Ольга Арсентьева - Влюбленный Дед Мороз

Сидящая перед входом в шатер королевская охрана, увлеченная популярной в племени игрой «сколько пальцев», естественно, ничего не заметила.

Да и нечего было замечать. Ну, прошелестело какое-то дуновение перед шалашом пленного гринго, которого утром должны были отдать пираньям. Ну, прошелестело еще раз, спустя пару минут, чуть громче. Мало ли звуков и шевелений бывает ночью в сельве?

Ночью по сельве, как всем известно, летают ночные духи.

Так что не стоило проявлять к происходящему излишнего любопытства. Иначе духи могли обидеться. И тогда утром в зубах у пираний за компанию со злополучным гринго мог оказаться кое-кто еще.

— Теперь вы свободны, — сказала Лилия, когда они отошли от шалаша на достаточное, как ей казалось, расстояние. — Бегите. Уезжайте отсюда как можно скорее — вам ведь есть на чем выбраться из сельвы?

— Есть, — отозвался англичанин, прилаживая на спине свой рюкзак, — в пяти милях отсюда к западу, в излучине Большой Реки, меня ждет лодка.

— А как же корни орхидеи? — не глядя на него, спросила Лилия. — Вы ведь явились сюда за ними?

Англичанин взял Лилину руку, поднес ее к губам и тихо, проникновенно сказал:

— Еще сутки назад я думал, что пришел сюда за ними. Но теперь…

Лилия вспыхнула и потупила глаза.

— Вы — моя Черная Орхидея, — продолжал сэр Александер, завладев и другой рукой Лилии, — и я уеду отсюда только вместе с вами!

Лилия молчала. У нее просто захватило дыхание от блеска его синих глаз, и она не могла ничего сказать. Приняв ее молчание за колебание, англичанин нетерпеливым движением скинул с плеч свой рюкзак и свободно, словно в ней не было совсем никакого веса, поднял Лилию на руки.

— Только вместе с вами, — уверенно повторил он.

— Хорошо, — наконец выдохнула Лилия. — Я согласна. Но нам нужно торопиться.

Сэр Александер, вздохнув, поставил ее на землю.

— Вы правы. Хоть я и не взял в итоге ни одного корня орхидеи, но лишил ваше племя самого главного — королевы. Полагаю, они довольно сильно разозлены.

«Насчет корней ты, друг мой, ошибаешься, — усмехнулась про себя Лилия, — Ты не взял, зато взяла я. И положила в твой рюкзак. Но тебе до поры до времени об этом знать не обязательно.

Ну а что? Должно же у меня быть хоть какое-то приданое…»

…Когда же, перед самым рассветом, Лилия подумала, что они окончательно заблудились, и без сил опустилась на поросший мягким мхом холмик, сэр Александер, наоборот, встрепенулся, глянул на светлеющее небо и приложил палец к губам.

— Что? — едва шевеля губами, спросила Лилия. — Что там такое?

— Разве вы не слышите? — спросил англичанин, радостно улыбаясь. — Музыка. Нам туда.

Кто-то на рояле очень хорошо исполнял Штрауса.

Лилия открыла глаза и с наслаждением потянулась. Огляделась вокруг — родные, привычные стены кабинета. Взглянула на орхидею — орхидея была на месте.

В теле все еще держалось ощущение силы и здоровой, хотя и несколько уставшей от последних приключений, молодости.

Лилия легко вскочила на ноги и подбежала к двери. Музыка зазвучала сильнее. В коридоре никого не было, но откуда-то слева, где предположительно находилась гостиная, на пол падала широкая полоса света и слышался шорох танцующих пар, смех и веселые голоса.

Лилия обернулась и посмотрела на орхидею. Потом на часы. Потом снова в коридор и снова на орхидею.

На часах было половина двенадцатого.

Лилия вернулась к столу, вытащила веточку и торопливо приколола ее к платью.

— Ну, предположим, — неохотно согласился Петров, тщательно изучив Катин паспорт и небрежно перелистав прошлогодний школьный альбом с фотографиями выпускников и учителей. — Предположим, вы оба действительно работаете в одной — школе…

— Не просто в одной — школе, — многозначительно добавил Олег, — мы оба ведем уроки в 7-м «Б», где учится Дмитрий Соболев, и оба знакомы с его матерью Ниной Соболевой. А Катя… то есть Екатерина Сергеевна, еще и является классным руководителем Дмитрия.

Петров перевел взгляд на Катю. Та энергично закивала.

— То есть Нина Соболева также могла бы подтвердить вашу личность…

— О да, разумеется, она подтвердит!

Петров насупился.

— А может, Нина Соболева не только подруга Екатерины Сергеевны, но и ваша?

— Да вы… как вы могли такое?! — возмутилась Катя.

— Э, гражданка, в жизни всякое бывает…

Олег за неимением указки стукнул ладонью по столу. Петров и Катя разом замолчали и выжидающе уставились на него.

— Почему бы вам не спросить об этом у самой Нины? В интересах следствия, а?

— Ну, если в интересах следствия, — многозначительно кивнул Петров и обратился к Кате:

— Ладно, звоните ей, пусть приезжает!

— Да звонила уже, она не берет трубку… Должно быть, поехала с отцом в Клуб.

— С отцом? — напрягся Петров. — А он что, жив еще?

— Живее нас с вами, — уверил его Олег. — С чего бы ему умирать? У него работа не такая нервная, как у нас. Рисует себе картины, радуется жизни!

— Художник… Да, похоже, все сходится.

— Послушайте, — нетерпеливо продолжал Олег. — До полуночи осталось два часа. Ваша смена уже закончилась. Почему бы нам всем вместе не поехать в Клуб, не повидать там Нину и не выпить за Новый год и благополучное завершение всей этой нелепой истории… а возможно, и за начало новой. Или вас, старший лейтенант, очень ждут дома?

— Никто меня не ждет, — горько усмехнувшись, отозвался Петров. — Жены у меня нет, детей тоже… Или все-таки есть?

При этих словах лицо его просветлело, и он с надеждой посмотрел на Олега.

— Очень может быть, — дипломатично отозвался Олег, переглянувшись с Катей. — Ну что, поехали? Катя покажет дорогу.

— Здесь неподалеку, как раз успеем к праздничному столу, — радостно подтвердила Катя. — Лилия, хозяйка Клуба, обещала, что будет поросенок с хреном, заливная осетрина и домашние пироги. Ну и оливье, и селедка под шубой, разумеется!

Петров непроизвольно облизнул губы и потянулся за своей курткой.

— Блин! — по-детски выругался Петров, когда они в третий раз застряли в пробке. — Надо было не слушать вас, а пробираться дворами!

— Ну извините, — пожала плечами Катя. — Я тут всегда пешком хожу!

— К тому же во дворах тоже можно застрять, там сугробы, — добавил Олег.

Они с Катей заняли заднее сиденье личной «Тойоты» Петрова. На переднем же пассажирском сиденье стояла большая коробка в подарочной упаковке. Коробка принадлежала Петрову. Он притащил ее из «Пассажа», куда заходил по дороге.