маринки. Эх, только бы еще не упустить одну важную деталь перед самой свадьбой.

– Ну что? Сейчас к маме? – обратился к ней Гоша. – Надо только шампанского купить и конфет.

– Может, сначала съездим к моим?

– К твоим завтра, а сегодня к маме, – заявил Гоша тоном, не терпящим возражения.

Маринка только согласно кивнула – к маме, так к маме.

Вера Геннадьевна хоть и ждала этого ежедневно, хоть и толкала Гошу на эдакий поступок, но, когда на пороге возник сын с шампанским и Маринка с сияющей физиономией, она оторопела.

– Господи, – взволнованно задышала Вера Геннадьевна. – Что-нибудь случилось? Скажите же мне, я все вытерплю!

– Да, мама, мы с Мариной подали заявление.

– Не может быть! – охнула Вера Геннадьевна и ухватилась за сердце. – Я этого не переживу! Когда?

– Только что, – расплылась в улыбке Маринка.

– Я спрашиваю, когда свадьба?

– Через полтора месяца, – ответил сын.

– А во… во Франции не начнется сезон дождей?

– Мамаша, там этот сезон не прекращается, – успокоила Маринка. – Так что вы ничего не упустите.

– Так чего я стою? – вдруг засуетилась будущая свекровь. – Проходите же, гости мои дорогие! Давайте открывайте свое шампанское! А у меня к нему и закуски нету… да вот, я вижу, у вас и конфетки! Проходите!

Маринка заглянула в спальню Веры Геннадьевны, потом окинула взглядом гостиную и повернулась к Вере Геннадьевне:

– Я вот думаю… А где будет стоять наше семейное ложе?

– Мам, прошу учесть – семейное ложе у нас будет на двоих! – заявил Гоша. – Я, конечно, могу перетерпеть свадебное путешествие втроем, но…

– Сыночек! Ну как ты мог подумать? – всплеснула руками мать. – Это чтобы я… И вообще, я хотела поинтересоваться – а когда я буду переезжать в свою новую квартиру?

Гоша переглянулся с Маринкой.

– В какую?

– Ну как же, – округлила глаза Вера Геннадьевна. – Ты, Мариночка, переезжаешь сюда, а я в твою квартиру! Только вот когда?

Маринка хитро улыбнулась:

– А-а, маменька, какая хитрющая! Узнала, что у меня в соседях появился новый, интересный мужчина!

– Какой? – захлопала ресницами Вера Геннадьевна. – Какой еще сосед?

– Интересный, – лукаво подмигивала Маринка. – Вашего возраста, совершенный холостяк, потому что жена от него давно ушла и… Я ему уже успела сообщить, что сюда переезжает очень симпатичная, свободная, интеллигентная женщина. Он просил познакомить.

– Да что ты такое говоришь, Мариночка? – покраснела Вера Геннадьевна. – В моем возрасте знакомиться с интересными мужчинами неприлично!

– Это, мама, Маринке неприлично, она уже невеста, а тебе в самый раз, – подал голос сынок и двинулся в кухню. – Ну мы сядем сегодня за стол или тут никто женихов в грош не ставит?

Женщины ринулись в кухню.

Вечер прошел очень душевно. Маринка с Верой Геннадьевной даже всплакнули, так, для порядка. Вера Геннадьевна по случаю отлучения сына, а Маринка… да кто ее знает отчего, просто сидела и всхлипывала о своем, о девичьем.

Утром Гоша разбудил Маринку:

– Вставай, времени уже почти семь, а ты еще не готова.

– Гоша, ты сдурел? Никогда так больше не делай, я тебе запрещаю.

В следующую секунду Маринкино одеяло было на полу.

– Ой! – взвизгнула она. – Ты чего?

– Марин, – спокойно проговорил жених, – никогда мне ничего не запрещай, я какой-то… неуправляемый становлюсь. Прямо сам себя боюсь. Вот, одеяло с тебя сдернул. Ты уж тон-то другой выбери.

– Хорошо, любимый, – испуганно кивнула Маринка. – А ты зачем меня разбудил?

– Так к твоим же ехать надо, – снова послушным теленком взглянул на невесту Гоша. – Ты будешь собираться?